Курс

Как не хотелось идти с данным разговором к Кондратьеву, Андрюха долго не затягивал. При всём уже имеющемся уважении к текущему научному руководителю полковник Кондратьев сумел всё-таки удивить Андрюху. Он попросил кратко рассказать о новой теме, и в процессе изложения Андрюха сумел заметить явно скрываемые огоньки азарта и заинтересованности. Решение было без промедлений и всяческих намёков на претензии. Конечно, и сам авторитет Кондратьева был выше всяких делёжек курсантов, но однозначно природная интеллигентность и порядочность обуславливали тот факт, что Кондратьеву было не дано даже осознать природу каких-то мелких разногласий с коллегами на подобные темы. «Без сомнений! С моей стороны никаких “против”. Тема очень интересная и перспективная. Не думай ни о чём и занимайся своими идеями», – таков был ответ Кондратьева. Более того, именно на кафедре Кондратьева Андрюхе с этой темой и придётся защищаться, так как она относилась к факультету Андрюхи, и принимать будут Сидоренко с Кондратьевым и другими членами комиссии, и всё пройдёт на отлично.

Тема дипломного проекта будет круто украшать саму выписку из диплома: «Разработка алгоритмов обработки информации оптического блока подсистемы астрономической коррекции перспективной системы управления межконтинентальных баллистических ракет». Тема перестала быть секретной в первом десятилетии нулевых. А позже все характеристики ракеты «Серпа» SS-25, или 15Ж58 по внутренней аббревиатуре, станут доступны в Интернете. Тогда же всё вокруг этой темы закрывалось наглухо, а сам термин «астрокоррекция» не допускалось произносить. Для восприятия темы необходимо было иметь хотя бы базовые знания в баллистике и регламентах боевых режимов межконтинентальных мобильных ракетных комплексов. В настоящее время всё открыто и находится в интернете, хотя некоторые ТТХ остаются искажены или завуалированы. Всё, что было заложено в тему проекта, касалось старта ракеты «с марша». Это был наиболее уязвимый момент во всей технологии мобильных ракетных комплексов. Нет возможности раскрывать тему детально и до сих пор, но кратко дело выглядело следующим образом. Если команда «пуск» приходила в момент боевого патрулирования, то для осуществления самого пуска как минимум было необходимо:

* подготовить ровные площадки под опоры для пусковой весом в 108 тонн. Любой камень мог привести к срыву задачи;

* вывесить пусковую;

* провести предстартовые подготовки и прицеливание.

И именно третий пункт занимал определённое время, реальная продолжительность которого так и не публикуется. Вся проблема заключалась в том, как прицелиться в точке старта с такой точностью, чтобы за десять тысяч километров попасть в радиус ?300 м от цели. Это было сверхсложной и сверхтехнологичной задачей, требующей определить направление стрельбы, используя сочетание гироскопических моментов и вращения Земли и координаты точки пуска (автономная неуязвимая навигация без всяких GPS и ГЛОНАС), учесть уход координат цели за время полёта в результате вращения Земли и огромную кучу других факторов. Если начать вдаваться в детали глубже, то даже если запретные границы и не будут перейдены, то мозги у неподготовленного читателя могут закипеть.

Дальше дело касалось баллистики. Это уже были относительно продвинутые в инженерном и математическом смысле технологии, в отличие от первых РСД и МКР – ракет, летавших по жёстким траекториям. «Жёсткая» траектория подразумевает, что она есть единственная для попадания в цель, и всё управление ракетой работало на её возврат на эту траекторию на активном участке в случае отклонения, что приводило к повышению энергозатрат и вероятности промаха. Ракеты «Тополей» так уже не летали. Реально по законам баллистики существует не одна, а огромное семейство траекторий, по которым ракета может попасть из точки, в которой она находится в конце активного участка, в цель. И вся задача сводилась уже не к возврату ракеты на единственную траекторию в процессе активного участка, а непрерывному расчёту семейства траекторий попадания по управляющим функционалам и выводу её на одну из этих траекторий попадания в цель в конце активного участка. Называлось всё это «полужёсткой траекторией». «Активным участком» называется отрезок траектории, на котором работают маршевые двигатели ракеты, и заканчивается он после отработки последней ступени. Тут на продвинутый бортовой цифровой вычислительный комплекс ложилась огромная и ответственная работа. Навсегда в памяти Андрюхи останется вид этого мозга ракеты на кафедре, вокруг которого он мог ходить долго. А сам не сравнимый ни с чем иным уровень интересности темы будет завораживать его и приводить в трепет от воспоминаний и от переживаемого в те времена азарта всю жизнь. Наверное, всё-таки ничего более интересного он потом не увидит и не будет заниматься таким в жизни. В те времена продолжительность активного участка также была необычайно важным показателем, так как именно от его длины, вернее, короткости, зависела вероятность обнаружения противником пуска. Летящий по инерции блок головных частей в космосе обнаружить было гораздо труднее. Идея «астрокоррекции» преследовала следующие цели:

