Сказка Звездного бульвара. Севастопольские сны

Запыхавшийся человек сбивчиво тараторил:

– Прослабили фрезеровщики… только заметили… дефектоскопию не успели… всё отлично шло… когда начало растрескиваться, Семён Якльч за сердце схватился и…

Его прервал рык шефа.

– Бы-ыстро! Всех сварщиков сюда! Это вырезать… это – заново… сюда накладку полтора миллиметра… – схватив первый попавшийся под руку острый предмет, стал чертить прямо по корпусу. – Юстировщиков сюда! За Вороновым гоните машину! Не хватает машин – берите любые у ворот. Я приказываю!

Поднялась суматоха. Завыли инструменты, осыпая всех фонтанами искр. Сварщики набегу развёртывали аппаратуру.

Сан Саныч с компанией вернулись в кабинет шефа. Быстро оценили результаты оптимизации защиты. Конструктора уже передавали команды по цехам.

Появился шеф, пройдя мимо всех с запрокинутой головой в заднюю комнатку при кабинете. С мокрым полотенцем туда пробежала секретарша:

– Опять кровь из носу пошла.

Закончив свою работу, приехавшие поспешили скорее удалиться.

Прощаясь с “фирмачами”, Сан Саныч прочёл такую тоску в глазах начальника тринадцатого отдела, что невольно содрогнулся.

К самолёту прошли пешком, благо фирму от центрального аэродрома отделял всего лишь забор с проходной. По дороге Сан Саныч думал о том, как несправедлива судьба. Одни встречают свой конец в пьяной праздности, а другие в крайнем напряжении бьются с судьбой насмерть.

У самолёта Сан Саныч встретил Женьку, прилетевшего с этим же самолётом и загружавшего новейшие компьютеры для вычислительного центра, и когда погрузка закончилась, подсел к нему:

– Обстановка, похоже, критическая. Нам приказано ускорить обработку данных наблюдений и моделирование столкновения, поручено мобилизовать ресурсы всех крымских филиалов оборонных фирм, всех математиков, программистов…

– Сан Саныч, дорогой, нам это не поможет. Мы и так не успеваем корректно формулировать задачи математикам. Они в спешке и усталости делают бесконечные ошибки, операторы путают провода и диски. Чужих специалистов просто не успеть ввести в курс дела, а вычислительная техника у них такая разношёрстная… Вот у себя компьютеры помощнее запустим – будет немного полегче. А башковитых ребят-добровольцев кликнуть стоит – им на свежую голову наши “ляпы” виднее будут.

– Хорошо. Что вам нужно?

– Я лично, сегодня вечером напьюсь. Больше не могу. В моём мозгу установилось слишком много устойчивых паразитных связей. Мысль зацикливается. Надо рубить. В лучшие времена я бы покатался часок на тачке – и всё. А сейчас только так…

– Всё понятно. Картина всюду одинаковая. – Сан Саныч вкратце рассказал о поездке в Париж и на фирму. – Мои мозги тоже скоро растрескаются как тот несчастный корпус. Поэтому, под мою ответственность, завтра всем отдыхать! Кроме сменных операторов. Чтобы больше никого не было в обсерватории. И операторам-то будет полегче.

– А сегодня вечером устроим сабантуй.

– Точно… Жень, сходи к пилотам, передай на обсерваторию, намекни по-своему, тебя поймут. Пока долетим, всё будет готово. “Кто до смерти работает, до полусмерти пьёт!”

Женька скрылся в кабине и через несколько минут вышел с улыбкой:

– Всё в порядке. Шифровка передана.

– А вообще, это позорно, что за столько лет мы не научились в критической ситуации обходиться без водки. Это просто наша низкая культура. Лезем в космос, щепим атом, а собою управлять не умеем, – тут Сан Саныч решительно встал. – Нет! Всё! Хоть это и звучит сейчас смешно, но сегодня я пью последний раз.

– Я тоже.

Старые друзья прекрасно поняли друг друга. На мгновение их ладони соприкоснулись в воздухе. И каждый подумал, что самое ценное на свете – чувство дружбы и когда тебя понимают!

Глава 6

“Пир во время чумы”

Крым всегда встречает мягким тёплым духом степных трав.

Спускаясь по трапу, Женька с лукавым видом “подъехал” к Сан Санычу:

– Ты, говорят, везёшь подарок из Парижа? Шанель? Клима? Коти? Я чую, чую утончённый аромат… парижского бензина!

Дай прокатиться, не жлобись!

– Ладно. Только, чур, сам тогда догонишь до места.

Через несколько мгновений заветный ящик был сгружен и моментально разнесён по досточкам. Взору присутствующих открылась огромная ёлочная игрушка. Профессионально обнюхав мотоцикл и что-то потрогав, Женька восторженно и многозначительно произнёс:

– Да… шесть горшков, сотня сил. Вот это тачка! А ну-ка, народ, расступись!

