История чудовища

Сколько странных в нем животных,
Сколько раз они убили?
Может, волк ночами воет?
А может, проклятый в могиле?

Голос ее был тонок и чист, а слова песни Виктор узнал. Еще давно, когда он был не похож на волосатое чудовище, эту песню слышал в Листвице. Ее пела выступающая в городе артистка под аккомпанемент скрипача. Еще тогда песня показалась Виктору какой-то мрачной и темной.

– Кто ты?

Тонкий голосок раздался совсем рядом и застал Виктора врасплох. Встрепенувшись, он увидел стоящую в десятке шагов от себя Марию, внимательно рассматривающую его карими глазами. В руке ее был зажат нож для сбора грибов, но она явно не хотела им воспользоваться, ведь ее лицо выражало нечто иное, нежели агрессию.

– Ты следишь за мной? – задала она вопрос, глядя в горящие глаза Виктора.

– А ты меня не боишься? – спросил он первое, что пришло ему в голову, своим грубым голосом зверя.

Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Все вокруг словно исчезло, и остались только он и она. Молчание прервала Мария.

– Мертвые ничего не боятся.

– Мертвые? – прохрипел удивленно Виктор и в нос ему вдруг ударил приторно-сладкий и омерзительно-гадкий запах гниения. – Причем тут мертвые?

Мария едва заметно улыбнулась и сделала робкий шаг к Виктору. Затем еще один. Она смотрела на него карими глазами и с каждым шагом вонь гниения становилась все сильнее. Больше не было свежего запаха мелиссы, лишь трупный смрад. Ее губы чуть открывались и с них срывались слова:

– Мертвые придут и те, кто когда-то убивал, станут убиенными. Расплата близка. Кровавая дань будет выплачена. Рано или поздно нужно нести ответ за содеянное. И время ответа пришло.

Последний шаг совпал с последним произнесенным ею словом. Виктор едва сдерживал себя, чтобы не отстраниться и не оттолкнуть Марию из-за ужасной вони, исходящей от нее и вползающей в ноздри. Перед ним стояла девушка, за которой он тайно наблюдал уже более месяца и мечтал лишь вот так стоять рядом с ней. Но сейчас по его коже бежали мурашки ужаса и он не мог двинуться с мета. Он лишь смотрел на нее, не отрывая взгляда, а все тело стало каким-то обессиленным, словно из него вытянули всю энергию.

– Все заплатят за свои прегрешения, – проговорила Мария, переведя взгляд карих глаз на нож, по-прежнему крепко сидящий в маленькой ладони.

Виктор не мог говорить, но его могучее тело сотрясалось от дрожи. Мария же подняла руку с ножом и, направив лезвие себе точно в грудь, коснулась острием грубо сшитой рубахи, заправленной за высокий пояс серых штанов и вздымающейся на местах упругой груди. Одно легкое движение – и лезвие по рукоятку вонзилось в грудь девушки. Она никак не отреагировала, лишь едва сотряслось стройное тело и по груди начало расползаться темное пятно.

– Все заплатят за свои прегрешения! – вдруг вскрикнула Мария, выдергивая нож из плоти и занося кровавое лезвие над грудью Виктора.

Раздался громкий, глухой звук где-то в стороне и гнилая вонь охватила тело чудища. Она вдруг стала материальной и в это же мгновение Виктор открыл глаза…

***

Лежа в пещере на куче сухой травы, он явственно ощущал боль в груди, словно Мария сумела-таки ранить его во сне. Примочка из трав покоилась на груди и пропиталась кровью, а боль бесновалась в незажившей ране.

– Это был всего лишь сон, – тяжело дыша, прохрипел Виктор в надежде себя успокоить. – Всего лишь сон…

Он вновь откинулся на травяную кровать, стараясь не двигаться, чтобы рана не кровоточила и боль хоть на миг утихла. Лишь косматая голова зверя коснулась травы, как пришло осознание того, что сладковатая вонь гниющего мяса по-прежнему окружает его. Сзади раздался шорох, затем еще один и еще. Словно кто-то старался подняться на ноги.

Позабыв о боли, Виктор вскочил на ноги и едва не упал от бессилия. Его ноги подкосились, а из-за раны на груди боль пронзила все тело до мозга. Не в силах сдержаться, он зарычал. Но в следующее мгновение боль отошла на второй план, и ее место занял ужас.

