США и борьба Латинской Америки за независимость, 1815—1830

Хваля действия Боливара, газета писала об истинно «американской доблести» (prowess), которую патриоты Испанской Америки показали в борьбе с европейской тиранией[274 - From Angostura // Charleston City Gazette. B: National Intelligencer. February 17,1820.].

На приеме в честь первого посланника Вашингтона в Боготе Ричарда Андерсона (1788–1826) гости подчеркивали, что в 1776 году Северная Америка подала всему миру пример свободы и что отныне колумбийцы будут содействовать ей в «распространении либеральных принципов»[275 - Niles’ Weekly Register. Vol. 24. P. 402 (August 30, 1823).]. Первый посланник Буэнос-Айреса Карлос де Альвеар (1779–1852) лелеял надежды на «тесный (intimate) союз» двух стран: «Они [надежды] вырастают из симпатии, которая естественно существует во всей великой американской семье, порожденная одинаковыми обстоятельствами и невзгодами на славном пути освобождения»[276 - Niles’ Weekly Register. Vol. 27. P. 168 (November 13, 1824) – речь от 11 ноября.]. Колумбийский Орден Освободителей походил на Общество Цинцинната, объединявшее с 1783 г. офицеров-ветеранов Войны за независимость США[277 - Duane W. Op. cit. P. 418.].

Латиноамериканская революция вписывалась в просвещенческий телеологизм североамериканцев: после 1776 года все страны, пробудившись от векового сна, идут к своему республиканскому освобождению, возрождению античных идеалов свободы. На праздновании 4 июля 1824 г. в Вашингтоне читали оду некоего Мура, главный образ которой – белоголовый орлан, возвещающий клич свободы в Южной Америке, на Пиренеях, в Греции[278 - Moore J. M. The Anniversary Ode // National Intelligencer. July 7, 1824.]. В стихотворении бостонского моряка Джорджа Фрэкера (1795–1880) о «факеле свободы» андская вершина Чимборасо сопоставляется с Парнасом, Южная Америка – с современной Грецией[279 - Fracker G. Op. cit. P. 128.]. Маркиз де Лафайет (1757–1834) на приеме в Олбани в свою честь провозгласил тост за «республики Южной Америки и Мексики и классическую Грецию»[280 - National Intelligencer. July 12, 1825.].

Легитимизм Священного союза представал лишь временным препятствием, обреченным заговором королей на пути мощного республиканского потока. В 1815 г. Найлс верил, что южноамериканцы спасут «Новый Свет от власти плута, дурака и изувера» и надеялся, что Соединенные Штаты протянут им руку помощи: «Пусть гибнут “легитимисты”, – говорю я – Да здравствуют республики, прочь короли»[281 - Niles’ Weekly Register. Vol. 9. P. 170 (November 4, 1815).].

Настоящий интерес к Латинской Америке возникнет в США с завершением в 1815 г. англо-американской войны и наполеоновских войн в целом. Во-первых, с наступлением мира североамериканские купцы утратили свое главное преимущество на мировых рынках – нейтральный статус. Отныне они не могли больше извлекать значительные прибыли из перевозки, скажем, французских товаров в германские земли, или наоборот. Следовательно война в Латинской Америке давала им возможность возместить ущерб, связанный с потерей торговых связей, налаженных за долгие годы европейских неурядиц. Во-вторых, после Венского конгресса и Гентского мира латиноамериканская революция станет главной международной новостью (антимонархические движения в Италии и Испании, греческое восстание против Турции начнутся чуть позднее).

Именно тогда внимание североамериканцев обратилось на юг, где как раз начинался новый этап освободительного движения испанских колоний. Неспокойно было и в Бразилии, где в 1817 г. восстание поднимется в провинции Пернамбуку. Но удовлетворить возникший интерес было нелегко: свежие, а главное, правдивые сведения о положении в Латинской Америке получать было крайне сложно из-за трудностей коммуникации, пропагандистских усилий враждующих сторон и зачастую прямого или косвенного корыстного интереса североамериканских корреспондентов. Возникло противоречие между осознанным в прессе стремлением больше узнать о «южных братьях» (и одновременно обвинениями в адрес равнодушных соотечественников) и явным дефицитом достоверных данных[282 - Даже автор лучшей книги по географии эрудированный Иедидия Морзе вынужден был признать отсутствие достойных источников о современных перуанцах и мексиканцах – Morse J. Op. cit. Vol. I. P. 689.].

