Сказка Звездного бульвара. Севастопольские сны

Неожиданно руководитель обратился к Сан Санычу:

– Догадались, почему я вас остановил, когда обсуждалась конституция?

– Побоялись, что я назову их коммунистами, и голосовавшие прокатят их предложения? Правильно, что удержали меня. Даёшь коммунизм на Марсе!

– Это честные учёные. Их исследования сейчас не оплачиваются никаким заказчиком, над ними не довлеют никакие классовые или корпоративные интересы. Мы не говорим, что должен восторжествовать всеобщий коммунизм или что-то другое, но общественное устройство должно рассчитываться так же, как и устройство сложного компьютера!

– Точно. Солидарен абсолютно. Только раньше к этому и на полверсты не подпускали настоящих учёных, – согласился Сан Саныч. – Помните, как в семидесятые слопали Волгина, с его принципом согласованного оптимума, который отважился поправлять Маркса!?

– Американцы крепко зацепили проблему. Совершенно логично, что на выходе у них деньги перестали быть эквивалентом труда. Помните, как там…, дай бог памяти, ну, вы ведь тоже зубрили при сдаче кандидатского минимума: “…Бесплатный труд на пользу общества… как потребность здорового организма!” Члены экспедиции, дорогой Сан Саныч, это ведь лучшие из лучших среди своих наций. И что, разве они и воспитанные ими дети будут работать как-то по-другому?

Руководитель закурил, откинувшись в кресле:

– Да, чтобы люди сбросили шоры с глаз, поняли, где прямая дорога, они должны забраться по кривой тропинке на скалу к краю обрыва и заглянуть в пропасть.

– Хорошо, что это – не ядерная война. Иначе никто б не задумывался. Все лихорадочно готовились бы к драке.

– Кстати, Сан Саныч, а вы знаете, вон в тех ящиках мы везём миниатюрные французские ядерные устройства. Они по раскладке разместятся на наших кораблях для строительных работ на Марсе, производства воды и воздуха.

– Или для войны с марсианами, – ухмыльнулся Сан Саныч.

– Мне тоже всегда казалось, даже в какой-то степени я убеждён, что человек – не продукт земной цивилизации, а занесён извне, например, с гибнущего Марса. И как знать, может быть, наша экспедиция столкнётся там с памятниками той эпохи человечества. Я бы очень хотел на это надеяться.

– Лишь бы там не оказалось воинственных марсиан, попытался перевести разговор в шутку Сан Саныч.

– Ну что ж поделать. Я бы тогда сдался на их милость, отдав им все наши достижения. Всё-таки они продолжили бы род человеческий.

– А может быть, именно точно так и было тогда на Марсе. И они стояли перед глобальной катастрофой, мечтая продолжить свой род на Земле? Уверен, Марс сыграл какую-то важную роль для Земли.

– Как знать, как знать…

– Я б на месте марсиан сделал бы станции на Фобосе, а потом – на Луне, своеобразные хранилища наследия цивилизации. А то ведь на больших планетах – вулканизм, подвижность тектонических плит, кора то поднимается, то погружается – поверхность за сотни миллионов лет неузнаваемо меняется. Кора планет неустойчива к большим космическим катаклизмам. Маяки цивилизации исчезнут, канут в расплавленное чрево, а на этих остывших и твёрдых спутниках могут существовать миллиарды лет.

– Вы хотите сказать, что признаки марсианской цивилизации надо поискать сначала на Луне!?

– Да, но теперь уже поздно. К Марсу лететь всё равно.

– Кстати, о реках на Марсе. Не являются ли они свидетельствами всемирного потопа, некогда разыгравшегося там вследствие разогрева планеты падением крупного тела, испарения льдов, а затем конденсации паров в катастрофические ливни? Естественно, марсианский Ной спасся, пристав к вершине гигантского вулкана… Впрочем, ладно, помечтали, и – будет!

Руководитель достал из кармана небольшой блокнот, листки которого были с водяными знаками, гербом и вензелем Чрезвычайного Международного Комитета и ярко-красной подписью внизу: “Подлежит немедленному исполнению под страхом нейтрализации на месте именем человечества”.

Руководитель написал на одном из листков несколько слов и протянул его Сан Санычу:

– Это вам приказ доставить мотоцикл – ради вашей супруги. Передайте ей привет. Я слышал, она первая пострадала от Анастасии. Вылетайте сразу к себе. Продолжайте готовить банк по вашей части, постоянно ведите наблюдения, ускорьте прогноз результатов столкновения. Сейчас многие обсерватории смотрят на Анастасию, но кроме ужаса ничего не видят. Систематика наблюдений рухнула. Мобилизуйте всех, кого сможете. Считайте, что срок отлёта – в ваших руках.

Затем, немного помедлив, вырвал из блокнота с десяток незаполненных листков и протянул их Сан Санычу:

– А это – чтобы лучше прочувствовать ответственность. Ну и задали вы трёпку человечеству со своей Анастасией!

