Artifex Petersburgensis. Ремесло Санкт-Петербурга XVIII – начала XX века

Признаком экономико–культурного многообразия является экономически неоднородная среда. Согласно Е. К. Карпуниной, понятие многоукладности описывает «функционирование сложной хозяйственной системы, действующей в экономически неоднородной среде»[314 - Карпунина Е. К. Развитие многоукладности как ориентир современной экономической политики России // Социально–экономические явления и процессы, 3–4 (25–26). 2011. С. 142.]. Исследовательница отмечает, что «одним из главных признаков экономического строя России является его многоукладность, которая обусловлена широким многообразием условий хозяйствования»[315 - Там же.]. Под «укладом» Карпунина понимает систему экономических отношений, т. е. «комплексные характеристики определенных социально–экономических взаимосвязей, характеризующих, а иногда и объединяющих, определенные социальные группы населения по какому–либо одному или нескольким экономическим признакам»[316 - Там же.]. Важным является вывод, сделанный Н. В. Сычевым еще в 1999 г.: «Многоукладность как важнейший атрибут историко–экономического процесса обусловливает необходимость синхронного развития всех типов укладов и соответствующих им форм, благодаря чему достигается макроэкономическая стабильность». И далее: «Становление социально–ориентированной многоукладной экономики современного типа невозможно без опоры на достижения НТР и развития мирохозяйственных связей»[317 - Сычев Н.В. Диалектика многоукладной экономики… С. 287; НТР – научно–техническое развитие.]. Именно эти связи подразумеваются в концепции small manufacturing networks, развиваемой в данном исследовании. Также необходимо сказать о микровкраплениях ремесленных практик на крупном производстве в виде отдельных цехов, где может производится декоративно–художественная продукция в штучном или мелкосерийном виде. Это объясняется тем, что как на крупном (крупносерийном), так и в ремесленном (мелкосерийном) производстве, возможны именно им присущие определенные трудовые и технологические практики, трудно переносимые в другие условия.

Занимаясь историей ремесленных практик в России, невозможно оставить без внимания два важных момента в развитии исторической науки, повлиявших на рецепцию истории ремесла: историзм и теорию модернизации. Возникнув в середине XIX и в середине XX века, они органично дополнили друг друга, обосновывая взгляд на ремесло как на отживший институт, который неизбежно должен был быть заменен крупным промышленным производством. Переосмысливая термин модернизации, придется разобраться, почему, выражаясь образно, одна большая швейная или обувная фабрика явились в представлениях реформаторов целесообразнее, чем тысяча портных или сапожников, и почему сегодня стало гораздо сложнее сшить костюм или туфли по персональной мерке. Ответ на причины такого видения, когда ремесленная («мелкотоварная») форма хозяйствования рассматривается по отношению к крупному производству как более отсталая, кроется в представлениях ученых, описывающих историко–экономические феномены в духе историзма. Это предполагает, говоря словами В. Ойкена, «что хозяйствующий человек ведет себя в каждую эпоху по–разному. Считается, что наиболее отчетливо историческая изменчивость хозяйствующего человека проявляется в том, что раньше он действовал согласно "принципу удовлетворения потребностей", а вот в эпоху капитализма действует уже на основе "принципа максимизации дохода". Противопоставление этих двух принципов и смена одного из них другим и составляет основной предмет доминирующего учения о хозяйственном духе»[318 - Ойкен В. Основы… С. 260–261; Ойкен не соглашался с Зомбартом, настаивавшим на различии в целеполагании и установках хозяйствующих субъектов различных эпох и экономических порядков. Согласно такому взгляду, Зомбарт скептически относился к шансам на будущее для «ремесленного» экономического порядка.]. И далее ученый говорит принципиально важную вещь для данного исследования: «Однако капитализм приходящ – посткапиталистические [..] хозяйственные системы снова приведут к победе принципа удовлетворения потребностей», что является сегодня для всех современных обществ в контексте устойчивого развития первоочередной задачей[319 - Там же, с. 261; Не будем называть эту посткапиталистическую хозяйственную систему социалистической. Она будет попросту другой; А. Пенти еще в 1917 г., аналогично П. Кропоткину, «призывал к возврату к децентрализованному, состоящему из небольших ремесленнических мастерских обществу», которое он называл «постиндустриальным государством». Д. Белл понимал под этим термином общество, перешедшее от стадии товарного производства к стадии сервиса. Д. Рисман применял понятие «постиндустриальный» в противоположность «посткапиталистическому» (Penty A. Old Worlds for New: A Study in the Post–Industrial State. L., 1917; Riesman D. Leisure and Work in Post–Industrial Society // Larrabee E., Meyersohn R. (Eds.). Mass Leisure. Glencoe (Ill.), 1958; см.: Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество… С. 49).].

150 лет спустя видны плоды этого развития и они неутешительны. Крупная капиталистическая индустрия превратилась в огромную машину по производству массовой продукции, большая часть которой через сравнительно короткое время оказывается на мусорной свалке. Крупная промышленность, пользующаяся идеологией «научно–технического прогресса» и новой индустриальной революции, оказалась пожирателем жизненного пространства человека, уничтожающим живую природу вокруг него, отравляющим питьевую воду и воздух, заполняющим потребительскую корзину суррогатами. В данном контексте хочется спросить использовало ли человечество данный ему шанс быть модерным[320 - По аналогии с Эзрой Паундом, обратившимся в 1922 г. к А. К. Хендерсон с требовательным вызовом: «I give you your chance to be modern» (См.: Latham S., Rogers G. Modernism. Evolution of an Idea. London, 2015).]. Проблема выбора, перед которой был поставлен человек на протяжении последних 150 лет, если прислушаться к Бруно Латуру и Бенжамину Штайнеру, так и не была решена. Человечество так и не смогло стать модерным, а значит найти гармоничное решение по интеграции традиционных ремесленных и культурных практик в современное индустриальное общество гиперпотребления. Как результат последнего, все чаще возникают гиперкризисы, ставящие под вопрос существование всего человечества[321 - Steiner B. Nebenfolgen der Geschichte… S. 29.].

Конечно, было бы недопустимым преувеличением обвинить индустриальную революцию и технический прогресс во всех бедах сегодняшнего дня. Без них многое, что сегодня считается само собой разумеющимся: высокий жизненный стандарт и комфорт, ставшие неотъемлемым атрибутом индустриальных и постиндустриальных обществ, было бы невозможно. Благодаря им решены важнейшие вопросы жизнеобеспечения человечества, добычи полезных ископаемых, производства электроэнергии и многого другого. Мы обращаем внимание на то, что без ремесла, ремесленного продукта и ремесленного труда любая культура, фундаментом которой является ремесло, стала бы невозможна. Поэтому ремесло, с одной стороны, и модернизация или индустриализация, с другой, являются понятиями, дополняющими друг друга. В этом смысле, история конкретного ремесленника может дать «лучшее понимание тех обстоятельств и мотивов, которые определяют поступки действующих лиц: их многослойность и противоречивость рассматриваются как "культура", направляющая человеческую деятельность»[322 - Дингес М. Историческая антропология и социальная история… С. 96.].

Сэйбель и Зайтлин, пользуясь термином промышленных районов, имеют ввиду именно кооперацию малых и средних предприятий, сочетающих высокотехнологичное ремесленное производство и уникальные компетенции ремесленного мастера, а не промышленные районы в классическом понимании старопромышленных районов: таких как Нижняя Силезия, Урал, Донбасс, Рур, для которых характерны добывающие и отрасли тяжелой промышленности[323 - Группа «старопромышленных районов […] 2–го цикла, – угольно– или руднометаллургические, так называемого бассейнового типа с высокой заводской концентрацией» (Приваловская Г.А. Территориальная структура хозяйства староосвоенных районов. М., 1995. С. 79).]. Это районы, пик развития которых пришелся на конец XIX – первую половину XX века, связанны с высокими экологическими рисками и тяжелыми последствиями для окружающей среды[324 - См.: Reith R. Vom Umgang mit Rohstoffen in historischer Perspektive. Rohstoffe und ihre Kosten als ?konomische und ?kologische Determinanten der Technikentwicklung // Johann Beckmann–Journal 7, 1993, H. 1/2, S. 87–99.]. Пример традиционных ремесленно–промышленных сообществ, организованных в индустриальные округа (дистрикты), можно найти в Италии: Terza Italia (Третья Италия), представляющие собой не только экономический, но и социокультурный феномен в более широком контексте[325 - Верняев И. И. Промысловые кластеры как локальные этнографические группы: Хозяйство, социум, культур и идентичность (Европейская Россия, середина ХIХ– первая треть ХХ в.) // Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2011. Вып. 1. С. 48–49.].