* сократить в разы время прицеливания и предстартовой подготовки;

* повысить точность стрельбы за счёт возможности корректировать траекторию до участка разведения головных частей.

Заключалась она в следующем:

* При получении команды «пуск» на марше пусковая вывешивалась, и базовое направление определялось с большой погрешностью и за пару минут. После этого ракета стартовала.

* При выходе за плотные слои атмосферы на высоте в 10–15 километров оптический блок подсистемы астрокоррекции захватывал три произвольные звезды и идентифицировал их, привязываясь не к астрономическим координатам, а к уникальному сочетанию угловых расстояний между ними. А уж потом из памяти вызывались их астрономические координаты, положение Земли на орбите и относительно оси и прочая информация. Для этого БЦВК (бортовой цифровой вычислительный комплекс) должен был хранить периодически обновляемый каталог звёзд и огромную таблицу сочетаний из трёх угловых расстояний. Конечно же, не все сочетания звёзд каталога (для того времени) были нужны, а достаточные для гарантированного захвата и идентификации подсистемой астрокоррекции.

* Имея возможность точного определения плоскости стрельбы в режиме реального времени и собственные маневровые двигатели, блок головных частей имел возможность скорректировать траекторию до момента разведения головных частей на цели.

Таким образом, подсистема астрономической коррекции должна была обеспечить доставку по той же «полужёсткой» траектории. Это всё-таки была астрокоррекция, а не астронавигация. Основным назначением астрокоррекции была корректировка «плоскости стрельбы», или «базового направления», на марше и исключение необходимости точно высчитывать его перед стартом, тратя огромное количество времени. Работала она в дополнение, вернее, в комплексе с имеющимися системой навигации и БЦВК, непрерывно рассчитывающими траектории попадания в цель и выводящими ракету, или блок РГЧ, на одну из них.

На Витьку Макагонова возлагался оптический блок и его механическая часть. В их распоряжении в конце 80-х была всего лишь перспективная и супердорогая ПЗС- (приборы с зарядовой связью) матрица разрешением 800?800 ячеек. Недостаточность разрешения предполагалось компенсировать использованием нескольких матриц со смешениями в доли ячеек. В те времена даже самые смелые фантасты не могли себе представить матрицы в десятки мегапикселей и в сотни раз большей чувствительности, и на телефоне у любого желающего. Как, в принципе, и сами программы идентификации созвездий при наведении камеры в любой участок неба, хотя эти программы и работали «наоборот», идентифицируя созвездия по ориентации камеры относительно магнитного поля Земли. Но смотрится это оригинально. На Андрюху же возлагалась вся расчётно-вычислительная часть для работы такого блока и самой астрокоррекции.

Всё это совпало с вводом в эксплуатацию ЭВМ ЕС-1036 на первой кафедре. Машинное время распределялось за неделю и было на вес золота. Для Андрюхи это стало фобией и реальной зависимостью. Он даже задвигал увольнения, если они совпадали с выделением машинного времени, приводя в ступор такой дикостью посвящённых однокурсников. Машина работала со сбоями и часто зависала. Находящиеся у мониторов счастливые обладатели машинного времени шутили в стиле: «Кто там сегодня педали крутит? Чего цепь часто соскакивает?» Продвинутая операционная система «Примус», за которую разработчики получили, по слухам, большие премии, была в большей степени переписанным файловым интерфейсом и средой для запуска программ для IBM 360. Ни о какой графике никто ещё и мечтать не придумал. Всё было заточено под написание кода на PL-1, сохранение его в личных файлах и выполнение. Никаких баз данных никто ещё также не знал. Само существование файлов уже приводило в восторг.