В 1815 г. Иезекия Найлс восклицал: «Удивительно, насколько равнодушным кажется огромная часть народа Соединенных Штатов к событиям в этих обширных областях». Он доказывал: «Свобода одной Мексики на деле в пятьдесят раз важнее для Соединенных Штатов, чем было спасение Испании из рук Наполеона, важнее в торговом отношении, независимо от тех желаний, которые мы как республиканцы должны разделять, жаждая ее освобождения»[283 - Niles’ Weekly Register. Vol. 9. P. 141 (November 4, 1815). Эта цитата приводится тж. в: Whitaker А. Р. Op. cit. Р. 170. Ср.: Appeal to the Government and People of the United States, in behalf of the Independent South American Provinces. P. 2. Еще в 1813 г. географ Уильям Дарби удивлялся «очевидному равнодушию», «апатии», с которой правительство и народ США смотрят на события в Южной Америке – Niles’ Weekly Register. Vol. 16 (Mar. – Sept. 1819). Supplement. P. 45.]. В следующие годы на североамериканцев обрушится вал новостей о «южных братьях». Но и десять лет спустя редактор “North American Review” Джаред Спаркс указывал на дефицит сведений о Латинской Америке: «Наши газетные редакторы в основном не знают испанского и дают лишь темные разрозненные намеки, да и те часто ошибочные, а ведь все наше знание приходит через газеты»[284 - Джаред Спаркс – Джоэлю Пойнсету, 9 августа 1825 г. – The Life and Writings of Jared Sparks Comprising Selections from His Journals and Correspondence by Herbert B. Adams. 2 vols. Boston, 1893. Vol. I. P. 310.]. Открытие Латинской Америки состоялось, но, как нам предстоит увидеть, было во многом неполным и фрагментарным. Северные соседи оценивали события, руководствуясь то абстрактной идеологией, то унаследованными предрассудками. Реальность часто ускользала от их понимания.

Энтузиасты и критики «южных братьев» 1815-1822

Латинская Америка с самого начала борьбы за независимость против метрополии пользовалась поддержкой общественного мнения США. Испании и Португалии не сочувствовали даже те, кто сомневался в способности креолов самостоятельно управлять своими странами. По сути, в 1810-е гг. сложился широкий и порой весьма влиятельный круг сторонников «южных братьев» (“South brethren”). Они стремились воздействовать на администрацию, чтобы власти США по крайней мере признали независимость Латинской Америки или даже оказали реальную помощь повстанцам.

Джон Куинси Адамс

Джеймс Монро

Тем не менее, вплоть до 1822 г. президент Джеймс Монро и государственный секретарь Джон Куинси Адамс придерживались умеренного курса в отношении соседей по полушарию. Опытные политики, они опасались преждевременности признания (напомним, что до победы при Аякучо в декабре 1824 г. исход революций был еще неочевиден), возможного конфликта с Испанией, а то и другими европейскими странами. В конце 1810-х гг. Адамс вел сложнейшие переговоры с Испанией, которым суждено было увенчаться присоединением Флориды и проведением «трансконтинентальной» южной границы по договору 1819 г. (ратифицирован в 1821 г.). В предвкушении подобных приобретений администрация не хотела лишний раз портить отношения со слабеющей пиренейской державой. Более всего выгоден был нейтралитет, позволявший североамериканским купцам свободно торговать с обеими сторонами[285 - О правительственной политике подробно повествуют Бимис, Уитекер, Гриффин, Брукс, Уикс, Льюис, Стэгг, что избавляет нас от необходимости детально останавливаться на этом сюжете.]. Итак, естественная республиканская симпатия к революционерам наталкивалась на стену государственных интересов. Скептики спорили с энтузиастами, подчас добиваясь значительных успехов.

Генри Клей

Наиболее видным сторонником признания независимости Латинской Америки в 1816–1822 гг. был яркий оратор, председатель Палаты представителей (1811–1814, 1815–1821) кентуккиец Генри Клей. Его поддерживали другие конгрессмены от штата Кентукки – Ричард Джонсон (1780–1850) и Дэвид Тримбл (1782–1842). Среди столичных чиновников самым высокопоставленным энтузиастом был бессменный глава Патентного ведомства, врач и архитектор Уильям Торнтон. Торнтон имел прямой доступ к президенту и государственному секретарю и постоянно использовал эту возможность, чтобы помочь своим друзьям из Латинской Америки. Под псевдонимом «Колумбиец» он регулярно выступал в вашингтонской газете “National Intelligencer”.

Среди журналистов к этому кругу принадлежали Уильям Дуэйн (“Philadelphia Aurora”), Бэптис Ирвайн (“N.Y. Columbian”), Джонатан Элиот (“Washington City Gazette”), Томас Ритчи (“Richmond Enquirer”), Иезекия Найлс (“Niles’ Weekly Register”, Балтимор), Джон Скиннер (“Maryland Censor”). Издатель наиболее заметной западной газеты “Argus of Western America” Амос Кендалл (1789–1869) поддерживал латиноамериканцев в силу лояльности Генри Клею[286 - См.: Remini R. V. Henry Clay: Statesman for the Union. N.Y., 1991. P. 200–203, 277–278. Драматический разрыв дружбы Клея и Кендалла произойдет в основном по вине первого в 1825 г.]. В печати выступали также купец Уильям Робинсон, юрист Генри Брэкенридж, морской офицер Дэвид Портер (1780–1843).

В статьях, памфлетах, книгах сторонников дела «южных братьев» читатель постоянно встречает два риторических приема: 1) сравнение событий революции Латинской Америки с собственной Войной

за независимость; 2) описание зверств испанцев в войне с патриотами. Таким образом движение против Испании сближалось с собственным опытом, причем картины насилия «пробивали» обывательское равнодушие к международным событиям[287 - Кстати, истории о жестокости (реальной или мнимой) расквартированных в Бостоне британских солдат служили действенным пропагандистским инструментом вигов накануне Войны за независимость. См.: Филимонова М. А. Роль прессы в Американской революции в оценке современников (Культура Просвещения, свобода печати и манипуляция сознанием) // Американская проблематика в периодике XVIII–XIX вв. / Отв. ред. В. А. Коленеко. М., 2004. С. 33–35.]. Сравнение с Войной за независимость США ставило латиноамериканское движение в ряд национально-освободительных республиканских революций, пробужденных «духом семьдесят шестого», вместе с испанской революцией 1821 г., восстанием Греции против Турции, а порой (в радикальных толкованиях) и гаитянской революцией. Даже монархическая Бразилия порой воспринималась как младшая сестра Соединенных Штатов, сосед по континенту, наконец, страна с примерно равным населением и количеством провинций на момент обретения независимости[288 - The Brazils // Columbian Centinel. December 7,1822 (письмо из Баии от 20 октября).].