В России политика по стимулированию кустарного и ремесленного производства во второй половине XIX – начале XX в. проводилась с помощью земств как органов местного самоуправления, организацией курсов профессионального образования[326 - См., напр.: Карташова М. В. Реализация государственной политики по техническому образованию крестьян–кустарей в Российской империи в конце XIX – начале XX века // Экономическая история. №2 (37), 2017. С. 71–82; Носань Т. М. Просвещение Карелии: обучение традиционным ремеслам в конце XІX начале XX века // Человек и образование. 2009. № 3. С. 230–234; Панина Н. В. Становление и развитие профессионально–технического образования в губерниях Верхнего Поволжья во второй половине XIX – начале XX веков: дис. … канд. ист. наук. Ярославль, 2016; Щавинская Л. Б. Обучение строительному ремеслу в Томской губернии во второй половине XIX начале XX в. // Вестн. Том. гос. ун–та. Культурология и искусствоведение. 2013. № 4. С. 257–262; М. В. Карташова классифицирует группы профессионально–образовательных учреждений, существовавших в Российской империи в 1888–1917 гг. на селе по четырем видам: «Первый вид – частные учебные школы–мастерские. Второй вид – земские мастерские, финансируемые губернскими и уездными земствами. Третий вид – школы и мастерские различных обществ и местных кустарных комитетов неземских областей. Четвертый вид – инструкторские школы земледельческого ведомства, им открытые и существовавшие на государственный счет. Все эти учебные заведения в общем и целом составляли единую профессиональную образовательную сеть, направленную, главным образом, на повышение технического уровня кустарного производства в империи. Кустарные мастерские, находившиеся в ведении земледельческого ведомства, земств, общественных организаций, были разных типов: учебно–показательные, производственные, смешанные…» (Карташова М. В. Реализация государственной политики… С. 73).], промышленных и кустарных выставок[327 - Верняев И. И. Промысловые кластеры… С. 50; см.: Dushkova N. A., Grigorova V. A. The state policy of stimulating handicraft production in the second half of the XIX century: expirience oft he past fort he development of modern entrepreneurship, Klio, 4 (112) (2016), 50–55.]. К 1912 году в общественности, среди ученых–экономистов и хозяйственников–практиков, появилось понимание того, «что успешность мероприятий земства по развитию кустарных промыслов зависит от единства трех направлений: улучшение техники производства, увеличение размеров кредита и организация постоянного сбыта»[328 - Кашаева Ю. А. Пермское земство и развитие кустарных промыслов 1880–х – 1914 годах // Вестник Пермского национального исследовательского политехнического университета. 2010. № 3. С. 104; Панина Н. В. Становление и развитие профессионально–технического… С. 119–157.]. Вследствие этого «пореформенный период был отмечен бурным ростом протоиндустриальной промышленности – кустарных промыслов», составлявших не столько конкуренцию, сколько готовивших кадры для ремесленников Петербурга[329 - См.: Готрелл П. Значение Великих реформ в истории экономики России // Великие реформы в России. 1856–1874. М., 1992. С. 119–120; Побережников И. В. Протоиндустриализация как субпроцесс… С. 33; Тарновский К. Н. Мелкая промышленность…].

Характеризуя развитие кустарной промышленности в России, М. И. Туган–Барановский отмечал: «В России кустарная промышленность имеет широкое развитие в деревне, особенно в центральном районе, преимущественно там, где земледелие по тем или иным причинам не удовлетворяет потребностям населения, малоземелье является одним из важных условий возникновения кустарной промышленности… Но не нужно преувеличивать значение этой связи: совершенно неправильно мнение тех, кто видит в кустарной промышленности промысел только подсобный при земледелии, ибо сплошь и рядом, наоборот, земледелие является подсобным занятием для кустаря»[330 - Туган–Барановский М. И. Основы политической экономии. М. 1998. С. 178.].

С 1990–х гг. происходит переосмысление важной экономической роли мелкой крестьянской промышленности, с одной стороны, благодаря фундаментальным разработкам этой темы предыдущих десятилетий, с другой, новым методологическим подходам[331 - См., напр.: Архипова Л. М. Мелкая крестьянская промышленность центрально–черноземного района России в начале XX века. М., 1995; Водарский Я. Е., Истомина Э. Г. Сельские кустарные промыслы Европейской России на рубеже ХIХ–ХХ столетий. М., 2004; Зозуля О. А. Земские инициативы в контексте политики государства по повышению эффективности функционирования кустарной промышленности (на примере Московской и Нижегородской губерний) // Известия ПГУ им. В. Г. Белинского. 2012. № 27. С. 658–663.]. Как отмечает М. В. Карташова, «в последние годы появляется масса статей, диссертаций и монографий, посвященных изучению кустарных промыслов в Российской империи»[332 - Карташова М. В. Структура кустарных промыслов в российской империи // Austrian Journal of Humanities and Social Sciences. 2016. №1–2. С. 16.]. Мы придерживаемся классификации кустарных промыслов, предложенной этим автором и включающей в себя 6 групп: деревообработку, металлообработку, обработку волокна, обработку кожи, обработку минералов, прочие (смешанные) промыслы: «Эта классификация позволяет охватить все промыслы, не усложнять структуру и в то же время она не противоречит Статистической классификации видов экономической деятельности в Европейском экономическом сообществе (редакция 2) – Statistical classifci ation of economic activities in the European Community (NACE Rev. 2)»[333 - Там же, с. 17.].

Кустарная промышленность в пореформенные десятилетия, как и городское ремесло, показывала способность развиваться, помимо или вне парадигмы крупного индустриального капитализма, и генерировать из своей среды самодостаточные субструктуры. Здесь можно говорить о двух типах мелкого и крупного предпринимательства, связанных с различными социально–экономическими и технологическими практиками, взаимодополняющими друг друга[334 - М. Гутман подтверждает, что в исследованиях, посвященных начальному периоду промышленного роста Центральной и Западной Европы отмечены многие стороны развития, характерные для Центральной России: значение сельского хозяйства, постепенное нарастание темпов развития, устойчивость ремесленных промыслов и взаимосвязь мелкого и фабричного производства (Gutman M. Toward the Modern Economy: Early Industry in Europe. 1500–1800. New York, 1988; Goodman J., Honeyman K. Gainful Pursuits: The Making of Industrial Europe. 1600–1914. London, 1988).]. Именно этот практический опыт в сочетании с народническими концепциями развития народного хозяйства, когда поддерживаются и мобилизуются малые формы предпринимательства, привел к повышению объемов правительственного кустарно–промышленного финансирования. М. В. Карташова пришла к выводу, что «[…] основным фактором, влияющим на объемы правительственного кустарно–промышленного финансирования, являлись объемы региональных вложений в кустарно–промышленную политику. […] превалирующая часть финансовой помощи шла на восточно–европейские земские губернии и на Урал», – в те районы, где существовала неблагоприятная экономическая ситуация в связи с упадком сельского хозяйства и фабрично–заводской промышленности с целью поднятия благосостояния населения[335 - См.: Карташова М. В. «Межбюджетные трансферты» в правительственной кустарно–промышленной политике российской империи в начале XX в. (с использованием ГИС и статистического анализа) // Историческая информатика. Информационные технологии и математические методы в исторических исследованиях и образовании. 2013. № 4. С. 75–76.]. Отметим, что при этом наблюдается тренд концептуального разворота в сторону применения данного опыта в развитии современного предпринимательства в рамках государственно–частного партнерства (ГЧП)[336 - См.: Душкова Н. А., Григорова В. А. Государственная политика стимулирования кустарного производства во второй половине XIX в.: опыт прошлого для развития современного предпринимательства // Клио. № 4 (112). 2016. С. 50–55.].

Говоря современным языком, посредством микрокредитов ремесленники и кустари должны были избавиться от излишней зависимости от скупщиков и кредиторов. Потребительский и кооперативный кредит получил сегодня вторую жизнь благодаря системе микро–кредитов экономиста из Бангладеш Мухаммада Юнуса. Его успех вполне сопоставим с аналогичной российской историей успеха последней четверти XIX – начала XX века[337 - Юнус разработал концепцию микрокредитования, создав Grameen Bank и став в 1983 году его генеральным директором. За успешный социальный и коммерческий проект ученый и предприниматель получил в 2006 году Нобелевскую премию мира (см.: Юнус М., Жоли А. Создавая мир без бедности. Социальный бизнес и будущее капитализма = Vers un monde sans pauvrete / Пер. И. Савельева. М.: Альпина Паблишерз, 2010).]. Схожие эффекты описал П. Гестрелл в своей статье об экономическом и социальном развитии России в начале XX в. По его мнению, увеличение числа торговых и кредитных кооперативов (не в последнюю очередь среди кустарных промысловиков и ремесленников. – А. К.), свидетельствовало о растущем процветании и динамизме российской экономики последнего периода монархии[338 - Гестрелл П. Экономическое и социальное развитие России в начале XX в. // Реформы или революция? Россия, 1861–1917… С. 183–184.]. Новым словом в исследовании темы крестьянских промыслов, промысловых кластеров, торгово–промысловых сел или «незаметной промышленности» стали работы петербургского историка И. И. Верняева[339 - Верняев И. И. «Незаметная промышленность»: крестьянские производящие промыслы России в теоретических концепциях и эмпирических исследованиях конца ХVIII – начала ХХ в. Ч. I // Вестник СПбГУ. Серия 2. История. 2014. №2. С. 75–98; Он же. «Незаметная промышленность»: крестьянские производящие промыслы России в теоретических концепциях и эмпирических исследованиях конца ХVIII – начала ХХ в. Ч. II // Вестник СПбГУ. Серия 2. История. 2014. № 4. С. 113–132; Он же. Промысловые кластеры как локальные этнографические группы… С. 47–84; Он же. Реформа 1861 г. в торгово–промысловом селе Павлово Нижегородской губернии. Часть 1–я // Вестник СПбГУ. Серия 2. История. 2012. № 3. С. 16–41; Он же. Реформа 1861 г. в торгово–промысловом селе: село Павлово Нижегородской губернии. Часть 2–я // Вестник СПбГУ. Серия 2. История. 2012. № 4. С. 3–30.].

