Операция «Артефакт»

Операция «Артефакт»
Андрей Поздеев

Остросюжетный роман-дилогия в двух книгах: «Архип» и «Алексей». По художественному жанру роман можно отнести к категории фэнтези, в котором присутствуют элементы мистики и фантастики.

Копьё Судьбы (Копьё Лонгина, Копьё Господа, Копьё Иисуса Христа) – согласно Евангелию от Иоанна, одно из Орудий Страстей, пика, которую римский воин Лонгин вонзил в подреберье Иисуса Христа, распятого на Кресте. Как и все Орудия Страстей, копьё считается одной из величайших реликвий христианства.

В современном мире существуют четыре наконечника копья, каждое из которых претендует на роль настоящего артефакта, однако никто на планете не знает, где на самом деле находится истинное Копьё Судьбы, владелец которого получит власть над всем Миром!

Этот роман повествует о том, при каких обстоятельствах истинное Копьё Судьбы оказалось на территории России, какую незримую роль оно играло, и продолжает играть в жизни российского государства. Несмотря на то, что главные события романа разворачиваются с марта по декабрь 2013 года, сюжетная линия произведения охватывает исторический период протяжённостью в двести пятьдесят лет, приподнимая завесу над многими тайнами современности.

Книга предназначена для широкого круга читателей (16+), интересующихся историей современной России, работой спецслужб, магией и вопросами мироздания, находящимися под грифом «Совершенно секретно».

Андрей Поздеев

Операция «Артефакт»

История одного расследования

В современном мире существуют тайны, которые скрыты от наших глаз за «семью печатями». Эти тайны хранят в себе секреты мироздания, доступ к которым имеют лишь несколько человек на планете, а любые попытки приблизится к этим тайнам извне, мгновенно пресекаются могущественными тайными обществами. Эта книга является своеобразной попыткой автора преодолеть запретный барьер, и донести до читателя в литературной форме одну из величайших тайн нашей цивилизации, которая по своей значимости и масштабу превосходит все ранее известные тайны на Земле. Речь идёт, о знаменитом артефакте, известном под названием «Копьё Судьбы», которое является не только величайшей реликвией христианства, но и магическим ключом, с помощью которого открывается проход в другое измерение…

Книга первая

Архип

«Вначале было Слово, и Слово было у Бога,

и Слово было Бог.

Оно было в начале у Бога.

Всё через Него начало быть…»

    Евангелий от Иоанна

Сначала к нему вернулось чувство ощущения собственного тела. Оказалось, что гравитация реально существует, и она своими невидимыми нитями продолжала удерживать его в исходной точке пространства и времени. Сознание, которое до этого мгновения находилось в состоянии прострации, подало первые признаки жизни, сначала еле уловимые, но постепенно этот процесс принял необратимый, лавинообразный характер, и нервные окончания начали реагировать на внешние раздражители. Тело предприняло неуверенную попытку изменить своё положение, и вслед за этим послышался глубокий вздох, в котором одновременно присутствовали ноты боли, отчаяния и безысходности. Мышцы лица напряглись, последовало еле заметное шевеление век, которые, как тяжёлые несмазанные ворота, начали рывками приподниматься вверх, размыкая слипшиеся ресницы, и миру предстали два карих зрачка, подёрнутые матовой пеленой. Продолжая оставаться в таком положении, глядя перед собой в никуда, тело пыталось вспомнить и осознать своё предназначение и сопричастность к этому миру. Медленно, очень медленно обрывки каких-то видений начали проявляться сквозь дымку спящего разума. Затем, как будто бы из глубины туннеля, послышался нарастающий гул, и картина реальности начала проявляться в виде цвета, звука, запаха и неприятного привкуса запёкшейся крови во рту, и вслед за этим в сознании произошёл «взрыв», вернувший реальность на своё место…

Пролог

Глядя немигающими глазами в потолок, Алексей пытался соединить воедино все трагические события прошедшего года. Ещё недавно у него была крепкая дружная семья, любящая жена и красавица-дочка, престижная, денежная работа, крутая «тачка», в общем, всё, что олицетворяет собой образ успешного делового человека. И всё это в одночасье рухнуло, исчезло, развалилось, рассыпалось, как карточный домик, словно по роковому вмешательству чьей-то невидимой руки, злого рока или проклятия.

