Тени холодного солнца

– Ну, и что же ты замолчала, – устало спросил граф. Он уже понял что болтливая старуха совсем не проста, и с памятью у неё всё в порядке. Она чего-то от него добивается, и просто так не заговорит. Но тут всё прояснилось само-собой и очень просто.

– Так, батюшка, я же тебе почитай целый час тут рассказываю. Притомилась немного, и в горле совсем пересохло. Может быть, Ваша милость, мне, старой, хоть стаканчик шнабса поднесёт? – заохала хитрая старуха, тяжело и притворно вздыхая.

– Да-да, извини, Марта, – забеспокоился граф. – Плох тот хозяин что задаёт гостю вопросы на пустой желудок. Но шнапса нет, такого здесь не держим. Зато есть коньяк, думаю он тебе подойдёт. – С этими словами, хозяин кабинета достал бутылку и налив бокал, протянул его Марте. Старуха взяла его и опорожнила одним глотком.

– Уф, хорошо! – старая Марта вытерла губы ладонью. – Хорошая вещь, и сила в нём есть. Только приторный он какой-то, шнабс-то он попривычнее будет. Может быть у тебя, батюшка, и закусить чем, найдётся? – Усмехнувшись, граф открыл дверь и позвонил в колокольчик.

– Ганс! Ганс, где ты есть, бездельник! – позвал он слугу. Вскоре, заспанный Ганс поставил перед Мартой большое блюдо, на котором стояли тарелки с холодным цыплёнком, нарезанным хлебом и сыром. Старуха накинулась на угощение с неожиданным аппетитом, которому мог бы позавидовать и молодой человек со здоровым желудком. Набивая рот, старая Марта не забыла вновь наполнить графским коньяком свой бокал.

– Так вот, я и говорю, – продолжала она своё повествование. – Очень сильно они тогда поругались… – Глубоко вздохнув, граф прервал бесконечный рассказ старухи.

– Довольно, Марта, Бог с ним, с дядей Генрихом, – сказал он. – Я позвал тебя чтобы поговорить о более важном деле и… И, кстати, не довольно ли тебе уже, матушка? – не выдержал граф, увидев как старуха опорожнила уже третий бокал коньяка.

– Ну что вы, Ваша милость, Старая Марта свою норму знает, – старуха мерзко захихикала, и глаза её уже изрядно осоловели. – Так о каком деле вы хотели со мной поговорить? – Граф встал, и подойдя вплотную к старухе, пристально посмотрел в её покрасневшее лицо.

– Я хотел поговорить с тобой о НЁМ! – резко выговорил он. – О моём про/клятом родственнике Вильгельме фон Траумберге. О демоне что живёт в старинном портрете. Ты конечно уже слышала, что сегодняего изображение вновь появилось там? – Выпученные глаза старухи, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Беззубый рот раскрылся, издав полузадушенный хрип.

– Ой-ой, батюшка, страсти то какие ты говоришь, – перекрестившись, старуха сделала неуклюжую попытку подняться с кресла. – Ох, старая я совсем стала. Совсем ничего не помню. Да и засиделась я с тобой, батюшка, виданное ли дело чтобы слуги, так запросто с господами вместе сидели. Нехорошо это. Пойду я пожалуй. – Марта вновь сделала попытку подняться, но тяжёлая рука графа легла на её плечо и вдавила в кресло. Старуха охнула и замолчала.

– Хватит пустой болтовни, Марта! Ты единственная в замке, кто помнит его последнее пробуждение, и единственная во все округе, дважды пережившая пришествие этой неведомой сущность. Ты должна знать что это такое и… как нам от него защититься.

– Давно это было, Ваше Сиятельство, очень давно. Не помню я уже ничего, – зашамкала старуха, её голова на морщинистой шее затряслась как от нервного тика. – То ли было оно, ти ли нет, уже и неупомню, одно слово- старость не радость.

– А ну не лги мне, старая! – стёкла огромного книжного шкафа зазвенели от окрика графа. – Расскажи мне всё что знаешь, что видела во время прошлого его пробуждения. Что мой отец делал тогда? Как справиться с этим чудовищем? Всё рассказывай, а не то я тебя в богадельню сдам!