Не имея даже возможности поинтересоваться, насколько далеко ушло человечество в области работы с данными, Андрюха ринулся в бой с намерением написать всё самому. Он даже не подозревал о сложностях алгоритмов сортировки и общепринятых их стандартах, которые помогли бы сэкономить уйму времени. Ещё не было технологий построений двоичных деревьев от «Ashton-Tate» и технологии «Rushmore» в FoxPro. Но была уже много лет классика – сортировка слиянием от EDVAC и более древние наработки, вплоть до Германа Холлерита. Доступность подобной информации смогла бы сэкономить Андрюхе месяцы на «изобретении велосипедов», у первых из которых колёса реально были квадратными. В любом случае Андрюха быстро сначала схватил интуитивно, а потом и осознал, что программирование есть наиболее эффективный путь удовлетворения врождённых отклонений в виде непрерывной и неутолимой жажды что-то создавать и наслаждаться хоть промежуточными, но «плодами дел своих».

Андрюха раздобыл в краевой библиотеке «Каталог ярких звёзд Йельской Обсерватории» с актуальностью 60-х годов и соответствующей точностью координат. На то время в Йельском каталоге было около двух тысяч звёзд. Он загнал его в отдельный файл, как входные данные, и погрузился в написание программ по созданию рабочего каталога астрокоррекции путём перебора всех сочетаний звёзд с угловым расстоянием меньше определённой величины. Максимальную угловую величину должен был выдать Витька Макагонов исходя из характеристик разрабатываемого им оптического блока. Организация самого каталога в условиях ограниченного быстродействия и объёмов памяти была сама по себе очень неординарной задачей. Рассчитывать программы потом должны были уметь множество характеристик:

максимальный размер каталога при ограничении требуемым быстродействием при осуществлении идентификации и, главное, для гарантированного захвата трёх звёзд каталога с находящимися в базе сочетаниями угловых величин и при любой ориентации оптического блока в процессе полёта;

объёмы требуемой памяти при различных способах организации каталога: при использовании прообразов кластеров с целью уменьшения времени поиска; и при варианте с максимальной избыточностью, при размещении в ячейках с прямым преобразованием значения угла в адрес.

Ну и непосредственно сама программа идентификации, эффективность которой напрямую зависела от скорости поиска, в случае неприемлемости использования технологии преобразования угла в адрес ячейки.

Мозг реально кипел. И всё это на ЕС-1036 и на PL-1 в отведённые полчаса в день. Больше рисовать и чертить приходилось потом на бумаге. В конце концов Андрюхе удалось написать реальную программу генерации каталога из трёх угловых величин из исходного каталога и программу их идентификации с возможностью заменять в будущем алгоритмы поиска и сортировки в обеих программах. Именно эти листинги и были потом в основе дипломного проекта. Программы выдавали и другие искомые величины для расчёта параметров оптического блока и, наоборот, могли использовать их в качестве входных параметров. А вот поле деятельности по ускорению сортировки и поиска всё ещё оставалось немереным. Также в будущем предполагались расчёты для захвата четырёх и более звёзд. Реально для идентификации достаточно было и двух звёзд, так как угловое расстояние между ними было уникальным. Но здесь возникал вопрос о достоверности информации, считанной оптическим блоком. Особенно в режиме вероятных искусственных помех и просто летающего хлама. Поэтому для получения необходимой достоверности планировался захват и идентификация минимум трёх звёзд.

Валентин Иванович публиковал в соответствующих закрытых изданиях научные труды, соавторами которых были Андрюха и Витька. А иногда ездил и на закрытые научные конференции. Витька с Андрюхой с энтузиазмом работали над подготовкой материалов. Нередко ошалевший от неожиданности дежурный по училищу после обнаружения в два ночи включённого в главном учебном корпусе света в одной из аудитории находил в ней полусонных Витьку и Андрюху, ползающих по огромным плакатам с рейсфедерами в зубах и в попытке успеть к утру материалы доклада майора Сидоренко на завтрашней конференции в Ростове. Всё было до жути интересно, и будущее сияло. В итоге в соответствующий НИИ поехали те, кому билеты были заказаны свыше. Продолжали ли они там труды Нагирадзе или просто служили – неизвестно. Даже Левику с Шикуновым Саныч смог найти место только в КБ Батайска. Андрюху Саныч отправит в Новосибирск вместе с основной массой «незалётных» и своим сыном. Но он будет продолжать заниматься этой темой до последних дней в армии.