Две недели назад, его жена Татьяна вместе с дочерью Дарьей попали в жуткую автомобильную аварию. На полупустой дороге, белым днём, у встречного гружёного самосвала оторвалось колесо, и две машины на огромной скорости влетели одна в другую. Татьяна скончалась на месте, а Дашу в состоянии глубокой комы доставили в институт Склифосовского, где она, не приходя в сознание, скончалась в день похорон матери. А за восемь месяцев до этой трагедии произошёл другой несчастный случай. Родители Алексея и Татьяны отправились в автомобильное путешествие на Чёрное море и по дороге попали в полосу сильнейших дождей. Решив переждать непогоду в окрестностях ближайшего населённого пункта, свернули в сторону Крымска, где их и накрыл водяной вал, пронёсшийся по устью реки Адагум.

Пока хоронили Татьяну и Дашу, до Алексея дошли слухи, что компания, в которой он работал, обанкротилась, а их генеральный директор уехал со своей молодой любовницей за «бугор», выведя из оборота все активы компании. И теперь пороги их фирмы обивала целая армия обманутых клиентов, сотрудников следственного комитета и прокуратуры. Ввиду того, что Алексей работал в должности ведущего инженера проекта и не был связан с денежными и финансовыми потоками, его пока на допрос не вызывали.

Только одному Богу известно, что он пережил за эти несколько дней, но какая-то невидимая сила продолжала удерживать его на плаву, не давая свалиться в пропасть, из которой обычно уже никто не поднимается на поверхность. Ему абсолютно не хотелось никого видеть и слышать, он отключил телефоны, компьютеры, дверной звонок и целыми днями лежал на не заправленной кровати, бесцельно глядя в потолок. Ночь плавно перетекала в день, за ним следовала следующая ночь, и все эти ночи ему снился один и тот же сон, в котором не было ни начала, ни конца. На ступеньках большого деревенского дома стоит группа крестьян, одетых в русские национальные костюмы. Все они выглядят такими счастливыми и весёлыми, что хочется невольно присоединиться к ним. Среди них он видит отца с матерью, деда и бабушку, а на переднем плане Татьяну с Дашей. Они улыбаются и зовут его к себе. И как только он делает в их сторону первый шаг, сон внезапно обрывается, а на следующую ночь всё повторяется заново…

Если можно так сказать, то из постели его подняло обыкновенное чувство голода. Странно устроен человек, разум отказывается жить, а инстинкты самосохранения диктуют телу выполнение своих алгоритмов. Он поднялся с постели, осмотрелся по сторонам и понял, что надо как-то начинать жизнь заново. Посмотрев на своё отражение в зеркале, Алексей не узнал в нём себя. Лицо вытянулось и стало каким-то холодным и чужим. Под глазами образовались мешки, кожа пожелтела, нижнюю часть подбородка обрамляла щетина внушительных размеров, а на голове торчала копна нечёсаных волос. Ближе к полуночи он всё-таки пересилил себя и вышел в магазин. Его непрезентабельный бомжеватый внешний вид абсолютно никого не интересовал. Около магазина местные алкаши даже предложили ему сложиться на бутылку, чем вызвали у него на лице первую за последние три недели улыбку. Купив всё необходимое, он решил сократить обратную дорогу домой и пошёл через местный сквер, но лучше бы он этого не делал. Живя в отрыве от реальной жизни, он не учёл фактора опасности пеших прогулок в столь поздний час. Как оказалось, сквер давно уже облюбовала банда местных скинхедов, которые с наступлением тёплых весенних дней оставались в нём до глубокой ночи. Приняв Алексея за опустившегося интеллигента, банда бритоголовых подонков пустила в ход весь набор словесного унижения человека, пытаясь доказать ему своё превосходство. В какой-то момент ситуация вышла из-под контроля, и он почувствовал на своём затылке удар чудовищной силы, после чего его сознание отключилось, и он провалился в пустоту…