Ловко вскочив в седло, Женька попробовал все ручки, тронул ключ зажигания. Мотор ожил и заработал бархатно, басовито. Усталое, но расплывающееся в улыбке лицо Женьки излучало свет не слабее фары. Немного погазовав, он вдруг рванул с места и метров пятьдесят промахнул на заднем колесе. Умчался в конец аэродрома, затем неожиданно возник из марева полосы, лихо, с заносом затормозив перед восхищённой публикой.

– Мотоцикл – лучший подарок! – провозгласил он. – Поехали. Я за вами.

Всю дорогу Женька висел “на хвосте” автомашины как приклеенный, прячась в спутную струю. Решили сразу заехать к Анастасии с подарком.

Подкатили с выключенным мотором, чтобы заранее не выдавать себя, и поставили подарок прямо под окнами палаты. Сан Саныч пошёл в больницу, а Женька притаился в сторонке, приготовясь наблюдать сцену в окошке.

Через несколько минут за окном палаты появилось бледное лицо Аси, а ещё через секунду раздался её восторженный визг, приглушённый стеклом.

Замаячивший рядом с ней Сан Саныч открыл шпингалеты, распахнул окно и в ту же секунду вынужден был крепко держать свою забинтованную королеву, которая готова была выпрыгнуть и оседлать доброго коня как Фанфан-Тюльпан:

– Ребята! Возьмите меня отсюда, я уже зажила!

Тут за спинами наших героев появилась фигура в белом халате и колпаке, сгребла их вглубь палаты и закрыла окно.

Выйдя, Сан Саныч обратился к Женьке:

– Завтра ещё раз осмотрят и, если всё в порядке, вечером отдадут. Нарвались на самого главврача.

За окошком снова появилась Ася и жестами попросила продемонстрировать подарок в действии. Женька лихо оттанцевал на небольшом пятачке. Мотоцикл под ним легко метался из стороны в сторону, крутился волчком и вставал на дыбы. Просто трудно было себе представить, что машина весила никак не меньше двухсот килограммов – как концертный рояль. Впрочем, резвость её была понятной – ведь на каждый килограмм приходилось лошадиных сил поболее, чем у самолёта, ну а “пилот” Женька был хоть куда! Ездил круто!

По дороге на обсерваторию Сан Саныч с нежным трепетом думал о том, как завтра с массой предосторожностей привезёт Асю домой, как всю ночь будет её обнимать и ласкать, окутывая своей любовью, а мотоцикл затащит в комнату и поставит у её постели. Что может быть лучше взаимной заботы и любви!?

Он совершенно не думал о конце света, потому что с завтрашнего вечера у них была целая вечность.

И ещё он думал о Женьке. Какой он всё-таки замечательный человек! Ведь его рокерство, как Сан Саныч недавно узнал, было его общественным поручением. В своё время, когда Крым захлестнула волна “ангелов ада”, а ревущие табуны носились не разбирая дороги, круша всё на своём пути, ему, как молодому каратисту, кандидату в мастера, взамен на всяческую помощь секции поручили “унять” их. Особая трудность заключалась в том, что его другу, пожалуй, самому крупному авторитету Крыма по каратэ, Виктору Ушакову, досталось “успокоить” пешеходных хулиганов, ещё более многочисленных и враждующих с “ангелами”.

Дело осложнялось ещё одним щекотливым обстоятельством. Дочь Евгения попала под влияние одного из рокеров, парня, в общем-то, неплохого, но быстро воспринимающего “ангельские” повадки.

Первые попытки навязать рокерам благопристойную мораль закончились плачевно. Женька, несмотря на своё мастерство, был избит и оплёван. Тут уж он, раззадорившись не на шутку, взялся за дело серьёзно. Отличный каратист, яхтсмен, альпинист и горнолыжник, он быстро овладел “крутым” стилем езды. Приобретя “уважаемую” тогда тачку “ИЖ-ПС”, прилично пошатнул семейный бюджет, но проник в стан противника с другой стороны. Ездил всегда в маске, появлялся и исчезал неожиданно, был неприступен, благороден и отважен. Чтобы захватить лидерство, приходилось частенько вступать в потасовки и лично “чертить костями по асфальту” в борьбе за первенство в гонках и прочих рокерских испытаниях. Он придумал Устав, массу гордых ритуалов и состязаний. Он не “охомутал” рокеров. Он увлёкся сам, развил их идею, привнеся мастерство, рыцарство и благородство. В итоге банда превратилась в братство. Сан Саныч где-то в глубине души завидовал ему, потому что Женька жил сразу несколько жизней и многих людей сделал счастливее.

Сейчас, в это чрезвычайное время, не нашлось более сплочённых, более подготовленных в моральном, физическом и организационном плане структур для поддержания общественного порядка. “Конные” и пешие “ангелы” были вездесущи, молниеносны и справедливы.