Сравнение революций доказывало, что у испаноамериканцев было больше причин для восстания, чем у колонистов Северной Америки[289 - См., например: Robinson W. D. Memoirs of the Mexican Revolution… Philadelphia, 1820. P. 322–323.]. Но хотя гнет метрополий в Латинской Америке носил иной характер, современники все же осознавали общность «орудия несправедливости» – европейской колониальной системы, пусть в разных ее проявлениях[290 - [Cushing CJ Restrepo s Colombia // AQR. Vol. V. № 9 (Mar. – June 1829). P. 54.]. “National Intelligencer”, цитируя английскую газету, вспоминал Франклина и «Здравый смысл» Пейна: если зависимость просторных американских колоний от далекой небольшой Англии была абсурдна, тогда господство Испании и Португалии над своими колоссальными владениями абсурдно в еще большей степени[291 - The Era of Revolution // Essex Register. B: National Intelligencer. November 20, 1818.].

Джон Милтон Найлс заключал, что если причины революций в Северной Америке и Колумбии были разными, одинаковы были поведение революционных правительств и чувства повстанцев[292 - [Niles J. M.] Op. cit. Vol. 2. P. 41.]. Географ Морзе напоминал, что декларация независимости (вторая в Новом Свете!) была провозглашена Венесуэлой через 35 лет и один день после Соединенных Штатов[293 - Morse]. Op. cit. Vol. I. P. 779.]. Постепенно складывалось представление о единстве общеамериканского революционного потока.

Даже скептики признавали исключительность героизма испаноамери-канцев, добившихся независимости без какой-либо помощи из-за рубежа, их невиданное самопожертвование[294 - [Everett A. H.] America. P. 173–176. Тж.: Appeal to the Government and People of the United States, in behalf of the Independent South American Provinces. P. 2.]. Впечатленные географическим масштабом событий и числом участников, современники склонялись видеть в освободительной борьбе Испанской Америки событие большего масштаба, чем собственная Война за независимость против Англии[295 - [Yard /.] Spanish America and the United States; or, Views of the Actual Commerce of the United States with the Spanish colonies: and of the effects of a war with Spain on that commerce… Philadelphia, 1818. P. 5.].

Наиболее широко и последовательно сравнение революций провел Генри Брэкенридж, чьи сочинения[296 - [Brackenridge H. M.\ South America: A Letter on the present state of that country to James Monroe, President of the United States by an American. Wash., D.C., 1817; Idem. Voyage to South America.] подвергнутся подробному разбору ниже. Джон Скиннер (Лаутаро) обвинял «прихлебателей (minions) легитимизма» в том, что те использовали неудачи революционеров, чтобы создать образ «неготовой к свободе» Южной Америки… «Обстоятельства и дело Народа Южной Америки должны разбудить наши лучшие чувства; теперь они борются за свободу и независимость. Они наши братья; неужто мы откажемся протянуть им руку помощи (fellowship)»[297 - Lautaro. № 1 // National Intelligencer. September 30, 1817.].

Современники стремились найти параллели в военных событиях двух революций: победа Ла-Платы над испанцами под Монтевидео в 1814 г. сопоставлялась с победой над войсками генерала Джона Бургойна под Саратогой, победу Боливара в Вояке (1819) сравнивали с Банкер-Хиллом (1775), решающий триумф при Аякучо (1824) – с Йорктауном (1781)[298 - Speech on the Independence of Latin America, March 28, 1818 – PHC. Vol. II. P. 552; From Angostura // Charleston City Gazette. B: National Intelligencer. February 17, 1820; National Intelligencer. July 8, 1826 (тост на празднике 4 июля в Арлингтоне, Виргиния).]. Сам Боливар удостоился высокого сравнения с Вашингтоном[299 - Об этом см. подробно в IV главе.]. Парадный въезд Сан-Мартина в Буэнос-Айрес после победы при Майпу ставился рядом с триумфами Вашингтона в Филадельфии и Джексона в Новом Орлеане[300 - Brackenridge ?. М. Op. cit. Vol. II. Р. 291.]. Споря со скептиками, горячий сторонник «южных братьев» Уильям Дуэйн справедливо напоминал соотечественникам, что и в собственной революции были свои предатели и своя ревностная вражда между военачальниками[301 - Philadelphia Aurora. В: National Intelligencer. October 22,1819. Тж.: [Brackenridge ?. ?.] South America… P. 24–25. Сравнение военной ситуации: Idem. Voyage to South America. Vol. II. P. P. 170–171,269; [Coffin I. F.] Journal of a Residence in Chili… Boston, 1823. P. 236.].

