Грязь. Сборник

В остальном было тихо и спокойно. Пару раз что-то взбредало в антенну радиоприемника, и он ловил какую-то португальскую футбольную станцию. Я отрывками слушал матч неизвестных мне команд. Но рано или поздно в лачуге вновь начинала играть популярная музыка. Я был погружен в работу.

Но вновь на пороге появилась эта рыжая бестия (думаю, что новым хозяевам этого места достанется только негативная аура: устанут её чистить). Причём в хорошем настроении. Я сделал вид, что Её не заметил. Она стояла в дверях несколько минут, испытывая мои нервы. Я никогда не подводил её в этой игре. Ей это наскучило и Она вошла в дом, быстро пересекла гостиную, направляясь в спальню. Я дописывал очередную страницу. Этот период своей жизни я позже назову: «писательствовал». Она сделала резкое движение, и оранжевый лифчик от её купальника упал на мой стол.

– И не смей на меня смотреть! – эпатажно сказала Она, продолжая своё движение.

Я моментально кинул на ее голос свою ручку.

– Ай!

Я улыбнулся: попал. Через несколько секунд около меня грохнулась её пляжная сумка и перевернулась: вещи из неё рассыпались и закатились под мой стул.

– Слабачка, даже докинуть не можешь, – серьезно сказал я, содрогаясь от внутреннего хохота.

Я так и не посмотрел на Неё.

– Ведешь себя как ницшеанский мудак.

– Оденься.

Мы были отличными друзьями.

Вообще Она была нормальной, особенно после наших долгих разлук – мягкой и ласковой. Но бывали и такие дни «нежности» после долгих месяцев сожительства, Она переставала безобразничать и жизнь внезапно приобретала новые, хорошо забытые романтичные краски. Как же Её не любить после этого?

Иногда после заката, который мы встречали с крыши одного из соседних домов, мы спокойно гуляли по городу. В Танжере бывали тихие дни. Фантастика. Даже городу Берроуза нужен кратковременный отдых. Во время этих прогулок, держа Ее под руку, я чувствовал себя молодым Хемингуэем, гуляющим по улицам Парижа, пьющим вино и пишущим свои произведения. Ей эти ночные прогулки тоже нравились. В Её глазах отражались огни улиц. В такие моменты я не мог оторвать от Неё своего взгляда. Каждое утро такой ночи мы встречали на пустынном пляже вместе с легким холодком средиземноморья. Если была бутылка, то пили вино, чокаясь с восходящим из-за холмов солнцем, забирая у него пару лучиков, скрашивающих вкус этого напитка. А после медленно брели в обнимку через розовеющий от нового дня город в нашу лачугу. Спокойствие. Я никогда не был так близок к Богу.

Я любил океан, любил любоваться им и вдыхать его воздух, ловить ветер с него, закрывать глаза и слушать шум накатывающих волн. Плавал я редко, потому что не получал особого удовольствия от нахождения в воде. А вот Она была настоящей русалочкой: могла часами не вылезать из неё, казалось, что ничего не доставляет Ей такого удовольствия, как пребывание в водной стихии. Иногда я Ей восхищался. Но большую часть времени сидел в нашей лачуге или гулял по городу. Иногда один, иногда с ней.

От жары на её лице выступали веснушки.

Мы любили слушать музыку. Отрыли на одном из рынков старый проигрыватель, тут же продавалось огромное количество пластинок к нему. Выбор был настолько большой, что мы нашли почти все свои любимые альбомы от Литл Ричарда до Нирваны, всё самое лучшее, что было в двадцатом веке, оказалось в наших руках. И мы наконец-то смогли вздохнуть спокойно и начать думать альбомами, а не отдельными песнями:

– Какой альбом поставим следующим?

– «Пиковый Туз[12 - «Ace of Spades» – четвертый студийный альбом группы Motorhead.]»!

– Не, это только после «Неизвестных удовольствий[13 - «Unknown Pleasures» – дебютный альбом группы Joy Division.]».

– Ооо, я тогда пошла за веревкой, это же невыносимо… Солнца хочу! Яркий свет, запах цирковых опилок…

– Ну нет, мы Сержанта Пеппера[14 - «Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band» – восьмой студийный альбом группы The Beatles.] уже за обедом слушали!

– Давай тогда просто «Путь к гибели[15 - «Road to Ruin» – четвертый студийный альбом группы Ramones.]» и забудем обо всём?