Часть первая

Зов предков

Глава 1. Начало

Теперь я знаю, как чувствует себя раненое недобитое животное, какими инстинктами переполнено его пробудившееся сознание и что на самом деле представляет собой настоящая телесная боль. Я реально почувствовал этот звериный инстинкт самосохранения, неудержимое желание спрятаться и забиться в нору, где можно было бы спокойно отлежаться и зализать полученные раны. С большим трудом я поднялся на ноги и, постепенно переходя от одного дерева к другому, поплёлся в свою «берлогу». Когда зашёл в квартиру, часы на стене показывали пять часов утра, но сил, чтобы раздеться, уже не осталось, поэтому я упал в постель прямо в том, в чём был. Проспав больше суток, я наконец-то пришёл в себя. Анализ полученных повреждений был неутешительный, но и не смертельный. На затылке торчала шишка величиной с грецкий орех, а всё тело покрывали гематомы от ударов бейсбольных бит и подкованных ботинок. Задавая себе снова и снова вопрос о случившемся, я невольно вспомнил старую поговорку: «Пришла беда – открывай ворота», и от этого на душе стало так противно и гадко, что захотелось волком выть. Идти в полицию и писать заявление на этих отморозков не имело никакого смысла. Просто-напросто не хотелось попусту тратить время, зная наперёд, что никто никого искать не будет, а если и будет, то безрезультатно. По крайней мере, меня успокаивало только то, что я остался жив. Хотя на самом деле жить-то мне как раз и не хотелось…

Ближе к полудню где-то на задворках моего подсознания начал разгораться уголёк одной непонятной для меня мысли, которая через несколько часов сформировалась во вполне реальный план моих дальнейших действий. Самым удивительным в этом было то, что теперь я знал наперёд все свои последующие шаги. Знал, что мне надо сделать сейчас, через час, через сутки. Несмотря на остаточную боль в голове, я, к своему удивлению, чувствовал себя бодро и свежо. За последние три недели я не чувствовал себя лучше, чем сейчас. Окружающее пространство начало наполняться цветом и запахом, а тягостное состояние последних дней и недель стало безвозвратно исчезать.

Ближе к вечеру, приехав на квартиру деда, я постарался изложить свои мысли на бумаге, и вскоре из-под моего пера родился план моих действий на ближайшие несколько недель…

* * *

Когда человек теряет свою жизненную опору, он стремится восстановить утерянный дисбаланс путём возврата в исходную точку координат. Лично для меня такой отправной точкой в системе общечеловеческих ценностей стало желание вернуться к истокам моего рода. И это желание было таким сильным и горячим, что сопротивляться ему я уже не мог. Будто невидимая сила потянула меня в беспросветную даль, создавая иллюзию того, что я найду там ответы на все свои жизненные вопросы и обрету такой долгожданный душевный покой.