Клей подчеркивал, что право народа на свержение тирании было «великим принципом» Английской и Американской революций, сравнивал состояние южноамериканских государств с положением североамериканских колоний в 1776–1778 гг. (то есть до признания повстанцев Францией). В ходе дебатов Клей напомнил старейшим депутатам, в каком «беспокойном одиночестве, в ходе нашей Революции» они «обращали свои глаза к Европе и просили признания», как «радостно забилось сердце при известии, что Франция нас признала». Не отрицая разногласий в стане революционеров, Клей вспоминал «наших тори, наши интриги, наши фракции» времен Войны за независимость[302 - Motion and Speech on Recognition of the Independent Provinces of the River Plata; Speech on the Independence of Latin America, March 24–25, 28, 1818 – PHC. Vol. II. P. 552, 528–529, 549, 552.].

Антифедералист Иезекия Найлс советовал колумбийцам запретить возвращение испанцев, иначе они долгие годы будут страдать от действий партии, подобной той, что создали лоялисты-тори в США: «Видимая жесткость часто есть милосердие – частичное зло может быть общим благом»[303 - Niles’ Weekly Register. Vol. 26. P. 334 (July 17, 1824).].

Сравнение с собственной революцией порождало веру во всемирное значение латиноамериканской освободительной войны: «Мы полагаем, что независимость Мексики будет событием, следующим по важности для всего цивилизованного мира после декларации независимости Соединенных Штатов 4 июля 1776 г., и способствовать этому любыми честными и достойными путями – значит соответствовать желаниям и интересам всех классов наших сограждан», – писал Робинсон[304 - Robinson W. D. Op. cit. Р. 373.]. Брэкенридж сопоставлял бурный начальный этап революции в Буэнос-Айресе с освоением Луизианы и цитировал… «Метаморфозы» Овидия о борьбе стихий при сотворении мира[305 - Brackenridge ?. ?. Voyage to South America. Vol. II. P. 253 (цит.: Ovid. Metamorph. I, 19–20).].

Вести о невиданных зверствах испанской армии укрепляли сочувствие североамериканцев к борьбе «южных братьев». Война за независимость Латинской Америки действительно отличалась крайним ожесточением, особенно по сравнению с североамериканской революцией 1776 г.[306 - Серьезную попытку осмыслить насилие войн за независимость в Испанской Америке недавно предпринял Джереми Адельман: Adelman J. The Rites of Statehood: Violence and Sovereignity in Spanish America, 1789–1821 // HAHR. Vol. 90. № 3 (Aug. 2010).]Боливар еще в июне 1813 г. объявил испанцам «войну не на жизнь, а на смерть» (guerra a muerte). Зверства совершали солдаты обеих сторон, но благосклонно настроенные к революционерам газеты США перепечатывали лишь известия о жестокости испанцев. Источниками североамериканских газет были письма из революционных городов, газеты патриотов “Caracas Gazette”, “Correo del Orinoco”, книги и памфлеты латиноамериканцев, в частности, Тукуманский манифест и очерк Паласио Фахардо.

Распространялись слухи, что генерал Морильо, взяв остров Маргариту и город Барселону, приказывал уничтожить все их население, включая женщин и детей[307 - National Intelligencer. June 24,1815; Niles’ Weekly Register. Vol. 12. P. 208 (May 24,1817).], что король Фердинанд приказал убивать каждого грамотного жителя Буэнос-Айреса[308 - National Intelligencer. November 22, 1817.] – или что пресловутый Морильо действительно казнил всех умеющих читать и писать в Боготе[309 - Ibid. April 26, 1823.] и на Маргарите[310 - Niles’ Weekly Register. Vol. 13. P. 29, 62 (September 6, 1817). В прессе США Морильо стал символом поистине звериной жестокости испанских войск. См. тж.: Ibid. Vol. 10. Р. 284–286 (June 22, 1816); Vol. 13. Р. 12, 375 (August 30, 1817; January 31, 1818); Vol. 14. P. 132 (April 18, 1818); Vol. 25. P. 135 (November 1, 1823); National Intelligencer, July 27, 1816; December 16,1817; November 14, 1818. Показательна, к примеру, история об отравлении больных в госпиталях – Niles’ Weekly Register. Vol. 9. P. 364 (January 13, 1816). О казнях испанских офицеров лишь однажды рассказал “Columbian Centinel” (September 11, 1819). О Мексике см.: Robinson W. D. Op. cit. Р. 325–327. Сегодня очевидно, что Морильо (кстати, умеренный конституционалист) не был замешан во всех тех зверствах, в которых его привычно обвиняют латиноамериканские учебники истории. См.: Stoan S. К. Pablo Morillo and Venezuela, 1815–1820. Columbus (Oh.), 1974; The Wars of Independence in Spanish America / Ed. by Christon I. Archer. Wilmington (Del.), 2000.]. Брэкенридж призывал мировое общественное мнение осудить отношение метрополии к своим «трансатлантическим братьям» как вопиющее нарушение правил ведения войны[311 - Brackenridge ?. M. Op. cit. Vol. II. P. 325–328.]. Освещение получали не только зверства испанских войск, но и жестокость, с которой португальцы подавили восстание в Пернамбуку[312 - National Intelligencer. August 5, 1817. Консул США в столице Пернамбуку Ресифе, купец Джозеф Рэй, подобно многим предствителям своей страны, деятельно помогал революционерам, нарушая дипломатические инструкции. См.: Fitz С. A. “A Stalwart Motor of Revolutions”: An American Merchant in Pernambuco, 1817–1825 11 The Americas. Vol. 65. № 1 (July 2008).].