– А может, сразу оседлаем молнию[16 - «Ride the Lighting» – второй студийный альбом группы Metallica.]?

Она запрыгала на месте:

– Да! Да! Да! Будем убивать за холмы и чувствовать, как уходит время!

– Ха-ха-ха! Ты просто прелесть.

Только ее могли радовать такие вещи. Хорошо, что это были лишь песни. Или же не только они?

В любом случае, чаще всего мы слушали «Дивный новый мир[17 - «Brave New World» – двенадцатый студийный альбом группы Iron Maiden.]».

В Танжере, кстати, я впервые услышал песню роллингов «Мотель “Воспоминание”»[18 - Песня группы The Rolling Stones – «Memory Motel».]. Она понравилась нам обоим. Ей уже нашлось место в нашей истории. На улочках Танжера еще можно было услышать дедушек, играющих на старых гитарах песни The Rolling Stones. Они даже утверждали, что видели своими глазами, будучи детьми, Настоящего Кита Ричардса, который вёл под руку пьяного Джаггера, когда группа сбежала от всего мира в этот чудный городок. Хотите, верьте, хотите, нет. Я не верил.

Но периодически я всё же ходил с Ней на пляж. Это вызывало у меня смешенные чувства. Там было столько некрасивых людей, первый раз я был даже удивлен этому. Но как они держались! Гордо, спокойно, невозмутимо, будто давно не смотрели в зеркало, или верили в то, что все люди вокруг были очень стеснительные: только увидят человека в одних трусах – и сразу же потупят взгляд. А может, эти отдыхающие просто отчаялись, и им было всё равно. Танжер был пропитан духом безразличия. Изредка всё же попадались красивые мужчины и женщины, причём первых было гораздо больше. Но я был уверен, что они бродили по пляжу в поисках таких же загорелых широкоплечих мальчиков для удовольствия. Уильяму бы это понравилось.

В океане проходили богатые яхты европейцев и большие грузовые корабли – Гибралтар был буквально за горой. А на запад от нас раскинулся океан: на три тысячи километров впереди не было ничего кроме небольших островов и соленых вод. Надеюсь, этот город будет стоять тут вечно. Но что меня действительно радовало на пляже – Она лежала или плескалась где-то рядом. А я, как вредный старикашка, втыкал в песок зонтик с рекламой популярного напитка (я отхватил его во время закрытия одного из кафе в центре города, хозяин заведения решил раздать всю мебель, потому что не имел средств вывезти всё это куда-то в другое место), садился на полотенце с изображением кролика и начинал медитировать под шум морской волны, всячески отказываясь лезть в воду. Однажды на пляже я нашел себе друга: им стал француз лет сорока с избыточным весом, весь намазанный толстым слоем крема от загара. Он сидел и строил песочные замки. И даже взял меня в игру. Мы провели с ним увлекательнейшие полчаса, строя башни, стены, мосты, каналы, по которым текла вода, прежде чем из воды вылезла Она и плюхнулась на песок рядом с нами. Ее ноги, руки и туловище сразу же облепил песок, а по стройному телу стекали капли воды. Вид загорелой девушки в оранжевом купальнике и c рыжими волосами смутил француза. Его глаза стали большими, он сразу же отвернул от Неё голову и через минуту начал извиняться и пошёл от нас прочь. Наверное, он подумал, что я предал его, приведя в наш райский уголок Еву нового времени – помимо верной жены она одновременно являлась и плодом искушения. И вот он покинул нас, оставив то, что успел сотворить: замок с садом из камней и недостроенным рвом. У него на голове была синяя кепка. Он был похож на большого ребенка, который расстроился и сейчас возвращался к своей маме, которая должна лежать поблизости на шезлонге. Его фигура медленно становилась всё меньше и меньше. Я не чувствовал себя виноватым. Не я такой, друзья такие.

––

Шепот рядом прервал мои воспоминания. Я повернул голову на шум. Мой товарищ проснулся, поднялся на своём месте и что-то сказал мне. Я ничего не разобрал. Он смотрел на меня, а позади него в темноте белела потрескавшаяся колонна. Когда-то это место выглядело гораздо благородней. Он махнул рукой и лег спать, повернувшись ко мне спиной. Я вновь посмотрел на окно, а за ним снова дождь. Мерзко. Я всё еще здесь.