Дискотеки на четвёртом курсе стали очень редки. Как-то особо энтузиазм у продвигающих эту тему пропал. Многие из активных женились и ночевать стали почти всегда дома. С увольнениями особых проблем не было, потому и по другим поводам «на свободу» уже тянуло не так сильно. Посмотреть телик после отбоя оставшимся в общаге редко кто мешал. Шли времена Перестройки, и начинались годы программы «Взгляд». В советский эфир стал пробиваться запрещаемый Бабковым Запад. Именно в этом телике на курсе и увидел Андрюха ролик, который будет считать лучшим из лучших всю жизнь. Мортен Харкет под свою лучшую песню превращался в орла, затем в акулу и во льва. «Hunting high and low» – супершедевр от A-Ha и суперпродуманная и талантливая постановка ролика. Ни одного дешёвого места. Наступала новая эра. Не нужно было более разделять музыку на «для дискотеки» и «для себя». Модерн Талкинг был поставлен на полку рядом с «Валенками». Не нужно было перерывать помойку советской эстрады в поисках не вызывающего омерзения. Ветер перемен ещё не подул. Его слабое дыхание уже начинало пробовать устои застоя на прочность, но до сильных порывов было ещё далеко. Страна даже близко не пыталась представить, какой шанс ей будет дан, не говоря уже о том, что никому и в страшном кошмаре не могло присниться, как позорно и преступно мы его прохлопаем, поменяв все идеалы и остатки разума на дешёвые, но личные блага и фактически превратившись в управляемый скот. А может, и не превратившись. Может, просто программа по превращению скота в людей будет исчерпана и всё низменное и дешёвое бесконтрольно попрёт наружу по окончании неудавшегося эксперимента по подмене не прижившихся в стаде христианских ценностей – коммунистическими.

В личном плане Андрюха никем не загорался. Были кандидатки, готовые всей душой стать спутницами, но ответного огня не зажигали, и ничего, кроме вины и неловкости, из этого не получалось. Лишний раз почувствовать себя придурком было уже не такой большой проблемой, но вот горечь от осознания того, что не проявились ответные чувства, напрягала. Утешало только то, что, по мнению Андрюхи, они просто не понимали, от какого идиота их отвела судьба, и не знали, что надо только радоваться. Ну а вот на нестандартные, сложно завязанные истории тянуло – как муху на мёд. Если уж ляжет душа к кому, то возникает минимум четырёхугольник. А навязывать себя и пытаться хоть намекать на то, что он лучше кого-то, было неприемлемо на подсознательном уровне, и блокировка стояла железная. Хотя, даже заведомо зная никакой исход истории, было в кайф пообщаться и дать волю чувствам. Так и получилось с Ольгой – лаборанткой со второй кафедры. Подробности раскрывать не хочется и через много лет, так как замешаны третьи лица, но в целом было прикольно и вспоминать интересно. Ну а небольшое место в душе у Андрюхи для неё нашлось, и он надеялся, что у неё всё распуталось и сложилось как надо.

На четвёртом курсе считалось уже жизненно необходимым прививать командные навыки будущим офицерам. Многие курсанты, а не сержанты, уже ходили дежурными по курсу. Для сержантов находились более важные мероприятия. Бабков послал Андрюху начальником внутреннего караула с личным составом второго курса своего же факультета. Со знанием устава караульной службы у Андрюхи не было проблем. А вот с практической организацией всех правил, разработанных для этого караула, были проблемы. Если более конкретно, то они были и теоретически невыполнимы. «Внутренний караул» – это охрана внутренних объектов училища. А там было что охранять: от просто материального имущества до боеприпасов, оружия и секретной учебной техники. Если с наиболее важными объектами вопросов практически не возникало, то со складами МТО и их заведующими-прапорщиками был полный недодум. А может, и умышленный.