Надо сказать, что род мой берёт своё начало, в самой что ни на есть российской глуши, да такой, что такую глушь ещё поискать надо. Где-то в дебрях глухой северной тайги Архангельской губернии существовала с незапамятных времён деревня Карпиха. Вот из этой самой деревни и вышел наш род Бурмистровых. Как потом выяснилось, в декабре двадцать второго года мой восемнадцатилетний прадед Василий Захарович вместе со своей молодой женой Марфой Матвеевной выехал из деревни в Архангельск. Что там случилось и как, сейчас уже никто не расскажет, но только в дороге попали они в руки отряда по раскулачиванию. Видимо, добротная крестьянская одежда заставила подумать большевиков, что перед ними представители зажиточного крестьянства, поэтому, недолго думая, реквизировали у них весь их нехитрый крестьянский скарб, а Василия в составе таких же, как и он, «кулаков», полураздетого и босого на перекладных погнали в Архангельск. Василий в дороге замёрз, а бабка Марфа от горя такого, не доезжая Холмогор, разрешилась моим дедом, Петром Васильевичем, и вслед за мужем отдала Богу душу. После рождения дед Пётр всё своё детство провёл в детских домах и интернатах. Был он мальчишкой башковитым и тягу к учению имел огромную. Десятилетку закончил в Оренбурге аккурат накануне войны, в июне сорок первого. В военкомате его отправили в лётную школу, а через полгода он провёл свой первый бой в небе над Москвой. С этого момента судьба к нашему роду смилостивилась. Трижды сбивали Петра, дважды пришлось возвращаться ему через линию фронта, получил два тяжёлых ранения, был не раз на волосок от смерти, но выжил и дожил до Дня Победы, который встретил в Чехословакии. Когда после ранения в сорок третьем он лежал на излечении в новосибирском госпитале, то повстречал там свою будущую жену, мою бабушку Елизавету Карповну, которая в этом госпитале служила операционной сестрой. Отец мой родился в августе сорок четвёртого, когда дед бился с фашистскими асами в небе над Белоруссией.

После войны дед перешёл на работу в арктическую авиацию, и многие годы вся его семья «колесила по северам», меняя один аэродром на другой. И только выйдя на пенсию в восемьдесят втором, дед переехал жить в Москву. Осуществить этот переезд помогли его старые боевые друзья, с которыми он никогда не терял связь.

Мой отец, Павел Петрович, после окончания университета был направлен на работу в органы государственной безопасности, где проработал на различных должностях до самой пенсии. Используя своё служебное положение, он-то и раскопал по крупицам родословную нашего рода. Однако, как они с дедом не собирались съездить в родные края, всё у них никак не получалось. То один не мог, то у другого срочные дела были на работе. Всё откладывали, откладывали эту поездку на потом, пока однажды тёплым осенним днём девяносто пятого от обширного инфаркта не умер дед. Бабушка пережила его ровно на три года.

После трагической гибели родителей квартира деда перешла по наследству мне. Квартира была большая, в старом сталинском доме, в самом центре Москвы. От деда осталась большая библиотека и прекрасная коллекция его лётных карт с маршрутами вдоль всего северного побережья. Сдавать квартиру посторонним людям у нас с Татьяной рука не поднималась, и поэтому она всё это время пустовала.

Сейчас, сидя в зале на старом кожаном диване напротив фотографий своих предков, я всё больше и больше убеждался в том, что моё невесть откуда взявшееся желание отправиться на Север, основано на не сиюминутном душевном порыве, а является чем-то большим, несущим в себе какой-то скрытый сакральный смысл.

Правда, прежде чем отправляться в такую поездку, мне предстояло решить большой перечень важных и неотложных дел, без реализации которых такое длительное путешествие было просто невыполнимо. На фоне вороха ежедневных забот у меня абсолютно не было времени ни поесть, ни поспать, и вскоре незаметно для себя я переключился с темы личного горя и переживаний на вопросы реальной жизни.

Стремительно пролетела неделя, были сделаны последние приготовления, и вот я уже сижу «на дорожку» в полумраке квартиры, готовый отправиться в путь, оставляя в этих стенах частичку себя и осознавая тот неизбежный факт, что я уже никогда не буду прежним Алексеем Бурмистровым.