В контексте сказанного, вполне понятен призыв Л. Б. Алимовой к уходу «от одностороннего подхода изучения только стратегически важных отраслей промышленности, поскольку это не позволяет увидеть всей сложности процессов и явлений, происходивших в период генезиса капитализма, индустриализации и модернизации экономики. Вышесказанное в полной мере относится к производству роскоши, возникшему в условиях рыночных отношений, но по целому ряду показателей, находившемуся вне законов рынка»[340 - Алимова Л. Б. Художественная промышленность России…]. Можно лишь присоединиться к данному пожеланию, и попытаться дополнить большое количество работ, «посвященных изучению имущественного уровня, структур потребления, бытовой материальной культуры различных слоев российского общества, словом, всего того, что относится к проблемному полю истории повседневности и входит в сферу историко–антропологического интереса»[341 - Редин Д. А. Государственное управление на Урале в эпоху петровских реформ (Западные уезды Сибирской губернии в 1711–1727 гг.): автореф. дис. … докт. ист. наук. Екатеринбург, 2007. С. 30.].

Глава II. К истории понятий ремесла

2.1. Ремесло как художество, наука и искусство

В свете затяжного глобального финансового кризиса и поиска новых инструментов и мотиваторов экономического развития понятно пробуждение повышенного интереса российской и международной научной общественности к истории ремесла, с целью переосмыслить данный социально–экономический и культурно–антропологический феномен. При этом историческая наука находится по отношению к смежным научным дисциплинам в более выгодном положении, так как имеет возможность проведения аналогий и анализа исторических феноменов в их временной и пространственной динамике.

Так, специалисты в области истории профессионального образования А. В. Моисеев и А. В. Ефанов справедливо отметили в совместной статье 2014 г. по историко–педагогическому наследию отечественного ремесленного образования: «[…] анализ категории "ремесленная деятельность" показал, что данное понятие теоретически не разработано, нормативно не закреплено и семантически противоречиво. Его деформация в общественном сознании обусловлена, в первую очередь, технологическим развитием общества, в экономике которого доминирующее положение занимает поточное, конвейерное производство, девальвацией культуры потребления товара, а также противоречивой сущностью самой ремесленной деятельности, её внутренней неоднородностью»[342 - Ефанов А. В., Моисеев А. В. Исследование историко–педагогического наследия отечественного ремесленного образования (онтологический, аксиологический и функциональный аспекты) // Инициативы XXI века. 2014. № 4. С. 80.].

Аналогичную мысль высказал экономист Д. Е. Гаврилов в 2012 г.: «"Девальвация" категорий ремесла, ремесленничества, кустарничества есть процесс, обусловленный развитием технологий, совершенствованием механизмов экономической жизни и противоречивой сущностью ремесленной деятельности»[343 - Гаврилов Д. Е. Теоретические основы развития ремесленной деятельности // Теория и практика общественного развития. 2012. № 3. С. 311.]. Исследователь приходит к выводу «о противоречивости изложенных в словарях значений». Гаврилов отметил, что «технологии ремесленного производства признаются исключительно или по преимуществу ручными, хотя этимологический анализ слова «ремесло» говорит о возможности применения в ремесленной деятельности машин и механизмов, [..] ремесленная деятельность в одном из значений рассматривается как шаблонная работа, а ремесленный труд признается нетворческим, что вызывает отторжение категории ремесла, ремесленничества и кустарничества в общественном и научном сознании […]»[344 - Там же, с. 312.]. Исследователь делает вывод о том, что «сегодня требуется преодолеть сложившийся стереотип понимания ремесленничества, как предтечи крупного товарного производства, использующего ручной труд и примитивные технологии»[345 - Там же, с. 313.].

Проследим предысторию бытования понятия «ремесло»[346 - См. о теории «истории понятий» (Begriffsgeschichte): Тимофеев Д. В. Европейские идеи в социально–политическом лексиконе образованного российского подданного первой четверти XIX в. Челябинск, 2011. С. 8–15; Busse D. Historische Semantik. Stuttgart, 1987. S. 35–66; Koselleck R. Begriffsgeschichten: Studien zur Semantik und Pragmatik der politischen und sozialen Sprache. Mit zwei Beitr. von Ulrike Spree und Willibald Steinmetz sowie einem Nachw. zu Einl.–Fragmenten Reinhart Kosellecks von Carsten Dutt. Frankfurt a.M., 2006; Brunner O, Conze W., Koselleck R. (Hrsg.). Geschichtliche Grundbegriffe: Historisches Lexikon zur politisch–sozialen Sprache in Deutschland. 8 B?nde in 9. Stuttgart, 1972–1997.]. В данном случае, анализируя исторические источники, возможно освещение еще одной грани публичных и непубличных коммуникативных практик для понимания трансфера, трансформации и адаптации смыслов в российском социокультурном пространстве. Ремесло рассматривается не только как сугубо городское в территориальных рамках Петербурга, но и как ремесленные практики в городе, на селе, в горнозаводском поселке, взаимодействующие посредством своих носителей– ремесленников – агентов социальности ремесла, встречающихся в Петербурге, как центре притяжения ремесленников из самых отдаленных уголков империи. Формально, структуру данной работы можно представить в виде малой и большой окружностей, которым соответствуют городская территория Петербурга и прочее обширное пространство, как на Западе, так и на Востоке, с которыми город связан огромным количеством связей, множащихся, подобно фракталу. Данная структура не противоречит, как может показаться на первый взгляд, тому, что основная часть работы посвящена петербургскому ремеслу. С методологической точки зрения целесообразно преодоление формального деления ремесла на «городское» и «сельское», чтобы показать всю сложную диалектику его развития.

Г.–Г. Гадамер определил один из существенных вопросов философии, постулировав задачу осознания соотношения слова и понятия. Немецкий философ предложил проанализировать практику применения слова в устной и письменной речи, а также понятия в научной мысли, обусловленную уже сложившимся словоупотреблением[347 - Гадамер Г.–Г. Актуальность прекрасного. М., 1991. С. 30–31.]. Такая постановка вопроса особенно актуальна для истории терминологии ремесла, разработка которой должна открыть новые перспективы не только в изучении последнего, но и в появлении нового событийного горизонта будущего, в котором ремесло, как особый социально–экономический порядок, альтернативный экономике крупной капиталистической индустрии, может играть роль дополнительного инструмента развития от ресурсо–ориентированной индустриальной экономики к посткапиталистической «зеленой экономике» будущего.

Рассмотрим сначала историю понятия «ремесло» в русском языке, для понимания взаимосвязи «ремесла и художества», выявления смысловых акцентов и практик их применения на протяжении предыдущего периода и самого Нового времени[348 - См.: Тимофеев Д. В. Методология «истории понятий»: от теории к практике исследований истории общественной мысли России первой четверти ХIХ века // Новое прошлое. 2016. № 4. С. 157; Примечательной в названном контексте является работа Хорошкевич А. Л. Ремесло Пскова по немецко–русскому словарю начала XVII в. // Города феодальной России. Сборник статей памяти Н. В. Устюгова. М., 1966. С. 207–215.]. Человек, занимающийся ремеслами в XI – XVII вв. – «ремесленикъ» или «ремесленникъ» (прил. ремесленый и ремесленный), т. е. мастер (мастеровой, мастерство) какого–либо ремесла или мастер в каком–либо деле, искусник[349 - Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 22 (Раскидатися–Рященко) / Ин–т рус. яз. им. В. В. Виноградова. М., 1997. С. 142–143.]. Синонимами ремесла (искусство, умение; дело, занятие) и ремесленника являются «художник» и «художество», которые, в свою очередь, совпадают со значением «искусства» (практический навык, умение, знание, опыт; искусный – умелый) в древнерусском языке[350 - См. об этимологии терминов из текстильного производства, обработки дерева, ремесел, связанных с применением огня: гончарное и кузнечное ремесла: Трубачев О. Н. Ремесленная терминология в славянских языках // Он же. Труды по этимологии. Слово. История. Культура. Т. 3. М., 2008. С. 389–799.]. В XVIII в. искусство является именно художеством, употребляющимся в контексте понятий ремесло, рукоделие, художник и мастеровой[351 - Виноградов В. В. Семнадцатитомный академический словарь современного русского литературного языка и его значение для советского языкознания // Вопросы языкознания. 1966. № 6. С. 13–14; Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 6 (Зипунъ–Иянуарий). М., 1979. С. 64–66; Там же. Вып. 9. М., 1982. С. 36–39.]. Этим объясняется долгое соседство в Академии наук, а позже и в Академии художеств – ремесел и «высоких искусств»[352 - В средневековых университетах «изначально каждая дисциплина называлась одновременно искусством (практический навык) и наукой (теоретическая система); например, астрология была прикладным искусством, а астрономия – теоретической системой». Характерно, что в примечании Д. Вуттон делает дополнение: «Помимо этих гуманитарных искусств [грамматика, риторика, логика, математика и др. – А. К.], которыми владели образованные люди, существовали и другие искусства, связанные с физическим трудом (ремесла): например, ювелирное дело и специальность каменщика» (Вуттон Д. Изобретение науки… С. 29).].

