Время Сварога. Грамота

Я с готовностью принялся ее целовать, полагая, что хандра отступила.

– Прости меня, – услышал я в ответ.

– За что?

– Мы больше не увидимся.

– Что за ерунда, почему?

– Я выхожу замуж.

Это точно был удар ниже пояса. Я совершенно не был готов к такому повороту. Голова шла кругом.

– Что значит выхожу замуж? А я, мы…

– Ты славный мальчик. Но у нас с тобой нет будущего, – перебила она меня.

– Почему это нет? Что не так?

Я терялся в догадках. Нужно было что-то предпринять и отыграть ситуацию обратно. Перспектива, использованного, а затем брошенного любовника, не устраивала меня вовсе. Я попытался обнять ее сильнее.

– Игорь, успокойся, – она занервничала. – Мне этого не нужно. Все. Хватит. Прости.

– Как это не нужно? Всем нужно, а тебе нет? А ночью, ночью тоже было не нужно?

Лена оттолкнула меня и пошла прочь, не оглядываясь.

Сдуреть можно. Со мной никто еще так не поступал. Бежать за ней, требовать разъяснений не позволяло мужское самолюбие. Я стоял, как оплеванный, и смотрел ей в след.

– Да пошла ты… – крикнул я, кляня себя за малодушие.

Она не обернулась.

Некоторое время Лена не выходила у меня из головы. Воспоминания той ночи будоражили воображение. Загадочное поведение, быстрое расставание, явная недосказанность действовали на меня угнетающе. Я все не мог поверить, что меня просто разменяли на более перспективный вариант. Не могла она врать так цинично, все ее существо противилось этому или я ничего не понимал в женщинах. Впервые столкнувшись с проблемой, лишенной, на мой взгляд, всякого здравого смысла, я попросту растерялся. Но время лечит, постепенно обида забывалась, и я вскоре вернулся в объятия жены «зам. по тылу», но былого удовлетворения это не принесло. Мне чего-то не хватало.

«Дембель» приближался и был «неизбежен, как крах империализма», так, во всяком случае, писали во всех дембельских альбомах. Говорили, что традиция эта тянулась еще с советских времен. Незаметно опустилась осень. Промозглый сентябрь затянул небо целлофаном, по-сибирски дохнул утренним холодком, покрывая ледяными морщинами мелкие лужицы. Природа запестрела стареющими красками. Шел обратный отсчет времени до приказа, настроение улучшалось с каждым днем, словно заканчивался один бессмысленный период в жизни и начинался другой, наполненный радостным ожиданием. И, как водится в таких случаях, командование навязало «дембельский аккорд», суть которого сводилась к ремонту казармы в исключительно сжатые сроки. Для этого была организована командировка в соседнюю деревню на лесопилку. За безвозмездный солдатский труд воинская часть получала доски для перекрытия полов. Собрав отделение из отборных, зажиревших от сладкой жизни «дедушек», погрузившись на КАМАЗ, мы двинулись в путь.

Затерянная в сибирских лесах деревня была основана немецкими переселенцами с Поволжья. Во время войны их тысячами выгоняли с насиженных мест и отправляли осваивать ледяные просторы Родины. Правда, как выяснилось позже, жители деревни ничем не отличались от обычного сельского россиянина, только фамилией или, в редких случаях, именем и отчеством. Никакой хваленой немецкой аккуратности и тяги к порядку здесь не наблюдалось. Да и родной язык, похоже, помнили только пожилые бабки, потому как деды давно вымерли в вечной борьбе с «зеленым змием».

– Кто старший? – осведомился глава администрации, когда военный транспорт затормозил на центральной площади, подняв тучу пыли.

Он бодро соскочил с крыльца одноэтажного здания с триколором на крыше и подбежал к машине. Он был маленький и от этого – очень энергичный. Я представился. Он крепко, по-деловому, пожал всем руки, не без зависти оглядел рослых ребят.

– Богатыри! Вот, значит, дело у нас пойдет. Жить будете напротив. Это у нас своего рода гостиница.

Невзрачное, обшарпанное здание, с кое-где выбитыми стеклами, абсолютно не поддерживало престиж центральной площади.

– Ничего. Стекла вставим, – словно прочел он мои мысли. – Морозов пока нет, рамы двойные. Так что не замерзнете. Обычно летом мы селим в здании школы, но, сами понимаете, учебный процесс уже начался, поэтому – вот. Зовут меня Сергей Фридрихович Браун. Если что, какие вопросы, милости просим ко мне.

Он очень старался быть гостеприимным.

– Сейчас устраивайтесь. Столовая вон там, по улице, за углом. Персонал предупрежден. Полноценное питание вам обеспечим. Завтра в 8.00 на работу. Эй, Николай, – он поманил пальцем такого же низкорослого мужика, вышедшего из здания сельской администрации покурить, – покажи армейцам жилье. Ну и расскажи – что и где. У меня, извините, куча дел. Едва успеваю.

Он быстро попрощался и исчез. Не в пример главе, Николай оказался тормозом – медлительный, на все вопросы реагировал с задержкой. Сначала, не мигая, всматривался в собеседника, потом согласно кивал головой, показывая, что все понял и замолкал, серьезно обдумывая ответ. По всей вероятности, он полагал, что от этого ответ становился значимым и весомым.

– А как у вас с развлечениями? Так сказать, культурный досуг есть? – вразнобой интересовались солдатики.

– Конечно! Есть рыбалка, охота. Можно и кое-что еще, – со значением, щелкнув пальцем по горлу, добавлял Николай и пытался улыбаться.

– Это все хорошо. А танцы есть? Дискотека. Девушки.

– Дискотека по пятницам. Девушки…. Не советую.

– Почему?

– Могут убить.

– Кто, девушки?

– Нет, девушки не убьют.

– А кто?

– Наши мужики.

– У вас мужики ненормальные?

– Мы нормальные…. Но я предупредил. Поэтому советую вести себя соответственно! Мы за своих девок…. ноги переломаем!

– Зачем вы ломаете себе ноги? Эта такая традиция?

– Мы не себе. Мы другим. Борзым.

– А девушки об этом знают?

– Им зачем?

– Может, они против этого.

– Пусть только попробуют. Сразу ноги переломаем!

– Понятно!

Здание внутри было еще хуже, чем снаружи: ободранные обои, стол, пара стульев, несколько панцирных коек, постельные принадлежности, сваленные в углу в одну кучу, и алюминиевый умывальник с ржавым тазом. Стекла в окнах, как и говорил глава, были выбиты только снаружи, поэтому двойные рамы сохраняли тепло. Молодым, привыкшим к армейским тяготам организмам, все это было безразлично. Вырваться из казармы в свободную гражданскую жизнь – это ли не подарок судьбы. А когда в столовой принесли обед, восторгу не было предела. С непривычки порции казались огромными, шницель, величиной с ладонь, навеял каждому забытые воспоминания о далекой безмятежной юности, о семье, оставленной где-то в прошлой жизни.

Любопытные поварихи вылезли из всех дверей – посмотреть на диво дивное – не каждый день в богом забытую глухомань заезжала «элита российской армии». В полной мере интерес со стороны местного населения можно было ощутить ближе к вечеру, когда вдруг на центральной площади, перед окнами нашего жилища, возникали гуляющие под ручку парочки молодых девчонок. Они заглядывали в окна, о чем-то шушукались и громко хохотали, привлекая к себе внимание, но стоило кому-то из солдат заговорить с ними, как стайки гуляющих вмиг целомудренно умолкали и удалялись с равнодушным видом.

– Ах, какие девушки! – цокал языком Руслан. – Персик!