Ловушка для губернатора

Глава сорок третья.

Отдыхать Дмитрию не пришлось. В квартире Ростислава сидели сам Русаков, Катин и Тонковидов. Напряженные, не очень предрасположенные к расслабленному отдыху. Впрочем, поесть Дмитрию предложили. На столе лежали куски остывшей пиццы, стояли пакеты с соком. Не густо. Впрочем, Шкадову не удалось даже доесть кусок, который с трудом лез в горло.

– Рассказывай же, – сказал Антон. – Будем сопоставлять факты.

После того, как Дмитрий рассказал об итогах визита к Смирных, все опять замолчали.

– Учитывая то, что сказал Антон Викторович, думаю, что самодеятельность не уместна. Надо вызывать Крупина и пусть ставит в известность, кого следует, – сказал Катин.

– Вопрос, доверяем ли мы ему? И мне бы не хотелось говорить об источнике информации, – заметил Тонковидов.

– Я знаю, что надо делать, – сказал Шкадов, допив сок. – Надо звонить Семену. Я ему верю. В данной ситуации это важнейший момент.

– Кто вообще такой, этот Семен? – нервно спросил Антон.

– Мне кажется, что у него большие возможности, – осторожно отметил Дмитрий. – Все ниточки сходятся к нему.

– Ну, так что, кому звонить-то будем? – спросил Русаков.

Но сперва телефон зазвонил у него. Это был Никита Брагин. Русаков больше слушал, потом сказал:

– Да, это некий банкир Шилов.

И сам внезапно осекся. Потом переспросил:

– Так, что там у тебя с ним? Повтори. Понял, пока не принимай ничего.

Закончив разговор, присел на диван:

– Вот такая история. Оказывается, его бывшая девушка, Алина, она с неким известным нам теперь банкиром Шиловым… Ну и судя по всему, парня избили люди этого Шилова. Еще один камешек в мозаику.

Тонковидов встрепенулся, покрутил головой:

– Алина… не нравятся мне такие совпадения. А он не может нас с ней познакомить? Этот Никита…

– Может, наверно, – сказал Русаков. – Но нам сейчас стоит ли с девушками знакомиться?

– Возможно, это звенья одной цепи, – заметил Катин. – Но, я думаю, нам стоит перестать заниматься самодеятельностью. Пусть профессионалы занимаются. И если мы никому здесь не доверяем, то надо звонить в Москву. Я так думаю, Антон Викторович. И в рамках данных мне полномочий я это сделаю.

Антон нервно помотал головой, потом посмотрел на Катина:

– Хвост виляет собакой? Хотя, Сергеич, ты прав. Только мы все равно много информации набрали. Без нас не обойтись.

– Ну почему же, – усмехнулся Дмитрий. – Есть и другой возможный вариант: уничтожить нас.

– Ты это серьезно? – спросил Антон. – Вроде бы мы в этом мире не последние люди. Так просто от нас не избавиться. Следы останутся.

– Шутит он, Антон Викторович. Типичный ментовский юмор. Они циники, как и врачи, – мрачно сказал Катин. – Так, я звоню?

– Звони, засекреченный ты наш, – сказал Тонковидов. – Хотя все это навевает мысли о смысле существования российской провинции, если любой частный вопрос надо через Москву решать.

– Не частный, Антон, – заметил Русаков. – Вопрос власти. Пусть и в одном отдельно взятом регионе. Впрочем, хватит говорить. Решили, значит действуем.

– Извините, я выйду, – сказал Катин. – Так будет лучше.

Все промолчали. Почти в тишине ждали, когда Сергей Сергеевич вернется из соседней комнаты. Изредка перебрасывались короткими репликами. Ждали минут десять, пока, наконец, не появился Катин. Он прошел, сел на диван и лишь потом негромко произнес:

– Просили пока ничего не предпринимать. Ждать осталось недолго.

– Чего ждать? И почему кто-то здесь что-то решает, минуя меня? – нервно спросил Тонковидов.