––

Порой мне казалось, что Она была когда-то запойной алкоголичкой, уж слишком сильными порой были перепады Ее настроения. Ладно, шучу. Я знал, что Она просто веселилась, и я поддерживал Её в этом. Нет ничего лучше, чем радующийся ребенок, тем более, когда он просыпается во взрослой девушке. В этом городе время для нас вновь стало беззаботным, наша потребность в счастье ослабла, почти исчезла из жизни. Наверное, это и было счастье.

«Я закрыл глаза и у самого синего моря воскликнул: «Море, даруй мне спасение!» И прислушался. Одна волна накатывала за другой, шумно обрушиваясь на берег. Как только стихала одна, на ее место приходила другая. Всё было понятно: волны не собирались уносить меня к себе. Я был прощён.

– А я у моря другое просила.

Она сидела рядом на стуле вполоборота ко мне и смотрела на настольную лампу капустного цвета. Та очень сильно нагревалась буквально за несколько минут после включения. И вот, работая уже несколько часов подряд, лампа раскалила всю столешницу и все листы, которые на ней лежали, бумага жглась, когда я убирал исписанную страницу на комод за своей спиной.

– Что же?

Она продолжала смотреть на лампу. Я был уверен, что Она сейчас думает о том, можно ли от лампы зажечь сигарету. Она не говорила об этом, но знала, что я догадывался. Я запретил ей курить при мне. Мы были отличными друзьями.

– Я просила у него, чтобы оно растворило меня в своей соленой воде. Всю, без остатка, – Она говорила шёпотом, медленно, будто проверяла каждое свое слово на прочность. – Наверное, это хороший конец. Лучше, чем сгореть, прикоснувшись к этой лампе.

– Да, но слишком красивый, – я прервал полёт ее мечты. – Все вы девушки такие, мечтаете о подобных вещах. Отдаться всему в одно мгновение. В отношениях то же самое. Все, без остатка, в одни руки. Принцу желательно. Вот только принц – понятие растяжимое. Да и сомнительно, что самый первый «принц» будет соответствовать вашим амбициям. Только появится лучший кандидат – сразу к нему, и перебираете, перебираете их, благо, большинство из них сейчас слабовольны и подвержены моде. Просто отвратительные принцы. Сколько морей тебе придется перебрать перед тем, как раствориться в одном из них?

Пока я всё это говорил, я был погружен в работу – работал ручкой по горячей бумаге. Ручка уже скоро должна была закончиться, я пытался вспомнить, где лежала запасная. За всем этим я не заметил, что Она перестала смотреть на лампу: Она сверлила взглядом меня. А я продолжал говорить, говорить, и внезапно получил стремительный удар по щеке Ее ладонью. От неожиданности я кинулся в сторону и чуть не упал со стула, вцепившись руками в стол.

– Подлец! – громко крикнула Она и, чуть не плача, стремительно выбежала из комнаты.

Её стул с грохотом упал на старый деревянный пол. А я лишь крикнул:

– Ну, хочешь если, то покури.

Хотя я знал, что Она сделает это всё равно и без моего разрешения. Но надо же было что-то предпринять.

От жары на её лице выступали веснушки.

Главной проблемой Танжера с точки зрения таких творческих туристов, как мы, был алкоголь. С ним всё было по-настоящему плохо. Арабский мир осуждал потребление спиртного и даже свободный Танжер не выступал против этого. Алкоголь, помимо баров, был только в нескольких маленьких магазинчиках, находящихся на наиболее неприметных улочках. Без наводки местных вам их не найти. Цены кусались там сильно, но в других магазинах заветную бутылку вам не найти. Страшный город.

Хотя и свободы в нём почти не было. Если сравнивать со временами интерзоны, которые застал и воспел Берроуз. Чего же он искал в Танжере? Зачем он истекал на этих улицах кровью, спермой и потом, а затем всё это описал в мельчайших подробностях, теряясь в наркотических галлюцинациях? Он искал правды, и знал, что найти её можно только в аду. И он прошёл путь туда своими ногами. И выбрался оттуда. И этот ад он нашёл в самом свободном городе тех лет – Танжере. Теперь же город утратил своё былое великолепие. Но кто знает, может быть, одной искры хватит, чтобы зажечь этот город заново. И искра эта возникнет из прочитанных вслух строчек Берроуза.