Глава 2. Дорога

Дорога предстояла неблизкая. Сначала мне надо было добраться до Ухты, оттуда на самолёте или вертолёте перелететь в районный центр Усть-Цильма, а там попытаться зафрахтовать местный вертолёт, на котором можно было бы долететь до Карпихи, затерявшейся в заснеженной тайге. В детстве и юности отец постоянно прививал мне навыки выживания в диких условиях природы, поэтому, с моей точки зрения, я был достаточно хорошо подготовлен к такому длинному и опасному путешествию. Единственное, что меня настораживало и смущало в данной ситуации, было то, что обычно «нормальные» люди в такие походы в одиночку не ходят. Следовательно, степень риска многократно возрастала, и требовалось всё продумать до мелочей, но как бы там не было, сборы были закончены, рюкзак собран, а билеты куплены.

В прихожей прозвенел звонок, консьержка сообщила о прибытии такси, и вскоре я уже ехал по вечерним улицам столицы, слушая в пол уха водительский «трёп», любуясь видами вечерней Москвы. Не знаю, почему, но у меня в тот момент было такое чувство, словно я прощался с любимым городом навсегда.

На Комсомольской площади было шумно и многолюдно. До отправления поезда оставалось минут сорок, поэтому я решил купить свежей прессы и кроссворды, чтобы было чем заняться в пути. Повесив на спину свой внушительных размеров рюкзак, я начал пробираться сквозь нескончаемый людской поток к зданию вокзала. Рядом с входом мне на глаза попалась группа цыганок, которые бесцеремонно приставали ко всем прохожим с предложением погадать и всю правду рассказать. К сожалению, такая участь не миновала и меня. Как только я поравнялся с одной из них, цыганка нагло вцепилась в мою поклажу. Чтобы немедленно прекратить этот балаган, я резко повернулся к ней, и тут произошло то, чего ни я, ни она не ожидали. Когда наши глаза встретились, я почувствовал у себя на спине разряд статического электричества, и в ту же секунду её лицо исказилось от страха, и слова, которые она хотела произнести вслух, застыли у неё на губах. Мы постояли в таком оцепенении несколько секунд, после чего развернулись, и, не говоря ни слова, каждый пошёл своей дорогой. И только тут я почувствовал, как по моей спине струятся капельки пота, но это было вызвано не тяжестью груза, а тем эмоциональным состоянием, в котором я находился.

Покупая через несколько минут в киоске газеты, я боковым зрением увидел, что та же цыганка наблюдает за мной из-за колонны зала ожидания. Через минуту к ней подтянулись её подельницы, и, пошептавшись между собой, женщины молчаливо уставились на меня. Они больше никого не трогали, не приставали к пассажирам, и мне показалось, что в этом огромном зале, кроме моей персоны, их больше не интересует никто. От этого тревожного и пристального взгляда мне стало не по себе, и я поспешил удалиться на перрон.

К счастью, посадка уже началась, поэтому я без промедления поднялся в вагон. Как только я положил на верхнюю полку свой рюкзак, в купе зашла женщина с мальчиком лет пяти, а следом за ними мужчина пенсионного возраста.

– Давайте знакомиться, – сразу предложил мужчина. – Меня зовут Сергей Михайлович, можно просто Михалыч.

– Меня Людмила, – скромно представилась женщина, – а это мой сын Павлик.

Павлик, как взрослый, подал нам с Михалычем руку, и, пожимая её, я назвал попутчикам своё имя. Через пятнадцать минут послышалась команда проводника, чтобы провожающие покинули вагон, и малыш в предвкушении предстоящего путешествия захлопал в ладоши и полез к окну. Получив разрешение у матери, он начал отодвигать занавеску со своей стороны, а я стал помогать ему с другой. Каково же было моё удивление, когда напротив нашего окна я увидел стоящих на перроне цыганок, пристально смотрящих на нас. Мать ребёнка среагировала быстро, задёрнула занавески, бросив в сердцах:

– Не хватало ещё, чтобы эти дряни сглазили мне ребёнка.

Взяв Павлика на руки, она тут же стала протирать его лицо носовым платком, убирая чужой сглаз.