Андрюха прибыл на второй курс, проверил личный состав, проконтролировал получение оружия и патронов, выборочно знание устава караульной службы и убыл с заступающим караулом на приём объектов. Всё вроде шло без эксцессов. Но теоретически проблемы уже были обнаружены. Так, в обязанностях помначкара и разводящего было прописано, что при приёмке складов на каждый из них разводящий или помначкара должен был прибыть лично, проверить объект внешне, проверить состояние печати и только потом принять объект у прапорщика и расписаться. Всё бы было ничего, если бы все прапорщики разом опломбировали свои склады и строем прибыли в караулку их сдавать, а потом помначкара тем же строем повёл бы их осматривать печати. Но в мозгу самого смелого фантаста не возникло бы то, что было прописано в инструкциях для караула. Самый раздолбайский, ушло-хитрый зверь прапорщик, если бы их сослать в одно место и поручить создать там государство, превратился бы в еврея в десятой степени. Ушлый зверь прапорщик, традиционно срываясь домой, когда ему вздумается и абсолютно вразноброд, чётко осознавая, что у помначкара и разводящего нет абсолютно никакой возможности бегать с каждым из них по отдельности на склад и проверять печать, разыгрывал такую сцену и с таким откровенным удивлением по поводу того, что слышит об этом в первый раз, что караулка превращалась в осаждённую обманутыми дольщиками контору застройщика, не меньше. И у каждого прапорщика если не рожала жена, то под дверью сидели голодные и обмочившиеся дети. Вспоминая об этом через много лет, Андрюха сожалел, что по уму нужно было приказать помначкару и разводящему приставлять к башке особо крикливым ствол и гнать их бегом к своим складам. Реально после того, как помначкар и разводящий сбегали на десяток первых складов без вопящих прапорщиков, они поставили начальника караула перед проблемой: что делать? Брать на себя ответственность и халтурить они ещё не умели. И уж сильно боялись своего начальника курса. И ответственность взял на себя начальник караула. Дабы не допустить в училище митинг обиженных прапорщиков, он разрешил помначкару и разводящему принимать склады без осмотра у группы прапорщиков, но потом пулей лететь на пачку принятых объектов проверять сигнализацию и печати. Прапорщики же были заверены, что при любой обнаруженной проблеме они будут извлечены немедленно из любой дыры и доставлены на склад. Но для прапорщиков данный цирк явно был повседневным, они без раздумий соглашались и уматывали полубегом через КПП. Схема эта была, правда, запрещена для ответственных за важные объекты с оружием и техникой, да и сами эти прапорщики не бузили, оказались привычными, и некоторые даже прогуливались с разводящим до объекта.

В процессе всего этого дурдома караул и пришёл проверять начальник второго курса. Юридически Андрюха даже мог бы его и не допустить до этого, но выглядело бы это очень подозрительно. Поначалу, не вникая в суть происходящего, он проконтролировал порядок в караулке, понаблюдал за действиями заступающей смены часовых и разводящего, а когда перед ним нарисовалась схема приёмки объектов у прапорщиков, приготовился устроить грандиозный разнос прямо на месте. Но когда он с шумом наехал на разводящего и стал кричать «кто приказал так делать», явно намереваясь переключиться на помначкара, Андрюха появился перед ним и заявил, что так приказал делать он, а его курсанты тут ни при чём. К чести начальника курса, его замешательство длилось не долее пары секунд, попытка разноса резко прекратилась, и ни одного дальнейшего слова по его поводу дальше не прозвучало. Андрюха понял, что дальнейшее разбирательство будет на уровне Бабкова, и приготовился к очередному расстрелу. Но его по каким-то причинам так и не последовало. Может, начальник курса оказался ещё правильнее, чем ожидал Андрюха, и оценил Андрюхину готовность взять всю вину на себя. А скорее всего, эта ситуация с дурдомом в организации внутреннего караула была известна давно.

Из учебных дисциплин оставались в основном прикладные. Было интересно, кому это в принципе могло быть интересно. Но впереди ещё ждали и явления в стиле научного коммунизма. И задвинуть его нельзя было, так как по нему будет сдаваться госэкзамен. Но в голове подобная хрень у Андрюхи никак не могла зацепиться и осесть в памяти. Основной задачей курса оставалась сдача проверки по физподготовке, и когда она была сдана, ощущение расслабления после сделанного труднейшего дела захлестнуло всех. Страна находилась в непонятном состоянии остывания былых идей и в ожидании грандиозных новых. «Гроза Американского Империализма» были далеко от всего этого. Решаемых повседневных задач хватало. Но при всём этом ещё находили время погонять в футбол перед ужином, кто не свалил в увольнение. Иногда происходили стычки с недолюбливавшими курсантов адыгейцами. Те даже иногда подкарауливали возвращающихся из увала поодиночке. После этого остатки курса могли сорваться через забор в поисках врага, но, как правило, враг успевал исчезнуть.