М. Э. Гизе отмечала связь ремесленного произведения с художественным образом: «Постоянно изменяющаяся во времени и подвижная в пространстве динамическая система "человек – орудие труда – среда – продукт труда" и есть та поэтическая основа сложного по своей структуре художественного образа, которая присуща большинству средств производства, созданных в условиях ремесленного труда. Их художественно–образная выразительность пропорциональна прежде всего мере отражения в них того динамического по своему существу процесса, ради выполнения которого они и были созданы. Чем непосредственнее, теснее связь человека и орудия труда, которое в буквальном смысле слова продолжает его руку, облегчает его физические усилия, опосредованно отражает его сноровку, ловкость и мастерство, тем большее значение в создании художественного образа приобретает характеристика пластической формы данного средства производства»[353 - Гизе М. Э. Очерки истории художественного конструирования… С. 43.].

У В. Н. Татищева часто встречается определение ремесла как «рукоделия»[354 - Экономические записки В. Н. Татищева // Исторический архив. Т. VII. М.–Л., 1951 г. C. 401, 408, 410–414, 417, 419.]. В записке «О рукоделиах и ремеслах» характерен образ Левиафана, к которому обращается Татищев, чтобы описать с его помощью экономическое тело с антропо-физиологическими признаками и роль в нем ремесла с позиций меркантилизма:: «Всем искусным в гражданстве известно, что всякой области богатство, сила и честь произходит единственно от прилежности народа к рукоделиам и добраго состояния купечества […]; уподобя [Далее зачеркнуто: ремесла] рукоделиа желудку, которой трудится приятую писчу изнурить туком, во все жилы разделить, а купечество, яко сердце тот тук, мешая с текучею к нему от всех членов кровию, паки чрез аттерии во все тело разделяет, оные в бодрости и добром состоянии содержит, тако рукоделии сырые те припасы переделывают, а купцы, всюду развозя, требуюсчим продают и, на избытки оных меняя, всех доволствуют [Далее зачеркнуто: Другое видимо]. И оное, явно нам показуя, уверяет, где рукоделиа и купечество в добром состоянии, тамо все жители земские, крестьяне и пр., богати и доволни»[355 - Там же, с. 410. В словаре В. И. Даля ремесло рассматривается как «рукодельное мастерство»: Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4–х т. Т. 3. М., 2003. С. 404.].

Смысловая созвучность русского ремесла с аналогичными словами, как в славянских языках, так и в языках Центральной и Западной Европы, вплоть до латыни, не случайна[356 - Англосаксонское «remain» (чинить, восстанавливать), болгарское «ремество», древнепольское «rzemeslnik» (ремесленник), древнелитовское «remesas» (ремесленник), древнепрусское «romestue» (топор, рубить топором), украинское «ремесло» и «ремество», чешское «remeslo » (Гаврилов Д. Е. Теоретические основы… С. 311).]. Древнерусское «руко–делие» перекликается с английским (handi–craft, craft) и немецким (das Hand–werk) языками[357 - Присутствует прямое структурное сходство этих слов с древнегреческим ??????????? (рукоделие, от ???? рука и операция), дословно ручная операция. В древнегреческом и латинском языках также имеются синонимы ремесла, давшие основу для образования современных понятий техники и искусства. Это слова, образованные с помощью «техне» (греч., ????? – ремесло, совр. техника, art, craft, workmanship, trade, artfulness, нем. das Artefakt, англ. artifact) и «арт»: ???????????? (техника и операция), ??????????? и ??????????, artificium (артефакт), opifci ium manum (мастерство рук) и opus manufactum (работа человеческих рук). «Слово "рукомесло" (церковно–славянский) является, вероятно, производным от слов "ремесло" и "рукоделие"» (Поликарпов–Орлов Ф. П. Лексикон треязычный, сиречь речений славенских, еллиногреческих и латинских сокровище. М., 1704).]. Cамо «ремесло» восходит в современном произношении к XVII в.[358 - Гаврилов Д. Е. Теоретические основы развития ремесленной деятельности… С. 311.]. Слово «искусник» опосредованно указывает на семантическую связь ремесла с искусством и «художеством», хотя В. В. Виноградов указывал на то, что этимологическое толкование слова «искусство» не соответствует его семантической истории в древнерусском языке и появляется в русском литературном языке не раньше второй половины XVII в., поэтому скорее это западноевропеизм на древнеславянской основе[359 - Виноградов В. В. Семнадцатитомный академический словарь… С. 13.]. Нововременная смысловая нагрузка искусства предполагает не только художество или ремесло отдельно взятого «искусного» мастера или «художника» – слово, являющееся сегодня антонимом ремесленнику, но и искусство в современном его понимании: музыкальное, изобразительное, театральное и т. д.[360 - Там же, с. 12–13; Киселев М. А. Возникновение российского промышленного законодательства в 1–й четверти XVIII в. Дисс. на соиск. уч. степ. канд. ист. наук. Екатеринбург, 2010. С. 114, 140–144.] Поэтому лишь в начале XIX в. происходит отделение ремесла от «высокого искусства».

На протяжении всего XVIII в. и, отчасти, до середины XIX в., сочетание «художества и ремесла» указывает на семантическую близость ремесла как к художеству, так и к искусству. Семантика слова художник имеет непосредственную связь с ремесленником (также рукохудожним), ремеслом (рукоделием) и искусством (художеством)[361 - Поликарпов–Орлов Ф. П. Лексикон треязычный…; Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка [В 3 т.]. Репринт. изд. М., 1989. Т. 3. Ч. 1. С. 114; ч. 2. С. 1415; Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. В 4–х томах. Пер. с нем. и дополн. Академика РАН О. Н. Трубачева. Т. 3. М., 2003. С. 468–469; Черных П. Я. Историко–этимологический словарь… Т. 1. С. 513, т. 2. С. 110–111.]. Слова худогий, художный, т. е. «сведущий, опытный», соответствуют художнику, художеству (укр. худога «искусник, художник», др.–рус. худогъ «сведущий», художьство, старо–славянский x?дожьникъ). По мнению М. Фасмера первоначальное слово *х?dоgъ заимствовано из готского *handags «ловкий», образованного от handus «рука» (отсюда нем. der Handwerker – ремесленник, die Hand – рука и das Werk – произведение). Слово художник может также обозначать нецехового городского или сельского ремесленника – кустаря. По мнению М. Фасмера, слово кустарный заимствовано из средне–нижне–немецкого kunster «знаток искусства, ремесла» или ново–верхне–немецкого kunster, k?nster (с ХV в.), которые считаются исходными для ново–верхне–немецкого K?nstler – «художник, мастер своего дела» (нем. die Kunst – искусство)[362 - Срезневский И. И. Словарь… Т. 1, ч. 2. С. 358; т. 3, ч. 2. С. 1415; Фасмер М. Этимологический словарь… Т. 4. С. 282; Черных П. Я. Историко–этимологический словарь… Т. 2. С. 359.].

В более широком смысле слово «искусство» в XVIII в. является синонимом художества и науки[363 - Weismann E. Lexikon bipartitum latino–germanicum et germanico–latinum in quo latinitas prisca et pura … ex probatissimis autoribus methodo perspicua explicatur. Stuttgart, 1673, Bd. 1, S. 353; Вейсман Э. Вейсманнов немецкий лексикон с латинским. Преложенный на российский язык / [Перевели на русский язык И. И. Ильинский, И. П. Сатаров и И . С. Горлицкий], изд. 2–е. СПб., 1782. С. 420.]. Действительно, словосочетание «искусный художник» («умелый мастер») могло подразумевать под собой любого ремесленника. В словаре Ф. П. Поликарпова–Орлова 1704 г. само слово «ремесленник» отсутствует, но есть его синонимы «рукодельник», «рукохудожий», «рукоделатель», а синоним художника и художества – «хитрец» или «хитрость», что скорее применимо к ремесленнику[364 - Поликарпов–Орлов Ф. П. Лексикон треязычный…]. В последней трети XVIII в., наряду с сохранением традиционного значения слова художник как ремесленник, наблюдается смещение смысловой нагрузки от ремесленной в сторону «высоких искусств». В словаре Ф. Гёльтергофа 1771 г. слова «ремесленник» (der Handwerker) и «художник» (der K?nstler), т. е. художник в современном понимании артиста или художника, разведены как различные слова[365 - Гёльтергоф Ф. Российской Целлариус, или Этимологической российской лексикон. [Москва], 1771. С. 569.]. Понятие «мастер» (мастак, ремесленник) является синонимом художнику, а искусство – мастерству. В древнерусском к художнику применялось также слово «хытрец»[366 - Хитрец, художник, ????????, artifex; Хитрость, художество, ?????, ???????, ars, artifci ium; Худог, мудр, ????????, sapiens, doctus; Художник, зри хитрец. См.: Поликарпов–Орлов, художник; Срезневский. Т. 1. Ч. 2. С. 358; Он же. Т. 2, ч. 1. С. 115; Он же. Т. 3, ч. 2. С. 1415; Фасмер М. Этимологический словарь… Т. 2. 2003. С. 578–579; Черных П. Я. Историко–этимологический словарь… Т. 1. С. 513; Слово мастер заимствовано из немецкого "Meister, Handwerksmeister" через польский "majster" (Vasmer M. Russisches etymologisches W?rterbuch. Bd. 2. Heildelberg, 1955. S. 102).]. Близость ремесла и искусства в русском языке XVIII в. не случайна. Ведь к этому времени произошла адаптация и наложение западноевропейских смыслов на понятие ремесла в русском языке. Процессы адаптации не были однолинейным заимствованием. Понимание невозможности переносить западные нововведения без существенной адаптации к российским условиям отчетливо просматривается в резолюциях на мемориал Генриха Фика от 11 июня 1718 г., где под пунктом 7 о коллегиях сказано: «[…] но рассуждав наперед, все наилучшее предпринять, перво одну, а потом и прочие, даба ничего супротив пользы натуры обстоятельства сей земли не учинилось». В том же духе следует резолюция Петра: «Земское управление надлежит […] шведское с русским сложа, и на мере свои мнения поставя, изготовить в докладе по порядку и чинам»[367 - ПСЗ–1. T. 5. № 3208. С. 574.].