На каменном полу, точно под разломом, шевелилось какое-то тело, пытаясь подняться на ноги. Отдаленно оно могло бы напоминать человека, если бы не кишащие на нем белые, жирные опарыши, поедающие его плоть, и вокруг не летал бы рой мух. Существо же этого словно не замечало, оно лишь отреагировало на рык боли чудовища и подняло ту часть тела, которая могла бы называться головой. Разбитое вдребезги лицо с сожранной до кости какими-то зверями кожей. На остатках плоти уютно чувствовали себя личинки мух, которые валились с лохмотьев кожи, как снег с тронутой ветром ветви елки после снегопада. Свернутая набок челюсть злобно щелкнула и пустые глазницы, заполненные мухами и муравьями, зыркнули на Виктора, застывшего от накатившей волны ужаса, приковавшей его к месту.

Это был оживший труп, и каким-то образом он видел и слышал Виктора. И как только уловил рык боли чудовища, то сразу же бросился к источнику звука, перебираясь за счет одной руки и двух ног, чудом не раскрошившихся в труху от падения в грот через дыру в каменном потолке. Грудь твари была расплющена от падения и сломанные кости без труда пронзили истончившуюся и прогрызенную мухами кожу, приобретшую серый цвет. Левой руки, как и части груди, у трупа не было.

Тварь продолжала приближаться, нелепо, но все же отталкиваясь от каменного основания грота. Ее челюсти жадно щелкали, а пустые глазницы смотрели сотней жужжащих мух. Оцепенение Виктора прошло в тот момент, когда твари оставалось сделать всего пару рывков до него. Ноги сами попятились, и он отстранился, шаркая ими по камням. Глаза его были широко открыты от ужаса и лишь потеря равновесия и падение вернули ему чувства.

Удар заставил боль в груди встрепенуться и выйти на первый план. Рана стала усиленно кровоточить, и Виктор вновь взвыл, но на этот раз от того, что в его ногу вцепилась лапа твари костлявыми, пожираемыми личинками и мухами пальцами. Может, это и был оживший труп, но сила в нем была. Ногу у щиколотки словно обхватил мерзкий, шевелящийся, но крепкий капкан. Не имея второй лапы, тварь начала подтягиваться, устремляя свои свернутые челюсти к живой плоти. Не желая быть сожранным заживо, Виктор попытался отползти и вырвать ногу из пальцев трупа, но те не разжались, а пасть уже раскрылась, чтобы вонзить в плоть неровные ряды желтых, местами сколотых зубов. Виктор взревел так, что по гроту разошлось ужасное эхо, и несколько раз ударил тварь свободной ногой в череп. Сила не подвела чудовище, и голова трупа буквально треснула. Трещина прошла, начиная от правой глазницы и уходя вверх к части держащихся на гнилой коже черных волос. Из разлома в то же мгновение потекла какая-то темная жидкость, наполненная опарышами, извивающимися и явно недовольными тем, что им пришлось покинуть теплое местечко, наполненное гниющими мозгами. Вонь затмила все.

Чудом сдержав рвотный позыв, Виктор еще раз дернул схваченную трупом ногу и наконец-то высвободил ее. От страха ему удалось вскочить на ноги за пару секунд, забыв о боли в ране на груди и текущей по покрытому шерстью торсу крови. Сейчас он хотел лишь избавиться от этого чертового создания, что вновь начало ползти к чудовищу, отталкиваясь от камней тремя конечностями.

Пошатываясь, Виктор поспешил к каменной стене, поросшей плющом. Тварь поползла за ним, но ее замедлило то, что нужно было разворачиваться, а с одной рукой и переломанными от падения костями сделать это было трудно дажеей. Подойдя к стене, Виктор упал на колени около скелета, облаченного в стальной доспех, и дрожащей от слабости и ужаса рукой схватил полуторный меч с красивой витиеватой гардой. К этому моменту тварь уже развернулась и запрыгала к нему. Вся ее голова теперь была залита темной жидкостью с личинками. Из пустых глазниц текли превратившиеся в жижу мозги и мухи спешили покинуть излюбленное место. Череп трупа перекосило на бок, но челюсти по-прежнему щелкали зубами.

Виктор поднялся, занес меч над головой, ожидая наилучшего момента для удара. Он осознавал, что превратиться в медведя ему сейчас, с такой-то слабостью, будет очень сложно и… В голове промелькнула мысль: «Придется рвать пастью зловонный труп». От этого Виктора скрутило так, что новый рвотный позыв отдался горечью в горле и болью в затылке. Потому он решил убить тварь, не обращаясь в зверя. И вот мертвец был около него.