Нелёгкий учебный год подходил к концу. И перед самым отпуском намечались две грандиозные свадьбы в одном кабаке. Женились сразу Левик и Шикунов. Народ был отпущен в отпуск. Андрюха за какие-то очередные залёты этого права был лишён. Саныч даже не хотел отпускать его на свадьбу. Но активисты поднажали, и Бабков выписал увольнительную. Но сделал он это зря. Уж больно грандиозным был размах мероприятия, и сочетался он с тяжёлым Андрюхиным настроением. Это могло означать только одно – после перебора с алкоголем Андрюха стал буйным. В этот раз чужих полковников искать не было надобности. Еле стоявший на ногах Андрюха рвался выяснять отношения с Бабковым. Его держали все дружно, он вырывался и грохнулся. Подняв глаза, находясь в горизонтальном положении, Андрюха увидел одну из самых страшных картин в своей жизни, которая впоследствии внесёт свой положительный вклад в дело превращения Андрюхи в активного борца с алкоголем и абсолютного трезвенника. Перед ним стоял Дед. Алексей Алексеевич Кадочников на дух не переносил даже запаха спиртного. Дискредитация состоялась полная. Именно врезавшийся в память взгляд Деда будет возникать в мозгу первым в процессе завтрашнего пробуждения, и это будет тяжелее, чем быть раздавленным падающим небом. Пока же принятая доза не могла быть обезврежена ничем в природе, Андрюха вроде добрался до Саныча и наорал на него сполна, хорошо, что держали.

Бабков был первым, кого увидел Андрюха наутро, открыв глаза в своей комнате в общаге. Саныч смотрел, ухмыляясь, и, убедившись, что Андрюха возвращается в реальность, сказал ему чесать в канцелярию на разговор, как только он будет в состоянии. О чём шёл разговор в канцелярии, Андрюха не помнил. Действительность была тяжела. Помнил только, что после продолжения отсыпания до вечера он обнаружил перед носом отпускные документы.

Пятая шпала на шевроне укрепила статус до пятикурсника. Почти офицеры. Непонятная пустота в душе после резкого завершения эпопеи с проверкой по физо и вообще нелёгкого учебного года, и когда вдруг все разбежались, вносила некоторую тревогу и обеспокоенность тем, что стал не у дел. Но адаптация в отпуске – дело пары дней. Не сравнить с возвращением. Именно этот период будет сниться Андрюхе ещё не один десяток лет в тревожных снах. Когда казалось, что моральные силы иссякли, а впереди остаётся ещё целый год. И непонятно вообще, что потом, дальше. Даже в 55 будет сниться, что по каким-то неведомым причинам он, как второгодник, попал на курс к тому же Бабкову и настал День сурка.

Последний летний курсантский отпуск не предвещал грандиозных событий. Встреча с одноклассниками, разгулы по различным поводам. Куролесили обычно втроём. Доходило до смутных воспоминаний о нахождении в гостях у цыган на Полпинке, к которым почему-то ездили на такси. Но всё очень туманно. Времена были не очень богатые, в том числе и для любителей расслабиться алкоголем и пивом. Пробиться в ресторан можно было, отстояв очередь, но к тому времени пиво в нём могло и закончиться. В один день так и получилось. В «Центральный» ресторан прорвались, но смогли застать только по паре бутылок пива. Явно было мало. Одноклассник Серёга стал докапываться до официантки, будучи уверенным, что всегда где-то есть заначка. Та отпиралась. Андрюха не любил пустословить и предпочитал дело. И больше – оригинальные пути решения проблем. В мозгу довольно быстро сработало, что пытать официантку не имеет смысла, а просто нужно выявить возможные места заначки и просканировать их. В углу сектора ответственности официантки, где они сидели, стояли штабеля с пустыми ящиками из-под пива. Вероятно, с подсобками была проблема, а может, для сокращения беготни всё выделенное на сектор пиво складировалось в ящики в углу поодаль от столиков. В ресторане было темновато, Андрюха зажёг зажигалку и стал обследовать штабеля пустых ящиков. И вот оно – кто ищет, тот всегда найдёт! Самый нижний ящик в одном из штабелей оказался полным. Подозвали официантку и нешумно поставили на вид. Та, искренне удивляясь, продала пол этого ящика Андрюхе с Серёгой. Естественно, те были уверены, что нашли именно заначку. Но Светка так и будет всю жизнь отпираться, став через год Андрюхиной женой. В тот же вечер всё не закончилось мирно. С пивом и прочим был перебор, переросший в драку на площади у ресторана. Отведя немного душу кулаками и получив также незначительно в ответ, Серёга с Андрюхой попёрлись провожать Светку, у которой всё это происходило на глазах и которая ещё пыталась разнимать. Уставший Серёга потом уехал домой на такси, а Андрюха, проболтав с будущей женой до двух ночи у её подъезда, попёрся 10 км домой по ночному городу. Отпуск опять подходил к концу. Удалось ещё пару раз прогуляться после Светкиной работы. Потом Андрюха ещё и в форме припёрся по дороге из комендатуры, где снимался с учёта. Дальше намечался год переписки.