У русского понятия ремесла имеются и далекие генетические связи с латинским. Устаревшее английское название ремесленника articifer произошло от латинского ars, artis или artes (искусство, художник, умение, талант, природная склонность, знание; лат. artifex – ремесленник), одинаково применимых как к ремеслу, так и к искусству (отсюда «артист» в русском языке), причем дальнейшие значения ремесла/ искусства вбирают в себя и фабрику (fabrica – мастерская), и разум (ratio), и знание (scientia, ставшее впоследствии производным для науки science в английском)[368 - Громыко И. Н. Русско–латинский словарь. Минск, 2000. С. 110, 141, 275; Поликарпов–Орлов Ф. П. Лексикон треязычный…]. Пример из английского языка (так же, как и из древнегреческого и немецкого более раннего периода) приведен, чтобы показать, как по мере увеличения экономических и культурных связей с Западной Европой, начиная уже с конца XV в., могло усиливаться межязыковое взаимодействие и влияние при пересечении или накладывании смысла слов и понятий.

В более широком хронологическом диапазоне интенсивные культурные связи имелись преимущественно: в IX – XV вв. – с викингами, греками, итальянцами, в XVI – XVIII вв. – с англичанами, поляками, голландцами, немцами, французами. При этом, заимствования могли происходить не только через прямое введение нового иностранного слова, но и за счет изменения значения уже существующего в русском языке. В 1569 г. в Россию из Англии ждали прибытия специалистов (articifers – an artistic worker), «которые также должны были обучать русских людей производству железа»[369 - Киселев М. А. Возникновение российского промышленного законодательства… С. 62.]. Факт смысловой близости английского искусного мастера, артиста своего дела, и русского ремесленного художника, говорит о принципиальной возможности нахождения общего языка и технических заимствований в области ремесел.

В современном английском языке ремесленник – это и craftsman, и artisan. А. В. Моисеев справедливо отмечает, что утраченные «ремесленничеством» в XX веке присущие ему ценностные характеристики вновь возвращаются. В «Современном экономическом словаре» ремесло определяется как «владение искусством» по созданию материальных вещей, предполагающее наличие «значительного мастерства»[370 - Райзберг Б. А., Лозовский Л. Ш., Стародубцева Е. Б. Современный экономический словарь. 5–е изд. М., 2007. С. 295, Цит. по: Моисеев А. В. Развитие ремесленного образования на Урале в XVII – начале XX вв. (Историко–педагогический аспект): автореф. дисс. канд. пед. наук. Екатеринбург, 2015. С. 21.].

Если слово ремесло, обозначающее какую–либо производственную или творческую деятельность, употребляется сегодня обычно как нейтральное, то в случае с понятием ремесла в современном употреблении бытует зачастую негативная оценочность, что связано с историей научно–технического прогресса, возникновением индустриально– промышленной цивилизации и, в определенной степени, историографической традицией. Значение «ремесленный» выстраивает, как правило, синонимический ряд с негативными коннотациями: рутинный (ремесленник, а не творец, не художник), узкий, примитивный (примитивные орудия труда), противозаконный (воровское ремесло). В этой связи мы попытаемся разобраться, что собой представляет работа и произведение ремесленника – ремесло это или искусство? Ремесленный мастер – кто он, ремесленник или художник? На самом деле, это мнимое противопоставление. Данные понятия могут быть взаимозаменяемыми и взаимодополняемыми. Ремесло может быть искусством, а ремесленник – художником, но это зависит от интерпретатора, участников и контекста событий, их места и времени. Попытаемся разобраться и «вытащить» ремесленного мастера из забвения. Пришло время вернуть голос этому «великому немому» прошедших эпох с помощью Г. В. Лейбница (1646–1716), А. К. Нартова (1693–1756), В. Н. Татищева (1686–1750) и многих других.

Широкие заимствования в профессиональных городских языках происходят в XVII в., когда «в Московскую Русь направляется с юго–запада волна художников и ремесленников»[371 - Виноградов В. В. Очерки по истории русского литературного языка XVII–XIX веков. М., 1982. С. 63.]. Это видно на различных ремесленных диалектах, в которых закрепляются западноевропейские слова (напр., нем. der Geselle – подмастерье; в рус. гезель: помощник, товарищ; рус. артизан, фр. artisan из ит. artigiano – ремесленник)[372 - Там же, с. 66.]. В сапожном ремесле это дратва, рашпиль, вакса, клейстер, шлифер и мн. др., в столярном и слесарном – стамеска, бляха, бондарь, гайка, верстак, клапан, кран, винт и др. Во время Петровской эпохи начала XVIII в. эти процессы заимствования еще более усиливаются[373 - Там же, с. 63–64.]. Московский исследователь С. М. Шамин показывает, как новые заимствования из голландского, немецкого, французского, английского языков находили свое вхождение в российскую, и особенно петербургскую, повседневность. Петр и его окружение ревностно следили за применением западноевропейской лексики: «Между тем Петр I с особой любовью относился к иностранным словам. Его примеру следовало придворное окружение. В глазах царя это было свидетельством поддержки реформ и показателем политической благонадежности. Отказ от употребления лексики иноязычного происхождения восприняли бы как откровенный вызов власти»[374 - Шамин С. М. Россия после Петра I: реакция на преобразования в области языка (по материалам Коллегии иностранных дел) // Русский язык и литература во времени и пространстве: Сборник научных статей и докладов. К 45–летию Государственного института русского языка имени А. С. Пушкина. М., 2011. С. 181.].

В. В. Виноградов писал о том, что преимущественно из польского и немецкого языка «кроме варваризмов, связанных с реорганизацией государственного управления, военного и морского дела, проникает в русский язык XVIII в. множество технических слов, относящихся к инженерному и горному делу, к "градостроительному художеству", […] к разным видам "мастерства", ремесел»[375 - Виноградов В. В. Очерки по истории русского литературного языка… С. 61.]. С усилением, в начале XVIII в., немецкого влияния, частичным изменениям подверглась и лексика книгопечатного дела, заимствованная в XVI–XVII веках из итальянского языка. Поэтому мы не случайно обращаемся к немецкому языку, чтобы проследить интенсивность употребления в нем слов, связанных с ремеслом: Примерно на 1700 год приходится резкий спад, а затем, примерно с 1710 по 1740 гг., рост частотности употребления слова «ремесло» в немецком языке (см. диагр. 3).

Из графика видно, что среднестатистическая частотность употребления слова (das) Handwerk (ремесло) в немецком языке на 1 млн. токенов[376 - Понятие токена применяется в информатике для проведения лексического анализа, во время которого происходит аналитический разбор входной последовательности символов с целью получения на выходе последовательности символов, называемых «токенами» (подобно группировке букв в словах). При этом, группа символов входной последовательности, идентифицируемая на выходе процесса как токен, называется лексема, т. е. в процессе лексического анализа производится распознавание и выделение лексем из входной последовательности символов.] в 1600–2000 гг. составляет 16,80 и коррелирует с развитием немецкого ремесла и промышленности. В XVII в. наблюдается стабильный рост частотности его употребления с 21.20 (32 упоминания в абсолютных числах) до 25.86 токенов (100 упоминаний) (+4.66 токена) (1600–1699). К началу XVIII в. число несколько снижается до 20.76 (95 упоминаний) и к концу века опускается до 17.00 токенов (154 упоминания) (–3.76 токена) (1700–1799), но показательно, что до 1789 г. число токенов «ремесла» в 21.28 (150 упоминаний) остается стабильным. После 1789 г., видимо из–за эпохи политической нестабильности и войн в Европе и роста влияния мануфактур, наступает статистическое снижение и стагнирование слова «ремесло», продолжавшееся до конца 1830–х гг. (14,94 токена и 43 упоминания). С началом промышленного переворота 1840–х гг. и последовавшей индустриальной революцией в Германии частотность упоминаний c 1800 до 1899 г. значительно возрастает с 16.70 до 25.81 токенов (+9.11)[377 - См.: Hahn H.–W. Zwischen Fortschritt und Krisen…]. Симптоматично – когда фабрика «обошла» ремесло в 1830–е гг. (12.52/15.90), она «потянула» его за собой[378 - DWDS. Fabrik. URL: https://www.dwds.de/wb/Fabrik (дата обращения: 10.02.2017).]. Данная корреляция характерна и для России и соответствует всеобщей тенденции как для немецкого, так и для российского ремесла, динамика роста которых совпадает с начавшимся в этих странах примерно с середины XIX в. промышленным переворотом, соответствовавшем специфике развития России (с небольшим запозданием по сравнению с Германией) и Германии (с первоначальным значительным отставанием от Англии)[379 - Проблематика промышленного переворота в России дискутировалась советскими историками в связи с расхождениями по вопросу периодизации перехода от феодализма к капитализму. С. Г. Струмилин относил промышленный переворот, т. е. переход от мануфактурного к крупному машинному производству, на 1820–1850– е гг. Н. М. Дружинин и И. Д. Ковальченко тендировали к более позднему времени 1850–х – конца 1880–х гг. Л. В. Милов и Н. И. Цимбаев выбрали компромиссный вариант, датировав время промышленного переворота с 1820– х по 1880–е гг., «когда закончилась техническая и социальная перестройка уральской горнозаводской промышленности, которая целиком была построена на крепостном труде. […] Однако ручной труд продолжал практически полностью господствовать на российских мануфактурах вплоть до 1840–х гг., когда резко увеличился ввоз в страну машин и станков». По словам авторов, в 1840–1850–е гг. начинается процесс вытеснения мануфактуры фабрикой, проходивший в разных регионах крайне неравномерно (История России XVIII – XIX веков / Л. В. Милов, Н. И. Цимбаев; под ред. Л. В. Милова. М., 2006. С. 403; Волков В. В. Спор о русской промышленности XVIII – первой половины XIX века: два проблемных вопроса отечественной историографии // Вестник Челябинского государственного университета // 2007. № 3. С. 115–122).].