Порой негодование имело расистский подтекст. Латиноамериканский патриот Висенте Пасос напоминал об ужасах, которые совершили «полки черных рабов» борцов с революцией Хосе Бовеса (1782–1814), Франсиско Моралеса (1781/1783 – 1845) и Пабло Морильо[313 - Pazos [Kanki] V. The Exposition, Remonstrance and Protest of Don Vincente Pazos, Commissioner on Behalf of the Republican Agents… Philadelphia, 1818. P. 10–11. Напомним, что сам Пасос был кечуа.]. Газеты распространяли весть, как после взятия венесуэльской Куманы одну республиканку подвергли садистской экзекуции – провезли обнаженной через город с одновременной поркой негром-роялистом[314 - National Intelligencer. September 3, 1816.].

Среди городов, проявивших наибольший интерес к Латинской Америке, особенно выделяются Филадельфия и Балтимор. Внимание последнего к борьбе испанских колоний за независимость легко объяснимо. Благополучие этого наиболее быстро развивавшегося города США основывалось на нейтральной торговле в годы наполеоновских войн. Во время «Второй войны за независимость» балтиморские каперы невиданно обогатились, атакуя английские суда. После того, как в 1815 г. в Европе и Америке воцарился мир, процветание энергичных балтиморцев оказалось под угрозой. Многие моряки потеряли работу и были готовы поступить на службу или искать каперских свидетельств (lettres de marque) в Латинской Америке[315 - См.: Scharf Т. J. The Chronicles of Baltimore… Baltimore (Md.), 1874; Semmes R. Baltimore as Seen by Visitors, 1783–1860. Baltimore (Md.), 1953; Bornholdt L. Baltimore andEarly Pan-Americanism: A Study in the Background of the Monroe Doctrine. Northampton (Ma.), 1949; Griffin Ch. C. Privateering from Baltimore during the Spanish American Wars for Independence // Maryland Historical Magazine. Vol. 35. № 1 (Mar. 1940); Henry M. Privateering Along the Coast of the United States, 1815–1821 // Cahiers Charles V. № 39 (БёсетЬге 2005). L’Amerique: Des Colonies aux Republiques / Dir. par Marie-Jeanne Rossignol, Lucia Bergamasco. История каперства на службе революционеров Латинской Америки до сих пор изучена недостаточно.]. Наконец, Балтимор был изначально терпим к католицизму, а большое количество эмигрантов разного происхождения в этом городе-«парвеню» ослабляло этнокультурные предрассудки.

С начала 1816 по 1821 гг. многие балтиморские моряки переквалифицировались в каперов на службе различных правительств Латинской Америки, обычно Соединенных Провинций Ла-Платы. Сотни каперских свидетельств привез в США осенью 1815 г. мексиканский представитель Хосе Мануэль де Эррера[316 - Lemoine Villicana Е. Morelos, su vida revolucionaria a traves de sus escritos у de otros testimonios de la epoca. Mexico, 1965. P. 562.]. Впрочем, наиболее выгодны были lettres de marque от борца за независимость Восточного берега (Уругвая) генерала Хосе Гервасио Артигаса (1764–1850), сражавшегося одновременно и с Испанией, и с Бразилией, – соответственно, их обладатели имели право грабить не только испанские, но и португальские суда.

Среди каперских компаний особенно выделялся так называемый Американский концерн, среди пайщиков которого были многие видные купцы, а также городской почтмейстер и газетный издатель Джон Скиннер (1788–1851), зять судьи Теодорика Блэнда (1776–1846). Деньги в снаряжение каперских судов вкладывали не только балтиморцы, но и, например, выходец из Нью-Хэйвена Дэвид Кертис Дефорест и даже консул в Буэнос-Айресе Томас Хэлси (1766–1855).

Испуганная размахом промысла, администрация США добилась принятия в 1817 г. закона о нейтралитете, запретив, в частности, участие собственных граждан в каперском промысле на стороне непризнанных государств. Жалобы испанского и португальского посланников Луиса де Ониса и аббата Корреа да Серры (1750–1823) были, казалось, удовлетворены. Пресса закон не критиковала. Среди его немногих противников был Уильям Коббет (1763–1835) – известный английский радикал, живший тогда в США[317 - Cobbett W. Our Anti-Neutral Conduct Reviewed. N.Y. (?), 1817.].

Историк Гриффин разыскал в архивах материалы дел экипажей 21 балтиморского каперского судна. Если принять за средний экипаж 90 – 100 человек, получается, что в сомнительном промысле участвовали по крайней мере две тысячи моряков (многие, впрочем, не были балтиморцами)[318 - Griffin Ch. С. Op. cit. Р. 8 – 10.]. Число более чем внушительное, если учесть, что все население города составляло в те годы около 60 тысяч. Одна из городских газет писала, что размах каперства сделал невозможным найм матросов для честной торговой экспедиции, отчего купцам приходилось обращаться в Филадельфию[319 - Baltimore Federal Republican. В: National Intelligencer. December 18, 1819.].