Сергей Сергеевич посмотрел в окно. Там было темно, лишь на ветру раскачивался одинокий фонарь. Катин произнес:

– Не здесь, видимо, решают. А насчет чего ждать, я и сам до конца не знаю. Еще попросили не делать резких движений.

– Мне кажется, Семен их уже сделал, – усмехнулся Шкадов.

– А мне добавить больше нечего, – пожал плечами Катин.

Они посидели еще немного, но больше ни к чему не пришли. Тонковидов с Сергеем Сергеевичем уехали, а Русаков с Дмитрием остались в квартире. Время было уже позднее, поэтому они решили уже окончательно дожидаться завтрашнего дня. Впрочем, сон долго не шел. Мужчины продолжали обсуждать случившееся, не слишком понимая, что происходит. По крайней мере, так ощущал ситуацию Русаков. Когда он рассказал об этом Шкадову, тот спросил:

– А не жалеешь, что ввязался в эту историю.

– Нет, – ответил Ростислав. – Зарплату отрабатываю, а остальное… В любом случае, получаю опыт. А ты?

– Опасность – мое ремесло, – ответил Дмитрий.

Русаков так и не понял, серьезно он говорит, или шутит. Но эта мысль была для него последней в этот вечер. Усталость все же взяла свое и он заснул

Глава сорок четвертая.

В эту ночь Иван Санин спал совсем немного. Накануне почти все заботы по похоронам отца легли на него. В последние годы Санин-старший официально нигде не работал, хотя подработок у него хватало. Иван позвонил по нескольким местам работы Виктора Васильевича, там сочувствовали, выражали соболезнования, но помочь материально или хотя бы поучаствовать в организации траурного мероприятия желанием не горели. Иван был человеком достаточно обеспеченным и вполне справился со всеми хлопотами, но осадок остался. На похороны и поминки пришло довольно много людей, они говорили какие-то дежурно-приторные слова, но цену им Иван понимал прекрасно. Как и то, что к отцу в городе отношение было, мягко сказать, неоднозначным. Уж очень многим он насолил своим ехидно-желчным языком. Впрочем, к Ивану и его семье отец и дедушка относился очень даже хорошо, в добром настроении играл с внуком, привозил ему подарки, а с сыном мог поговорить по душам. Хотя Ивану казалось, что все равно отец что-то недоговаривает, держит в себе какую-то затаенную обиду, стараясь ее не выплескивать. А в не очень хорошем настроении вообще общения избегает. Сын сам не так часто набивался на разговоры – у Виктора Васильевича своя жизнь, молодая жена и хорошо, что общение это не является навязчивым.

Похороны сами по себе событие – не самое приятное, а еще вечером, вернувшись домой, Иван прочитал письмо, которое было в файле, разосланном накануне по редакциям. Настроение испортилось вконец. Наутро он решил исполнить поручение отца, отдать флэшку некоему Русакову. До этого же Иван хотел заехать к Альбине – вдове теперь уж Виктора Васильевича, обсудить вопросы наследства, на которое, в общем-то, Иван и не претендовал. А еще хотел, если получится, забрать отцовские бумаги, чтобы потом позаниматься архивом, некоторые семейные фотографии.

С Альбиной он на поминках перекинулся несколькими словами, сказал о своих намерениях. Но точное время не обозначил. Сейчас, подъезжая к дому, подумал, что неплохо бы было позвонить, предупредить. А с другой стороны – в этой квартире он рос, принадлежала она его отцу, да и ключи у Ивана были. Прежде, он всегда мог приехать сюда в любое время. Отец иногда ругался, если приходил без предупреждения, но происходило это нечасто и в памяти особо не осталось.

Подойдя к двери, он все же решил позвонить. Время было не раннее, но Альбина встретила его с растрепанной головой, на скорую руку закутанная в халат.

– Ой, Иван, – она захлопала заспанными глазами. – А что ты не позвонил?

– Мы же вчера договаривались, – сказал он, чувствуя все же некоторую неловкость.

– Да? А что ты хотел?

– Ну, поговорить. Да и кое-какие бумаги отцовы забрать, фотографии. Можно зайти, раз уж пришел?

– Да, я не готова разговаривать. Может быть, в другой раз. Созвонимся.