Диаграмма 3: Среднестатистическая частотность употребления слова «Handwerk» (ремесло)[380 - Das Wortauskunftssystem zur deutschen Sprache in Geschichte und Gegenwart: DWDS. Handwerk. URL: https://www.dwds.de/Handwerk (дата обращения: 15.02.2017).].

Не следует преувеличивать роль книги в культурном, научном и технологическом трансфере в XVIII в., особенно среди ремесленников. Из 1301 перевода книг этого столетия, основная часть приходится на литературу историко–географического, морально–политического и религиозного характера, в то время как на область науки и техники всего лишь четыре публикации[381 - Бугров К. Д., Киселев М. А. Естественное право и добродетель. Интеграция европейского влияния в российскую политическую культуру XVIII века. Екатеринбург, 2016. С. 21.]. Гораздо важнее был практический опыт общения и обучения российских учеников не только у иностранных мастеров в России, но и за рубежом[382 - Биржакова Е. Э., Войнова Л. А., Кутина Л. Л. Очерки по истории лексикологии русского языка XVIII в. Языковые контакты и заимствования. Л., 1972. С. 28–29; Пронина И. А. Декоративное искусство… С. 14–15.].

Посмотрим, как практика применения понятия «художества и ремесла» отразилась в законодательных актах. Исследователи из различных научных дисциплин давно подчеркивали значение петровских реформ, за которыми «стоят глубокие перемены в области народного образования, просвещения, всей духовной и материальной культуры России – образа мыслей, круга ведущих идей, интересов, форм быта», с одной стороны[383 - Биржакова Е. Э., Войнова Л. А., Кутина Л. Л. Очерки по истории… С. 31.]. С другой, несмотря на эпохальные изменения на заре возникновения российского промышленного законодательства в 1–й четверти XVIII в., хорошо видна историческая преемственность слов «ремесленник», «ремесло», «мастер» и «мастерство», применявшихся в Древней Руси и Московском государстве (старославянское, древнерусское «ремьство» или «ремество» как умение, способность, также рукоделие)[384 - Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 22. 1982. С. 37–38; Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 7. 1997. С. 143, 250; Фасмер М. Этимологический словарь… Т. 3. … 2003. С. 468–469.].

Практика применения и связь «наук и искусств», а значит «ремесел и художеств» хорошо прослеживается в законодательных актах петровского времени. В «Регламенте или уставе Главного Магистрата» 1721 года для обозначения ремесленников употребляются такие слова и выражения, как «художники и ремесленные люди», занимающиеся промыслами (отсюда еще один синоним ремесленника – промышленник) и живущие в городах «для художества или какого рукоделия»[385 - Слова ремесленник и рукоделие находятся для В. Н. Татищева в одном синонимическом ряду (Экономические записки В. Н. Татищева… C. 412–414).]. Здесь также «художество и рукоделие» находятся в одном синонимическом ряду[386 - ПСЗ–1. T. 6. № 3708: Регламент или устав Главного Магистрата. С. 292–293, 295.]. Именной указ «О цехах» 27 апреля 1722 г. повелевает «в цехи писать ремесленных всяких художеств […], дабы всякий свое рукоделие делал добрыми мастерствы», «…каждое художество или ремесло [имеет] свои особые цунфты (цехи)»[387 - ПСЗ–1. T. 6. № 3980: Именной указ. – О цехах. С. 664–665; Слово цех происходит от ср.–в.–нем. zёсh, zёсhе, означавшее «объединение лиц одного сословия». Русское и украинское слово цех, заимствовано, вероятно, из польского сесh (Vasmer M. Russisches etymologisches W?rterbuch. Bd. 3. Heildelberg: Carl Winter Universit?tsverlag, 1958. S. 291); 27 апреля по старому стилю. Далее даты в тексте и в примечаниях указываются по старому стилю. Разница между Юлианским (принятым до 1918 года в России) и Григорианским (принятым в Европе) календарями составляла 11 дней в XVIII веке, 12 дней в XIX в. и 13 дней в XX в.]. Ремесленники называются как «своего художества ремесленны[е] люд[и]» и «художники». 16 июля того же года в дополнение к этому вышел сенатский указ «о записке в цехи мастеровых и ремесленных людей из купечества и из разночинцов, дворовых и приказных людей»[388 - ПСЗ–1. T. 6. № 4054: Сенатский, в дополнение указа 1722 года апреля 22. – Записке в цехи. С. 746.].

Приведем еще два законодательных акта, опубликованных 3 декабря 1723 г., где понятия «цехи», «мануфактуры», «фабрики», «машины», «инструменты», «науки», «художества, «искусство» употребляются или в одном синонимическом ряду или в родственном смысловом поле. В Регламенте Мануфактур–Коллегии находим понятия и выражения «мануфактуры и фабрики», «куриозные художества», «искусные мастера», а в именном указе ученики должны посылаться в «чужие краи» «для вкоренения мануфактур и фабрик и для искусства художества» и обучаться там «мануфактурному искусству».

«Художествами» могли называть и другие «искусства»: научную дисциплину, военное дело или механику. В одном из указов 1724 г. говорилось об обучении переводчиков следующим «художествам»: «математическое хотя до сферических триангулов, механическое, хирургическое, архитектур, цивилис, анатомическое, ботаническое, милитарис, гидроика и прочие тому подобные»[389 - ПСЗ–1. T. 7. № 4438: Именной. – О приготовлении переводчиков книг обучением их художествам. С. 217.]. Также говорилось «о выписывании для фабрик инструментов и машин», где под фабрикой и фабрикантом нередко скрывался никто иной, как ремесленный мастер. Предписывалось более строго наблюдать за выполнением иностранными мастерами взятых на себя обязательств по обучению русских учеников: «… иноземцы мастеры будучи в фабриках, и отжив сроки, отъезжают в отечество, а по себе учеников без совершенства науки их оставляют». Законодатель задавался вопросом, «не имеют ли [иностранные мастера] при цехах, отколь выехали, присяжного обязательства, чтобы иностранных им не обучать». По возвращении на родину, бывшим ученикам обещалось давать привилегии «по разсмотрению их науки», т. е. соответствующего ремесла[390 - ПСЗ–1. T. 7. № 4378: Регламент Мануфактур–Коллегии. С. 167–170; № 4381: Именной. – О посылке в чужие краи учеников для обучения мануфактурному искусству… С. 181–182.].

Кроме цеховых мастеров и городских ремесленников, как правило мещанского сословия, существовала еще одна категория ремесленников, прибывавших в Петербург из других городов и регионов. Ремесленники из крестьянского сословия относились, в основном, к строительным профессиям столяров, плотников, каменщиков, штукатуров, маляров, шлифовщиков и резчиков камня и пр. К ним применялось понятие «мастеровых или работных людей», определявшихся как на государственные и частные мануфактуры, так и в работу к ремесленным мастерам[391 - ПСЗ–1. T. 5. № 3142: Именной. – О взятии свидетельств мастеровым людям. С. 531.].

В 1722 г., с введением цехов, происходит знаменательное и принципиально важное событие. Новые слова и представления входят в русский жизненный мир, превращаясь в действия и осмысленные поступки. С цехами появляется иная концепция развития русской промышленности и профессионального образования, иной горизонт событий. Начинает формироваться социальный слой ремесленников с осознанием принадлежности к единой профессиональной группе, а с городской реформой 1785 года – и принадлежности к одному сословию, одной влиятельной социальной группе[392 - См.: Schmidt Ch. ?ber die Bezeichnung der St?nde (sostojanie – soslovie) in Ru?land seit dem 18. Jahrhundert // Jahrb?cher f?r Geschichte Osteuropas. Neue Folge. 1990. Bd. 38. H. 2. P. 199–211.]. С этим новым институтом в российской профессиональной культуре прописываются на постоянное проживание новые модифицированные понятия цехового профессионального кодекса поведения, этоса цехового мастера и корпоративной солидарности. Выскажем предположение, что со строительством Петербурга происходит повышение статуса ремесленника: от мастерового к цеховому мастеру, мастеру на казенном предприятии, руководящему мастеровыми людьми[393 - ПСЗ–1. T. 7. № 4442: Высочайшие резолюции на докладные пункты подполковника Вырубова. С. 219; Пронина И. А. Декоративное искусство…. С. 11.].