– Ох, батюшка, страшно, страшно мне вспоминать, уж очень ужасные дела тут творились, – запричитала Марта, делая последнюю попытку уйти от этой темы. – Стоит ли и вспоминать страсти такие?

– Рассказывай! – потребовал граф, уже более мягким тоном. – Ты же слышала что он вновь пробудился, вот мы и должны найти способ его остановить. А лучше всего, навсегда упокоить.

– Как же, упокоите вы его! – в голосе старухи послышалась насмешка. – Нет, ваша милость, не в вашей власти его упокоить. И не два а три раза на моём веку он приходил, – добавила она с тяжелым вздохом, сцепив морщинистые, узловатые пальцы.

– Как, целых три раза?! – удивился граф. – Этого я не знал.

– Про самый первый раз я ничего не помню, – продолжала старуха. – В то время мне и четырёх годков не было. Потом уж, после, из разговоров родителей и своей бабки, я узнала что ОН убил девять человек. А во второй раз, демон пробудился незадолго до смерти старого графа Дитриха и увольнением со службы вашего батюшки. Это случилось в 1794 году, мне тогда было около двадцати.

Лето тогда стояло жаркое, мы с вашим дедушкой уже не первый год как, во всю, грешили. Первым о его приходе стал кричать Пётр служивший кучером. Я уж не знаю как он оказался в том крыле замка, ведь никаких дел у него там точно быть не могло. Но именно он первым увидел что мертвец занял своё место на портрете.

Страшно он перепугался тогда и поднял крик. Дедушка ваш назвал его дураком, сказал что только такой дурень как он, может верить в детские страшилки. Но это он при слугах так себя держал. Всё бодрился и не хотел чтобы люди его страх видели. А когда мы с ним наедине остались, так прямо затрясся весь, побледнел. Всё твердил что проклятый мертвец теперь за ним пришёл.

Я тогда ещё не знала что к чему, стала его успокаивать как могла. А он, как заорёт на меня: – «Дура! Ничего ты не понимаешь! Только ноги задирать умеешь! Это сама смерть за мной пришла. Упырь проснулся! Носферату! Мой отец умер от сердечного приступа, столкнувшись с ним ночью, в галерее на втором этаже. Потом племянника моего загрыз, всё горло ему разорвал и кровь выпил. А ещё раньше, бабку мою Элеонору Шварценберг убил, и после смерти саму вампиршей сделал. Так что, ей несчастной, пришлось потом осиновый кол в сердце вбивать. А теперь, видимо, по мою душу пришёл. Понимаешь, ты, дура безмозглая, что нет от него спасения! Это проклятье нашего рода».

– Как же так? – в задумчивости граф обошёл вокруг письменного стола. – Ведь по официальной версии принятой в нашей семье, мой прадед- граф Альфред, скончался от апоплексического удара находясь в библиотеке. Неужели и здесь виноват вампир?

– Вот этого не знаю, Ваша милость. Но уж очень ваш дедушка был напуган. На утро велел он готовить экипаж, хотел в аббатство ехать, чтобы какого-то известного священника оттуда привести и замок освятить. И ещё он хотел побольше святой воды там раздобыть.А утром Петра нашли мёртвым, он так и застыл сидя на козлах. Лицо у него было страшным, рот открыт, глаза выпучены, как будто он увидел самого дьявола. И ещё, говорили что у Петра было прокушено горло. Прислуга, конечно, вся была в ужасе, многие сразу сбежали из замка, другие потом. В замке оставалось всего человек семь или восемь, да и те, так дрожали от страха что готовы были бежать куда угодно.

Недалеко от нашего замка, стоял цыганский табор. Так те цыгане, через два дня, пятерых своих недосчитались. Поговаривали что ОН их цыганское племя особенно не любит. Ну цыгане покойников своих похоронили, быстро шатры свои собрали и укатили прочь.

Наши деревенские, потом тела тех пятерых откопали, и каждому осиновый кол в сердце вбили. Это значит для того, чтобы они из могил не могли вставать. Моя тогдашняя подруга Милица ходила на это смотреть.