В удар была вложена вся сила. Полуторный меч блеснул в солнечных лучах, пробивающихся сквозь ветви сосны, растущей на краю разлома в потолке грота, и опустился на треснувший череп с ощерившейся пастью. Верхняя часть головы разлетелась на части, словно спелая тыква, по которой заехали палкой. В руках чудовища была сконцентрирована огромная сила и от удара челюсть и шейные позвонки сорвались с плеч трупа. Вместо головы остались пара серых кожаных ошметков, растекшаяся по полу смердящая субстанция и разлетевшиеся осколки костей. Но труп был жив!

Не веря собственным глазам, Виктор отстранился, когда изуродованная падением и насекомыми рука вновь к нему потянулась. Этого просто не могло быть! Но на рассуждения не было времени. Обойдя тварь со спины и, прижав ногой ее сильно брыкающееся тело к камням, Виктор занес меч и нанес колющий удар. Затем еще один и еще.

– Сдохни же ты наконец! – проревел он, вонзив меч в очередной раз и почувствовав, что сопротивления под ногой больше нет.

Тварь наконец-то сдохла.

Виктор выдохнул и с уходящим из груди воздухом его покинули и силы, на место которых заступила разгорающаяся боль. Ноги подкосились, и Виктор рухнул на колени. Перед глазами все поплыло и чудовище, превозмогая слабость, выжимало из себя последние силы, чтобы добраться до вороха сухой травы, где на плоском камне лежала тряпица с кашицей из лечебных трав. Из-за сильной пульсирующей боли сознание на мгновение отключалось. Придя в себя, Виктор стиснул крепкие, выросшие за последнее время и зубы и добрался до лежанки, после чего с облегчением лег на нее спиной и схватил с плоского камня тряпку с кашицей из лечебной травы.

– Ох, ч-е-ерт, – едва слышно прошипел он сквозь зубы, после чего резким движением прислонил густую кашицу из трав к ране.

Тело выгнуло от пульсирующей боли, а ярко карие глаза бешено уставились в потолок. Но через мгновение он уже потерял сознание, наплевав даже на то, что в грот могла свалиться еще одна тварь… Сил сопротивляться не было.

***

Мертвые придут и те, кто когда-то убивал, станут убиенными. Расплата близка. Кровавая дань будет выплачена. Рано или поздно нужно нести ответ за содеянное. И время ответа пришло.

Глава 4

Ингредиент

Потеря сознания плавно перешла в болезненный сон без сновидений, а тот перетек в маслянистое пробуждение и возвращение к реальности. Кто-то шумел в гроте и чуткий слух чудовища это уловил, заставив все тело встрепенуться. Раскрыв глаза, он повел носом, улавливая отчетливую, но менее резкую вонь твари, свалившейся ранее в грот. Также пахло пылью, птицей и теплом – это был Тишка.

– Давно не виделись, Тишка, – поздоровался Виктор, проверяя пальцами примочку на груди.

– Здорово, – небрежно ответил домовой. – Я смотрю, без меня ты опять попал в неприятности. Это оживший труп, верно?

– Догадаться несложно, – убедившись в том, что примочка как следует, держится на груди, ответило чудовище. – Такая вонь может идти только от гнилого мяса. Но мне кажется, ты что-то знаешь, не так ли?

– Хм… Потому и прилетел, – прочистив горло, пробурчал Тишка. Затем раздался характерный звук удара кремня об огниво. – В городе произошло нечто странное… Как видно, и у тебя тоже.

– Да, – произнес Виктор, усаживаясь на травяной кровати. – Это тот богатырь, которого я убил дней десять назад. Видишь, у него руки нет…

Тишка даже не посмотрел на распластавшееся тело с тучей мух над ним и мечом в спине. Ударив еще раз кремнем по огниву, он принялся раздувать сухую солому, зашедшуюся от выбитых искр. Вскоре солома разгорелась, и домовой уселся около костра и начал подбрасывать тонкие веточки на съедение пламени.

– Ты не поверишь, – опираясь спиной на скалу, проговорил Виктор, смотря на смердящее тело, – но он испустил дух лишь после того, как я снес ему башку, а потом несколько раз ткнул мечом в спину. Что это такое, приятель?

Подбросив в окрепшее пламя еще пару веток, Тишка развернулся к безголовому телу и с силой почесал когтистой лапой подбородок, о чем-то раздумывая. Как всегда в моменты задумчивости, его лоб сильно морщился.