Действия балтиморских судов вызвали серьезное недовольство коммерсантов и моряков других портовых городов Соединенных Штатов[320 - An Appeal to the Government and Congress of the United States Against the Depredations committed by American Privateers on the Commerce of Nations at Peace with Us. / By an American Citizen. N.Y., 1819; The Struggle in South America // Philadelphia Democratic Press. B: National Intelligencer. March 15,1817; Ibid. November 24,1818; July 3,1819.]. Систематически уничтожая торговлю метрополий, каперы подвергали опасности нейтральный статус Соединенных Штатов, позволявший торговать как с повстанцами, так и с роялистами.

Так, в Бостоне против каперства как нарушения права собственности выступили представители лучших семей – Кулиджи, Кэботы, Уэры (Ware), Вустеры, Уотерстоны, Воузы (Vose), Тэппэны. Среди подписавшихся под антикаперским воззванием в Конгресс были такие яркие фигуры как Дэниел Уэбстер, историк Уильям Прескотт, богослов-унитарий Уильям Эллери Чаннинг (1780–1842)[321 - Memorial of sundry inhabitants of the state of Massachusetts on the subject of privateering. Jan. 26, 1821. Referred to the Committee on Commerce. Wash., D.C., 1821.]. “North American Review” опубликовал статью юриста Джона Гэллисона (1788–1820), где автор отстаивал необходимость запрета каперства, цитируя множество авторитетов по международному праву от Гроция до Ваттеля и Мартенса[322 - [Gallison /.] The Practice of Privateering considered in a review; first published in the North American Review for July 1820 // Ibid. P. 9 – 32.]. Последовательно осуждал латиноамериканских каперов бостонский “Columbian Centinel”[323 - Columbian Centinel. November 30,1816; August 30, November 1,1817; June 30, August 11, 1819; June 16, 1824.]. Государственный секретарь также был недоволен размахом грабежей испанских и португальских судов[324 - Джон Куинси Адамс – Иду де Невилю, 15 апреля 1819 г. – Writings of John Quincy Adams. Vol. VI. P. 543–545.]. Волна протестов донеслась даже до Огайо[325 - National Intelligencer. January 6, 1820.].

Характерно, что даже ведущая балтиморская газета “Niles’ Weekly Register” резко критиковала земляков-каперов, считая, что тем самым они порочат святое дело революции в Западном полушарии. Граждане США, возмущался редактор издания Иезекия Найлс, «под маской помощи испанским патриотам Южной Америки» занимаются «позорным грабежом»[326 - Niles’ Weekly Register. Vol. 11. P. 173 (November 2,1816); Vol. 15. P. 89 (October 3,1818); Vol. 16. P. 112 (April 3,1819); Vol. 17. P. 75–76 (October 2,1819). Vol. 20. P. 192 (May 19,1821).].

В 1819 г. был принят новый закон о пиратстве, но и его действенность была не столь велика. Признание обвиняемых получить было почти невозможно, а присяжные, сочувствуя латиноамериканским революционерам, были склонны оправдывать каперов. В 1819 г. под суд попали только 45 человек, из них 35 были помилованы самим президентом по согласованию с кабинетом. Назначение Теодорика Блэнда федеральным судьей Мэрилендского округа еще больше ослабляло эффективность закона[327 - Ammon H. James Monroe: The Quest for National Identity. N.Y., 1971. P. 436, 652n. См. тж.: Gleijeses P. The Limits of Sympathy: The United States and the Independence of Spanish America // Journal of Latin American Studies. Vol. 24. № 3 (Oct. 1992). P. 483 – 484n.].

На нечестность Блэнда жаловались Джону Куинси Адамсу аббат Корреа да Серра, филадельфийский журналист Роберт Уолш, участник миссии в Южной Америке Генри Брэкенридж и балтиморский купец Сэндс (который был сам вовлечен в каперство). Тем не менее, государственный секретарь упорно не хотел верить в нечистоплотность судьи[328 - MJQA. Vol. IV. P. 182–183, 413–414, 426 (записи от 27 ноября 1818 г., 18 августа, 29 октября 1819 г.); Генри Брэкенридж – Джону Куинси Адамсу, 1 августа 1819 г. – цит. по: Keller W. F. The Nation’s Advocate: Henry Marie Brackenridge and Young America. Pittsburg (Pa.), 1956. P. 227.]. Блэнда, недавно вернувшегося из южноамериканской миссии, рекомендовали генерал Джон Томсон Мэйсон (1787–1850) и журналист Иезекия Найлс[329 - MJQA. Vol. IV. P. 426–427 (запись от 29 октября 1819 г.).]. Первые сомнения появились у Адамса в ноябре 1819 г. во время обсуждения кандидатуры Блэнда на пост окружного судьи – уж слишком настойчиво проталкивали это назначение. Тем не менее, 23 ноября 1819 г. Блэнд добился своего, несмотря на возражения генерального атторнея Уильяма Вирта (1772–1834), считавшего его ставленником каперов и пиратов[330 - Commission of Judge Bland, District Court of Maryland, November 23,1819 – MdHS. Furlong Baldwin Library. Bland Papers. Case A (Box 4).]. К началу 1820 г. Адамс полностью убедился в коррумпированности нового судьи, но было уже поздно[331 - Ibid. P. 426–427, 436, 437, 515–516 (записи от 29 октября, 10, 13 ноября 1819 г., 1 февраля 1820 г.). 5 января 1820 г. кандидатура Блэнда была утверждена Сенатом.].