Таким образом, происходит расширение понятия ремесленного мастера, и как артиста своего дела, и как специалиста и профессионала, получившего диплом или патент, подтверждающий его статус. Трудно переоценить роль патентов в защите и продвижении ремесленных инноваций[394 - См.: Knoblauch H. Kommunikatives Handeln, das Neue und die Innovationsgesellschaft // Rammert W., Windeler A., Knoblauch H. und Hutter M. (Hg.). Innovationsgesellschaft heute: Perspektiven, Felder und F?lle. Wiesbaden: VS. S. 111–133.]. Традиционная система ремесленного обучения Древней Руси и Московского государства дополняется и модифицируется новой, практикующейся у цеховых мастеров, в мастерских Академии наук и на государственных предприятиях мануфактурного типа. Это хорошо видно на примере петербургского Главного Адмиралтейства с необычной структурой профессиональных кадров. В 1715 г. здесь имелось, кроме 70 мастеров, 12 подмастерьев и 48 учеников, еще 3953 мастеровых, поступавших, по всей вероятности, в распоряжение мастеров[395 - Материалы для истории русского флота Ч. 3. СПб., 1866. Ч. 3. С. 154–155, 265, 280.].

Поиск новых производственных и организационных форм ремесла был связан с неудовлетворительным состоянием массовых и специальных ремесел. И. Т. Посошков в «Книге о скудости и о богатстве» (1724), говоря о плохом состоянии ремесла в России, по причине отсутствия надлежащего управления и надзора, неполного ремесленного образования, ввиду раннего отхода учеников от мастера, и отсутствия клеймения ремесленной продукции, назвал именно те задачи, которые и должны были решить цехи. В главе «О художестве» он называет ремесленников «мастерами» и «художниками», а ремесла – «мастерствами», «художествами», «художественными делами» и «художественными мастерствами», в которых «весьма деется у нас в Руси неисправно»[396 - Посошков И. Т. Книга о скудости и о богатстве и другие сочинения. Ред. и ком. Б. Б. Кафенгауза. М., 1951. С. 17, 139–150; См. также в «О царском интересе» и «Аще кто восхощет», где ремесленники названы «художниками» и «художими» (Там же, с. 203, 275).].

Основание Петербургской Академии наук в 1724 г. имело длинную предысторию и являлось важной вехой в истории городского ремесла[397 - В научной литературе принято написание «Академия наук и художеств», хотя первоначально, согласно проекту, она называлась коротко (петербургская) Академия наук. Поводом для такого написания явился контекст возникновения Академии, когда часто говорилось и писалось, в том числе в Проекте академии, о «науках и художествах», а также сама структура и наполнение Академии, где были представлены науки, искусства, ремесла и университет с гимназией. Такой смешанный формат не был характерен для европейских академий. Можно предположить, что основатели российской Академии наук хотели подчеркнуть ее сходство с научными академиями в Европе, основанными ранее в XVII – нач. XVIII века. Старейшими являлись: Национальная академия деи Линчеи в Риме, основанная в 1603 г.; Королевское общество в Великобритании, созданное в 1660 г.; Французская Академия наук, основанная в 1666 г. Она называлась также Королевская или Парижская Академия наук; В 1700 г. основано Курфюршеское Бранденбургское научное общество, переименованное в 1701 г. в Королевское Прусское научное общество, а в 1744 году в Королевскую академию наук. Эта академия основана при активном участии Готфрида Лейбница, ставшего её первым президентом; См. об отношениях с Французской Академией наук: Мезин С. А. Пётр I во Франции. СПб., 2015. С. 204–210.]. Ведь семантика слов «художества и науки» того времени близка к ремеслу. В «Высочайшей резолюции на мемориал иноземца Фика» от 11 июня 1718 г. постановлено «сделать Академию», чтобы, среди прочего, «из детей искусных купеческих людей художников, ремесленников […] получить могли»[398 - ПСЗ–1. T. 5. № 3208: Высочайшая резолюция на мемориал иноземца Фика. С. 574; см.: Прокопенко Я. И. Генрих Фик и процесс интернационализации российской политической элиты в первой половине XVIII в. // Правящие элиты и дворянство России во время и после петровских реформ (1682–1750) / ред. Н. Н. Петрухинцев, Л. Эррен. М., 2013. С. 149–177; Он же. «Политический инженер» Генрих фон Фик и феномен реформ Петра I // Феномен реформ на западе и востоке Европы в начале Нового времени (XVI–XVIII вв.) / ред. М. М. Кром, Л. А. Пименова. СПб., 2013. С. 323–337.]. В некоторых случаях понятие «наука» может рассматриваться даже как синоним понятий «ремесло» и «художество». В 1717 г. из России в Амстердам отправляются 34 человека «для устройства "в разные науки" в Голландии, Англии и Франции»[399 - Пронина И. А. Декоративное искусство… С. 14–15; Процессы инновационной диффузии и заимствований был характерен, кроме России, и для других европейских стран. См.: Davids K. The transfer of technology between Britain and Netherlands, 1700–1850, in J. R. Bruijn and W. F. J. M?rzer Bruyns eds. Anglo–Dutch Mercantile Marine Relations 1700–1850, Amsterdam/Leiden, 1991. Pp. 7–24.]. На самом деле, большинство из них специализировалось, к примеру, не в математике, физике или нравоучительной философии – классических точных, естественных или гуманитарных науках, а в ремеслах из области декоративного искусства и кораблестроения. Поэтому нельзя согласиться с Ю. Х. Копелевич, склонной видеть в Академии наук изначально узкоспециальное научное (академическое – академики) и образовательное (гимназия и университет – профессора) учреждение в современном понимании значения слова «наука»[400 - Копелевич Ю. Х. Основание Петербургской академии наук. Л., 1977. С. 56.]. Д. Вуттон делает в данном контексте ценное указание на то, что «термин "наука" в современном значении ("интеллектуальная и практическая деятельность, охватывающая те области исследований, которые связаны с явлениями физической Вселенной и их законами") впервые встречается в 1779 г.», что подтверждает наш тезис о типичной близости в языковых практиках того времени понятий «ремесла» и «науки»[401 - Вуттон Д. Изобретение науки… С. 29.].

Учитывая активную роль Лейбница в продвижении идеи учреждения Академии наук в России, логично предположить, что немецкая формулировка Академии в Берлине: K?niglich Preu?ische Soziet?t der Wissenschaften (Королевское Прусское научное общество), совместно с пониманием того, какие практики она подразумевала, благополучно перешла в русский язык, принеся с собой уникальный формат этой Академии, впервые целенаправленно объединившей естественные и гуманитарные науки под одной крышей. Не менее важным фактором влияния являлись интенсивные связи с французской Академией наук (Acadеmie des sciences и Acadеmie fran?aise) в Париже. Поэтому есть все основания говорить об удачном синтезе в русском варианте двух названий: французской академии наук и немецких наук.

О практической связи Академии наук с ремесленными «науками и искусствами» говорит Ю. Х. Копелевич, указывая на важность идеи практической «пользы» в концепции Академии. Кроме «обязанности академиков заботиться "о совершенстве художеств и наук" и обучать юношество», к их практическим функциям относилась также забота о пользе для «вольных художеств и мануфактур» в целях внедрения «удобных машин» и «исправления инструментов»[402 - ПСЗ–1. T. 7. № 4443: Об учреждении Академии… С. 221.]. Для этого при Академии устраивались ремесленные мастерские и имелись механики, обязанные вместе с членами Академии производить экспертизу технических изобретений и принимать экзамены на звание мастера, причем ученые обязывались, кроме своих специальных научных интересов, производить научные исследования по практическому применению своих изобретений[403 - Копелевич Ю. Х. Основание… С. 159–160; Данная практика была общей для европейских академий того времени (Раскин Н. М. К истории ролла // АИНТ. Вып. 6. М.–Л., 1935. С. 119, 134).].