С этими словами, ухмыльнувшись, он поудобней устроился в кресле и пристегнулся. Самолёт круто пошёл на посадку на центральный аэродром Москвы.

Отдав распоряжение перегрузить мотоцикл в самолёт, который через три часа улетал в Крым, Сан Саныч помчался в Комитет за своими.

Улицы Москвы встретили его неописуемой смесью картин. Вереницы рабочих с переутомлёнными серыми лицами спешили на предприятия, их рассекали толпы приодетых гуляющих людей. Несколько призывно кричащих ораторов, окружённых жидкими группками людей, флегматичные милиционеры, женщины с тяжёлыми сумками… старики при медалях…

То тут, то там в укромных уголках примостились броневики с солдатами. Старушки в чёрном тянулись к постоянно звонившим церквам. Много военных с чемоданами – по домам на последнюю побывку. Снующие в разных направлениях чёрные автомобили с маячками олицетворяли постоянную заботу властей. Много грузовиков с продовольствием.

Дети, оккупировавшие газоны, как ни в чём ни бывало носились в футбол. Мамы выгуливали малышей и собак. Ворона долбила сухую корку. Дворник, ругаясь, уминал бак с мусором.

Какая-то фантасмагорическая смесь торжества, траура и обыденности!

В Комитете – сутолока “как в Смольном”. Сан Саныч собрал своих. Выяснилось, перед отлётом нужно обязательно заехать в одно из КБ по вопросу поражающих факторов и защиты кораблей. Быстро собрали нужную команду и помчались, распугивая сиренами прохожих и собак.

В кабинете было много народа. Надо всеми возвышалась могучая фигура “шефа”. Он отошел от стола навстречу. Прищур его глаз выдавал крайнюю усталость и неистовую решимость одновременно:

– Мы вас ждём. Если сегодня, сейчас, не решим вопрос с защитой, то сами понимаете… Многое уже в металле.

На огромном столе разложили схемы отлёта, таблицы характеристик облака осколков вокруг кометы и поражающих факторов взрыва. Суть вопроса сводилась к тому, что в момент пикового воздействия взрыва надо было включить главный двигатель. Впрыск специальных добавок создавал плазменный факел, “запирающий” мощное излучение. Можно было отказаться от громоздкого и тяжёлого экрана.

Разбиение разгонного импульса на два уменьшало отлёт в момент взрыва и увеличивало мощность воздействия, однако, более мощный поток энергии легче было “запереть”. Нужно было рассчитать параметры плазменного факела, моменты включения двигателей, траекторию отлёта, параметры защиты корабля. Запыхтели физики, давая вводные траекторщикам, связавшимся по сети с вычислительным центром одного из военных НИИ, отвечавшего за оценку живучести кораблей.

Выяснилось, что теперь корабли задевают край облака осколков. Тут запыхтел Сан Саныч, сходу уточняя распределение осколков по массам и скоростям – ведь в момент взрыва мелкие частицы должны были испариться под действием мощного излучения. Надо было оценить допустимое углубление в облако.

Наконец, схема расчётов была утрясена, и даны необходимые вводные. Ещё через несколько минут с ВЦ начали поступать первые результаты. Теперь запыхтели конструкторы во главе с шефом, сходу перекраивая компоновку модуля и некоторые элементы конструкции.

– Получается первая в мире фотонная ракета, – невесело пошутил кто-то из конструкторов.

– И последняя! – добавил другой.

Один из фирмачей обратился к шефу:

– Экран бросаем?

– Нет. Делаем, – недовольно ответил тот. – И никаких отставаний от графика! Не расслабляться! – и, обращаясь к одному из присутствующих: “Тринадцатому отделу немедленно заняться плазменной защитой.”

– На нас и так висит… – взмолился, было, начальник отдела, но под испепеляющим взглядом шефа, от которого не спасёт ничто, запнулся.

– Сегодня ночью у тебя в отделе не горел свет. Это – не работа. Подымай своих, хоть солдат бери. Через три часа я к вам зайду, – отрубил шеф. – Всё. Продолжаем работать.

Обречённо вздохнув, начальник “доблестного тринадцатого” обвёл окружающих взглядом, как бы прося поддержки, но взглядами с ним никто не встретился.

Неожиданно за дверью послышался шум. Дверь распахнулась, запыхавшийся человек выпалил прямо с порога:

– Корпус растрескивается!

Лицо шефа мгновенно осунулось. Сорвавшись с места, он почти бегом бросился из кабинета. Все последовали за ним. Через стеклянный коридор попали в просторный цех, где по самой середине в лесах балок, опутанная проводами и лямками, высилась сверкающая махина. Это был испытательный стенд с космическим кораблём внутри.

Рядом несколько человек пытались привести в чувство пожилого мужчину.