Впрочем, на своем высоком посту Блэнд выгораживал не всех каперов. Так, он приговорил к казни за пиратство семерых моряков корабля “Irresistible”[332 - Baltimore Patriot. March 2,1820. В: National Intelligencer. March 7,1820. В мае того же года другой суд над членами экипажа “Irresistible” состоялся уже в Ричмонде – Ibid. May 27,1820.]. По-настоящему строг к каперам был судья Восточнопенсильванского федерального округа Ричард Петерс (1744–1828), осудивший, например, экипаж судна Дэвида Кертиса Дефореста “Julia De Forest”[333 - Niles’ Weekly Register. Vol. 17. P. 75–76 (October 2, 1819). О непреклонности Петерса: Griffin Ch. C. Op. cit. P. 6n.].

Испанский посланник Луис де Онис называл «систему пиратства, налаженную в Балтиморе», «в тысячу раз более гнусной, чем в варварийских странах»[334 - Onis L., de. Memoir Upon the Negotiations between Spain and the United States of America, which Led to the Treaty of 1819… / Transl. from the Spanish, with Notes, by Tobias Watkins. Baltimore (Md.), 1821 (orig. ed. – Madrid, 1820). P. 133. Онис называет балтиморских каперов пиратами, так как не признает право испаноамериканских повстанцев выдавать lettres de marque. Тж.: Хосе Писарро – Джорджу Эрвингу, 17 августа 1817 г. – DCLA. Vol. III. Р. 1944.]. На каперство продолжал жаловаться администрации США португальский посланник Корреа да Серра, за что пользовался ненавистью балтиморских газет[335 - Jose Correa da Serra: Ambassadeur du Royaume-Uni de Portugal et Bresil a Washington, 1816–1820 / Ed. par Leon Bourdon. P., 1975. P. 370, 379–384, 516, 521–522, 560–561; Hill L. F. Diplomatic Relations between the United States and Brazil. Durham (N.C.), 1932. P. 17–20.]. В сложный двухлетний период между подписанием и ратификацией Трансконтинентального договора 1819 г. Монро и Адамс также сочли борьбу с каперством важной задачей, видимо, опасаясь вызвать раздражение Испании долгим бездействием[336 - MJQA. Vol. IV. P. 298–301 (запись от 16 марта 1819 г.); Sketch of instructions for agents for South America – Notes for Department of State”, March 24, 1819 // Writings of James Monroe. Vol. VI. P. 92 – 102, esp. pp. 92–93.]. 6 октября 1821 г. под давлением представителя США Джона Форбса правительство Буэнос-Айреса запретило выдавать каперские свидетельства[337 - См.: Peterson Н. F. Argentina and the United States, 1810–1960. Albany (N.Y.), 1964. P. 66–70.]. Этот запрет в совокупности с реальными успехами латиноамериканцев в борьбе с Испанией быстро свели промысел на нет.

В Филадельфии интерес к Латинской Америке в меньшей степени основывался на надежде материальной выгоды, но скорее логически вытекал из революционной и религиозной (квакерство) традиции города. Среди двух северных культурных центров ранней республики Филадельфия, в отличие от Бостона, оказалась более космополитичной, открытой влиянию международного радикализма рубежа XVIII – начала XIX вв. Делу латиноамериканских повстанцев сочувствовали многие, но более всех выделялся Уильям Дуэйн[338 - Cm.: Phillips К. T. William Duane, Radical Journalist in the Age of Jefferson. N.Y., 1989. Esp. pp. 493–527; Idem. Democrats of the Old School in the Era of Good Feelings // The Pennsylvania Magazine of History and Biography. Vol. 95. № 3 (July 1971). P. 363–382.]. Он вел пропаганду латиноамериканской революции в своей газете “Aurora” – когда-то знаменитом рупоре джефферсонианцев, стремительно терявшем популярность в обстановке относительного партийного мира «эры доброго согласия».

Дружба Дуэйна со многими латиноамериканскими эмигрантами, в первую очередь, колумбийцем Мануэлем Торресом, а также с поставщиком оружия революционерам Уильямом Робинсоном, открыла каналы новостей о событиях в полушарии.

Таким образом, в 1817–1822 гг. (до продажи газеты) Дуэйн стал одним из основных поставщиков сведений с революционного континента – новостей всегда враждебных Испании, подчас попросту пропагандистского толка. Оптимизм журналиста был важен именно в то время, когда ситуация на фронтах оставалась крайне запутанной, а конечный исход борьбы за независимость – далеко не ясным. Хотя тираж “Aurora” был невелик, влияние газеты было по-настоящему значительным, так как многие редакторы перепечатывали ее материалы по Латинской Америке. Даже критики, например, бостонский “Columbian Centinel” признавали осведомленность Дуэйна[339 - Niles’ Weekly Register. Vol. 13. P. 222 (November 29, 1817); National Intelligencer. August 26, 1820; Columbian Centinel. June 26, 1822.].

Вашингтонская усадьба Октагон (1798–1800), арх. Уильям Торнтон

Заметим, что подчас Дуэйн стремился использовать свои латиноамериканские связи и в личных целях. Оказавшись в тяжелом финансовом положении, он по просьбе Торреса и с рекомендациями кентуккийского политика Ричарда Джонсона пытался (за 5 % – 6 % комиссии) организовать поставку 10 тысяч ружей армии Венесуэлы. Резко против этого плана, впрочем, выступили и Монро, и Адамс. Последний даже полагал, что в идее Дуэйна содержится скрытое предложение купить таким образом молчание его газеты[340 - MJQA. Vol. IV. Р. 507–509, 514 (записи от 18, 27 января 1820 г.).].