Когда же появляется в русской языковой и символической практике эта философская и мировоззренческая греко–римско–европейская традиция существования ремесла в одном смысловом поле с наукой и искусством? Точной даты указать невозможно, ввиду специфики взаимодействия культур, как в большей или меньшей степени открытых систем, многовекторности взаимодействия и огромного множества одномоментных контактов. Одним из таких важных контактов или событий, подготовленных многими годами переписки и проектов, явился указ Петра I от 1 ноября 1712 г., подписанный им в Карлсбаде (чеш. Карловы Вары) после очередной встречи с Г. В. Лейбницем: «[…] Готфрида Вильгельма фон Лейбница […] в наши тайные юстиц раты определить и учредить, […] чтоб науки и искусства [курсив автора. В немецком варианте искусства и науки. – А. К.] в нашем государстве ввящей цвет произошли, употребить»[404 - Готфрид Вильгельм Лейбниц. Сборник писем и мемориалов Лейбница, относящихся к России и Петру Великому. Москва, 2013. С. 269–270.]. Показательно, что в петровском указе дословно воспроизведена формулировка Лейбница из немецкого оригинала его проекта указа, который ему было поручено составить самим Петром: «[…] so sind wir auch entschlossen Uns Seiner zu dem habenden grossen Zweck, die Studien Kuenste und Wissenschaften [курсив автора. – А. К.], in unserem Reich mehr und mehr fol riren zu machen, zu bedienen»[405 - Копелевич Ю. Х. Основание… С. 269; Еще раньше, 1 октября 1715 г. была опубликована Инструкция Морской Академии в Санкт–Петербурге (Веселаго Ф. Ф. Очерк истории морского кадетского корпуса с приложением списка воспитанников за 100 летъ. СПб., 1852. С. 40–41; ПСЗ–1. Т. 5. № 2937).]. Первая встреча государя с немецким ученым произошла в 1711 г. в Торгау, затем в Карлсбаде и Бад–Пирмонте (1716)[406 - Шиппан М. Путешествие Петра I по немецким землям в 1716–1717 годах // Европейские маршруты Петра Великого: К 300–летию визита Петра I во Францию / Сост. Д. Ю. Гузевич, А. В. Кобак, М. В. Петрова. Пер. с нем. И. Б. Микиртумова. Материалы IХ Международного петровского конгресса. Париж–Реймс, 20–22 апреля 2017 года. СПб., 2018. С. 52; Масса–Эстеве М. Р. Встречи Петра I и Лейбница в 1711, 1712 и 1716 годах // Европейские маршруты Петра Великого: К 300–летию визита Петра I во Францию… С. 280–291; Во время пребывания Великого посольства в ганноверском замке Коппенбрюгге (die Burg Coppenbr?gge) в августе 1697 г. Лейбницу удалось со стороны наблюдать посольство, возможно и самого Петра, находившегося в нем инкогнито: «Wir haben sie im Vorbeigehen in der Nachbarschaft gesehen» (Guhrauer G. E. Gottfried Wilhelm Freiherr v. Leibnitz, eine Biographie. Zwei Theile. Breslau, 1846. Tl. 1. S. 272); Коппенбрюгге (нем. Coppenbr?gge) – коммуна в Германии, в земле Нижняя Саксония. Входит в состав района Хамельн–Пирмонт земли Нижняя Саксония. Этот замок не следует путать с населенным пунктом Коппенбрюк (Koppenbr?ck), входящим в коммуну Церниц–Лом в земле Бранденбург.].

Назначение Лейбница имело 15–летнюю предысторию. Уже в его записке Петру, составленной в 1697 г., ученый говорит о необходимости основания центрального учреждения для наук и художеств. В записке на имя Петра, посланной в 1708 г. русскому посланнику Урбиху в Вене, Лейбниц, говоря о «необходимо[сти] учреждения особенной влиятельной коллегии» и имея ввиду Академию наук, называет необходимых в ее ведении «художник[ов] и ремесленник[ов] с их произведениями»[407 - Копелевич Ю. Х. Основание… С. 33–34.]. Позднее именно этот формат и был реализован[408 - Сам Лейбниц уделял пристальное внимание развитию «искусства, мануфактур и ремесел» (Kunst und Gewerbe). В 1673 г. ученый находился в Париже – «галантерейной столице» («die Metropolitane der Galanterie») Европы, где он близко знакомится с «хорошими ремесленниками» («eine Menge guter Handwerker»), чтобы узнать побольше их секретов. На это есть свои причины, так как в это время Лейбниц занимался конструированием арифмометра – машины, выполняющей четыре арифметических действия. (Guhrauer G. E. Gottfried Wilhelm Freiherr v. Leibnitz… S. 114).].

Для этого имелись все необходимые предпосылки. Политика меркантилизма предполагала развитие промышленности и торговли для создания положительного торгового баланса, т. е. преобладания вывозимой произведенной продукции над ввозимыми товарами[409 - См., напр.: Павленко Н. И. Петр Великий… С. 674.]. Приглашаемые ремесленные мастера были именно теми специалистами, которые должны были обучить своим ремеслам российских учеников и основать «фабрики, заводы и мануфактуры», т. е. развить «промышленность». Особым в этом развитии являлось то, что преобладал не торговый капитал: инвестором выступало как правило государство, ссужая предпринимателей или отдавая им уже построенные предприятия, а человеческий и профессиональный.

Серьезное увлечение Петра I ремеслами было вполне в духе универсального барочного времени, так как науки, искусства и ремесла существовали пока еще в некоем симбиотическом целом, а их специализация произошла позже. Французский король Людовик XIII (1601–1643) владел не меньшим количеством ремесел, кроме того был неплохим каретником, кучером и отменным кулинаром[410 - Глаголева Е. Повседневная жизнь Франции в эпоху Ришелье и Людовика XIII. М., 2007. С. 77–78; См. о европейском влиянии на Петра I: Петрухинцев Н. Раннее европейское влияние на Петра I: Патрик Гордон и Франц Лефорт в конце XVII в. // Quaestio Rossica. Vol. 5. 2017. № 1. С. 198–218.]. Первое непосредственное знакомство с науками, художествами и ремеслами Петра I в Западной Европе произошло во время Великого посольства 1697–1698 гг., где он, кроме изучения кораблестроения и связанных с ним ремесел, посетил Королевскую Академию в Лондоне, университеты в Лейдене, Оксфорде, Галле и Лейпциге[411 - Копелевич Ю. Х. Основание… С. 20–21; См.: Гуськов А. Г. Великое посольство Петра I в исторической науке // История и историки: историогр. вест. / Ин–т рос. истории / отв. ред. А.Н. Сахаров. М. 2005. С. 82–104.]. В. О. Ключевский описывал результаты первого путешествия монарха за границу следующим образом: «Вслед за Петром в 1698 г. в Россию наехала пестрая толпа всевозможных художников, мастеров и ремесленников, которых Петр за границей пригласил на свою службу; в одном Амстердаме он нанял до тысячи разных мастеров и ремесленников»[412 - Ключевский В. О. Русская история. Полный курс лекций. Т. 3. М.; Минск, 2002. С. 41.]. Вызываются не только мастера из–за границы, туда посылаются русские ученики: «… русские люди по распоряжению правительства учились всюду за границей всевозможным искусствам и мастерствам, начиная с "филозофских и дохтурских" до печного мастерства и до искусства обивать комнаты и убирать кровати»[413 - Там же, с. 42.].

После побед в Северной войне и второго большого путешествия Петра I в Западную Европу в 1716–1717 гг. все больше обозначается гражданский реформистский тренд, в котором ученые вкупе с ремесленниками или специалистами играют важную роль «умных голов» и «умных рук» профессионалов для претворения петровских проектов в жизнь[414 - «Вновь, как и во время первого путешествия, агенты Петра привлекали на службу царю иностранных специалистов, однако уже не кораблестроителей и инженеров, а архитекторов, художников, скульпторов, ковровщиков, мебельщиков, ювелиров, ученых» (Вагеманс Э. Петр Великий в Бельгии. СПб., 2007. С. 26).]. Еще перед поездкой царя в Западную Европу, 15 апреля 1716 года герцог д’Антен и кардинал Дюбуа скрепили своими подписями список специалистов, желавших выехать из Франции в Санкт–Петербург, среди них – множество мастеров: три каменотеса, один каменщик, один плотник, два машиниста–гидротехника, три слесаря, один литейщик, два ювелира, один мастер по изготовлению футляров, четыре ковровщика и пять красильщиков шерсти и шелка. Кроме того, в этом году отдельно наряду с художниками, архитекторами, садовниками и скульпторами приглашены один гравер, один ковровщик, один литейщик, четыре скульптора по дереву и один каретный мастер: «Заботы о нанятых мастерах не сходили со страниц царских писем 1716 года»[415 - Петр «велел Меншикову принять французских мастеров "с ласкою", "отвесть им квартиры"» (Мезин С. А. Пётр I во Франции… С. 170); Во время своего нахождения в Париже, Петр не изменяет своим привычкам, и кроме официальных приемов при дворе, визитов в Парижскую Академию наук, Арсенал, Ботанический сад, Аптекарский дом, на мануфактуры и пр., так же, как и во время своего первого большого путешествия по Европе, при первом удобном случае посещает ремесленников: 15 мая, в субботу, «царь взял наемную карету и отправился осматривать множество любопытных вещей у мастеровых» (О пребывании Петра Великого в Париже в 1717 г. Из записок герцога де Сен–Симона // Петр Великий: Воспоминания. Дневниковые записи. Анекдоты / [Сост., вступ. ст., с. 5–50, и примеч. Е. В. Анисимова]. СПб., 1993. С. 146; Мезин С. А. Петр I во Франции… С. 166–211).].

Во время пребывания в Париже в 1717 г., «Пётр часами проводил в литейных, мастерских плотников и столяров, выспрашивал подробности у мастеров, порой сам брался повторить то, что делали они, будь то чеканка медалей, плетение ковра на знаменитой фабрике гобеленов или на фарфоровой мануфактуре в Севре»[416 - Анисимов Е. В. Спасибо, государь! // Европейские маршруты Петра Великого: К 300–летию визита Петра I во Францию… С. 15.]. В этом же году Петр побывал в Голландии, где участвовал в приемке кораблей на верфях Саардама и Амстердама. В июле 1717 года вместе с ним на голландских верфях работал известный кораблестроитель Филипп Пальчиков.