Рассказывала что один из покойников – молодой красавец-цыган в красной рубахе, перед тем как ему забили в грудь кол, вдруг ожил и открыл глаза. Открыл глаза и страшно так на всех посмотрел. Народ, в ужасе, от него шарахнулся, и начал разбегаться. Но потом несколько смельчаков вернулись и доделали дело. А цыгану тому не только кол в сердце вбили, но и отрубили лопатой голову. Вот такие тогда дела творились, батюшка. – Вздохнув Марта перекрестилась и замолчала.

– И что было дальше? – нетерпеливо спросил хозяин кабинета. Между тем, старуха, пользуясь возникшей паузой, налила и осушила ещё один бокал графского коньяка.

– А дальше, ваша милость, был сущий ужас. Люди запирались в своих домах ещё засветло, сидели за плотно занавешенными окнами и тряслись от страха. Все окна и двери домов кропили святой водой и развешивали повсюду чеснок. Знающие люди говорят, чеснока он боится.

Ещё один пожилой румын сюда приезжал. Старый граф Дитрих тогда повсюду людей искал что могли с этой напастью справиться. И хорошие деньги им платил. Так тот румын учил всех как домашнюю скотину от упырей защитить. Плёл он для этого какие-то длиннющие верёвки, и заговоры над ними читал. Говорил что если эти верёвки вокруг стойла, или там хлева обвить, то никакая нечисть войти не сможет. Ещё, помню про зубцы от бороны что-то говорил. Вроде тоже помогают. Только я думаю обычным мошенником тот румын был.

Также, устроили два крестных хода, в которых участвовало всё население нашей деревни. Многие люди из других деревень тоже присоединились. Длилось это бедствие больше двух месяцев, и унесло жизни шестнадцати человек. И это ещё не считая тех пяти цыган, убитых им в самом начале, и двух разносчиков товара исчезнувших без следа. Дедушка ваш по всему замку чеснока и распятий понавесил, святой водой все закоулки окропил, да ещё, в разных местах, какие-то тайные знаки начертил.

Но в этих смертях не только восставший упырь был виноват. Потом ещё страшнее вещи стали происходить: Некоторые из мертвецов, которых уже похоронили на кладбище, стали по ночам приходить к своим домам. Только это уже не люди были а упыри, вурдалаки. Ночью приходили они, становились под окнами, стучали в стёкла и просили своих родных впустить их.

Жалобно так просили. Если те им не отвечали то всё заканчивалось хорошо. Под утро мертвецы сами уходили в свои могилы.Но вот один раз, Михаэль Вёльте, местный крестьянин, с дуру впустил так свою жену, которую за три дня до этого, нашли мёртвой. Говорят, любил он её очень, вот за это и поплатился. Порешила она и самого Михаэля и двух малолетних детей, и всю кровь из них выпила.

И вот после этого случая решено было со всеми покойниками поступать так же как с теми цыганами. Протыкать их тела кольями, а некоторым мертвецам ещё и ноги связывали. Ну а спустя два месяца и четыре дня, убийства прекратились. Видно досыта этот дьявол христианской крови напился. Вот и угомонился наконец. И с портрета вашего он исчез.

– Значит, теперь он пришёл уже в четвёртый раз, за твою жизнь? – спросил граф после недолгого молчания. Старая Марта, между тем, снова осушила бокал.

– Я не боюсь его, Ваша милость, – ответила она, поморщившись. – Моя старая кровь его вряд ли привлечёт. Да и глупо в моём возрасте чего либо бояться. А вот ты, батюшка, напрасно дочь свою не отправил куда подальше. Ох напрасно! Смотри, загинет девка! – Граф только тяжело вздохнул.

– И что же, неужели никто с этим вампиром-носферату, не пытался покончить? – Задал вопрос граф, желая срочно сменить тему. То что дочь, наотрез, отказалась покидать замок, и теперь её жизнь находится в большой опасности, заставляла сердце графа буквально трепетать. – Неужели все просто прятались по своим домам, развешивали чеснок и ждали когда это чудовище насытится?

– А что им оставалось делать? С НИМ нельзя бороться обычному человеку, – заявила старая Марта. – Это могут делать только специальные люди, особо избранные и получившие благословение церкви. А без церковного благословения тут никак нельзя. Пустое дело. Вот только и оно не всегда помогает. Да и люди эти избранные часто не могут ничего сделать. Потому, как зло идущее от неупокоенных мертвецов очень страшное и древнее.