Видимо, самым горячим и экстравагантным энтузиастом Латинской Америки был основатель и глава Патентного ведомства Уильям Торнтон (1759–1828)[341 - Литература о Торнтоне – утописте, враче, изобретателе, одном из архитекторов здания Конгресса – крайне невелика. Предпринятое было издание его бумаг остановилось на 1802 г. О деятельности Торнтона по созданию «универсального алфавита»: Lepore J. A is For American: Letters and Other Characters in the Newly United States. N.Y., 2002. P. 42–60.]. Выходец из богатой английской квакерской семьи, Торнтон унаследовал веру в совершенствование человечества. Утопические общественные идеалы Торнтона вели его от одной красивой схемы к другой. Так, он мечтал, что все Западное полушарие образует в итоге одно государство – Колумбию, со столицей в городе Америка на Панамском перешейке. Оно представляло бы собой поделенную на секции конфедерацию с общим гражданством, двумя официальными языками (английским и испанским – португальский почему-то забыт!), выборным Инкой во главе, а также палатами сахемов, касиков и судей. Кстати, в чем-то Торнтон был провидцем: например, он предсказывал, что совершенствование телеграфа уничтожит расстояния[342 - Thornton W. Outlines of a Constitution for United North and South Columbia. Wash., D.C., 1815. По признанию автора, план был составлен еще около 1800 г. Экземпляр памфлета находился в библиотеке Джефферсона – Lockey J. В. Pan-Americanism. Its Beginnings. N.Y., 1920. Р. 273?.].

Не всем идеи Торнтона казались утопией. Так, житель Нью-Йорка Джозеф Фэй соглашался с эмоциональным автором: «Благоразумие требует расширить и усилить союз всех друзей свободы для самозащиты против угрожающей комбинации тиранов Европы – и ничто не могло доставить мне больше удовлетворения, чем рассказ о Вашем плане объединения Северной и Южной Колумбии»[343 - Джозеф Фэй – Уильяму Торнтону, 29 марта 1816 г. – LC. William Thornton Papers. Reel 2.].

В целом памфлет Торнтона принес сторонникам Латинской Америки больше вреда, чем пользы. Бывший испанский посланник в Вашингтоне Луис де Онис счел эту утопию тонким макиавеллиевским замыслом экспансии США[344 - Onis I., de. Op. cit. P. 129.]. Учитывая широкое распространение сочинения Ониса в Латинской Америке в 1820-е гг., есть основания полагать, что его трактовка не прошла незамеченной. Позднее, в 1826 г., план Торнтона вспомнят противники участия США в первом межамериканском Панамском конгрессе, чтобы высмеять энтузиастов единства Нового Света[345 - Patricius. // U.S. Telegraph. April 17, 1826.].

Но торнтоновская конституция Колумбии при всей своей необычности выражала распространявшуюся в общественном мнении «идею Западного полушария». Еще до окончания войны с Англией Джефферсон в письме Гумбольдту замечал, что какими бы ни были новые креольские правительства, они будут правительствами «американскими», то есть в любом случае лучше европейских[346 - Уильям Джефферсон – Александру Гумбольдту, 6 декабря 1813 г. – Writings of Thomas Jefferson / Ed. by Albert Ellery Bergh. Wash., D.C., 1905. Vol. XIV. P. 21–22.]. О единстве интересов, целей, мировоззрения двух Америк писали, к примеру, Пасос и Ирвайн[347 - Pazos [Kanki] V. Letters on the United Provinces of South America. P. 242–244; Irvine B. Op. cit. Esp. p. 14.].

В Европе одним из наиболее деятельных сторонников освобождения испанских колоний был бывший архиепископ Малина (Мехелена) плодовитый автор аббат Доминик де Прадт (1759–1837), прославившийся тем, что именно у него в Варшаве останавливался Наполеон в бегстве из России[348 - См. его работы: Pradt D.-G.-F., abbi de. Des Colonies, et de la Revolution Actuelle de EAmerique. 2 vols. P., 1817; Idem. Europe and America, in 1821; with an Examination of the Plan Laid Before the Cortes of Spain, for the Recognition of the Independence of South America / transl. by J. D. Williams. 2 vols. L., 1822; Idem. L’Europe et EAmerique en 1822 et 1823. 2 parties. P., 1824; Idem. Congres de Panama. P., 1825; etc.]. Один вдумчивый исследователь даже сделал попытку обосновать влияние Прадта на доктрину Монро[349 - Bornholdt L. The Abbe de Pradt and the Monroe Doctrine // HAHR. Vol. 24. № 2 (May 1944). P. 201–221. Тж.: Schellenberg T. R. Jeffersonian Origins of the Monroe Doctrine // HAHR. Vol. 14. № 1 (Feb. 1934).]. Сам Боливар считал деятельность аббата столь полезной для латиноамериканских революционеров, что просил его принять особую пенсию в три тысячи песо[350 - Bolivar S. Cartas de Libertador / Ed. Vicente Lecuna. Caracas, 1929. Vol. V. P. 258–260; Masur G. Simon Bolivar. 2