– А как быть с теми ожившими покойниками которые по ночам приходили пить кровь своих родных. Как я понимаю они стали вампирами после того как ОН их убил. Их что тоже нельзя уничтожить?

– Вот их-то убить, как раз, вполне возможно, – сказала Марта. – Страшны они только ночью, а днём лежат себе неподвижно в своих могилах и никого не трогают. Так, что при свете дня с ними и ребёнок справится. Совсем другое дело ОН. Люди сказывали что лежит на нём некое проклятье, и пока оно не исполнится, убить его невозможно.

– Ну а что было в последний его приход, при моём отце? – понизив голос спросил граф. Казалось, всем своим видом он излучал предельное внимание.

– Ох, – Марта вздохнула и провела своей сухой, морщинистой ладонью по глазам. – Всё тоже, ваша милость – ужас и смерть. В тот раз, первой его увидела Агнешка. Глупая она была, не верила ни во что. Даже смеялась над другими девушками, когда они чеснок вешали возле кровати, или страшные легенды рассказывали. Говорила что это всё глупости и детские сказки.

Только стала она внезапно слабеть. Ходила бледная вся, глаза у неё запали и аппетита лишилась напрочь. Мне она как-то пожаловалась что видит очень странные сны которые её сильно пугают. А о чём эти сны она не говорила.И вот на третий день после того как он появился на портрете, уже под утро, лежала Агнешка на своей кушетке и сильно стонала.

Девушки проснулись и хотели её разбудить, думали что ей кошмар снится. Но разбудить её не удалось, она лишь ещё сильнее застонала. И видят девушки что ворот Агнешкиной ночной рубашки перепачкан кровью. В испуге побежали они звать кастеляншу Магду. А та была умная женщина, сразу поняла что к чему сняла со стены икону Святого Георгия и кинулась в спальню девушек. Я тоже там была и всё видела. Заходим мы с двумя девушками в спальню, и видим- Агнешка по прежнему лежит и стонет, рука у неё свесилась вниз с кровати, а крови на её рубашке кажется ещё больше стало.

И тут входит Магда. Высоко подняв икону она подходит к Агнешкиной кровати и при этом громко читает молитву. Слов я не поняла, так- как из славянских языков только чешский знаю, а Магда она ведь из русин была. И видим… Боже мой! Прямо над телом несчастной девушки будто из воздуха возник человек. Он лежал прямо на Агнешке и пил её кровь из шеи. А как икону то поднесли, он аж передёрнулся весь, клыки свои оторвал от Агнешкиной шеи, глазищи горят словно пламя, а по подбородку кровь течёт.

Лицо у него такое страшное, и как бы смеющееся, и всё же не человек это был а что-то вроде призрака. Потому как сквозь него мы окно видели и вазу с цветами что на подоконнике стояла. Одним словом- демон это, нежить проклятая Богом.

– То есть ты хочешь сказать что он был, как бы, прозрачным. И сквозь него были видны другие предметы? – уточнил граф.

– Вот-вот, ваша милость, – кивнула старуха. Она, всё же, до конца прикончила бутылку с коньяком и теперь была сильно навеселе.

– А как он выглядел? Внешность ты его запомнила? – граф, справедливо опасался что пьяная старуха быстро отключится, и спешил вытянуть из неё как можно больше сведений.

– Да что ты, батюшка, мне ж его облик сатанинский словно калёным железом в мозгу выжгло. До самой смерти помнить буду. Молодой он ещё, волосы длинные и светлые, вьются кудрями. Одет в зелёный старинный кафтан, шитый золотом. Только лицо у него уже не человеческое. Мёртвое лицо, глядит на тебя, а сам то ли смеётся, то ли съесть тебя хочет, слащавое такое и страшное.Ну все девки, понятное дело, завизжали и прочь бежать. Одна так и вовсе в обморок грохнулась. Я сама, признаться, со страху чуть было Богу душу не отдала. Вот так он и появился, в прошлый раз.

– Ну а дальше… дальше то что было? – нетерпеливо спросил граф.