С необычным настроением и ощущениями вступили в пятый курс. С одной стороны, так много всего было пройдено и пережито. Впереди полгода учёбы, потом войсковая стажировка и подготовка к диплому и госам. От грядущего года ожидалось относительное спокойствие и необычные интересные мероприятия практически всю вторую его половину. Подготовка к диплому после стажировки сама по себе звучала как полуофицерство и полусвобода в плане пребывания в части. Но, с другой стороны, это был ещё целый год. Никто не отменял статус курсанта, наряды, казарменный порядок в общаге и всё, что связано с нахождением внутри училища. А если начинать задумываться, что потом, то тревоги на душе резко прибавлялось и через привычность неспокойного бытия пробивалась состарившаяся, но не потерявшая напористость мысль: неужели это всё на всю жизнь? Но альтернатива подобным настроениям уже была огромная.

Занимались уже в основном всем, что касалось специальности и перспективного «Тополя». В рамках заключённого РСМД стоящий на вооружении комплекс «Пионер» подлежал снятию с БД. Часть учебной программы ещё основывалась на данном мобильном комплексе, но к 89-му новая учебная программа уже была частично переориентирована на МКР «Тополь», и учебные комплексы начали поступать в училища. Тем не менее на полный переход и оснащение требовалось время. Практические занятия проходили частично на новой современной базе, которая непрерывно наращивалась. За 4 года училище прошло огромный путь развития учебной базы, которая была самой современной. Достраивались учебные корпуса «пентагона», в центре которого, как пятое здание, и планировалось разместить учебные пусковые. Суперсовременные аудитории первых зданий учебного корпуса уже не были в диковинку, а вот техника учебной базы придавала тот масштаб и солидность всего проекта под названием КВВКИУРВСН.

Интересные занятия перетекали для Андрюхи в фанатичное следование идее астрокоррекции и уже часы за дисплеем ЕС-1036 в вечернее время. Всё было очень интересно и увлекательно. По крайней мере для него, Витьки Макагонова и множества других курсантов, способных оценить возможные перспективы и не обращать внимания на вероятность их – этих перспектив – реализации. Да и какая разница, куда придётся или удастся распределиться, всё и так жутко интересно. Хотя не совсем всё. Это всё ещё был СССР. Существовала КПСС. А значит, и такие дисциплины, как «История КПСС», «Политэкономия капитализма», «Политэкономия социализма» и «Научный коммунизм». Для Андрюхи эти дисциплины были непостижимы. Но только что с политэкономией капитализма нашёл общий язык, так как там была какая-то логика. Остальные из этих дисциплин фактически представляли собой огромные горы информации для тупого запоминания. Ассоциативная память Андрюхи даже не пыталась запоминать информацию без логики и всяческих привязок к другим важным данным, которая не может быть востребована ни в ближайшем, ни в далёком будущем. И как ни внушай этой памяти, что все эти тонны пустых данных понадобятся для сдачи экзамена, принимать их она напрочь отказывалась.

Развлекух в виде тактической подготовки уже не было. А приятно вспоминались выезды на стрельбище в Горячем Ключе в прошлые годы. Да и просто «игра в войнуху» в полях за Кубанью. Современный пейнтбол, может быть, и круче, но не столь громко. На Калашниковы прикручивали компенсаторы для стрельбы очередями холостыми, забивали рожки холостыми и выдвигались в поле. Делились на две группы, докладывалась боевая обстановка, ставились задачи – и понеслась пальба. Хорошо населённых пунктов рядом не было, хотя в самом Краснодаре должно было быть слышно. Было очень весело. Впечатление не мог испортить даже месяц чистки оружия после этого да потеря слуха на несколько часов после того, как после поджидания врага в одной из воронок вместе с Кешей тот в азарте разрядил очередь вплотную к уху Андрюхи.

Время фактически последнего учебного полугодия и последней сессии хоть и не спешило лететь, но всё-таки прошло. Последний курсантский отпуск. Брянск, зима, поездки в троллейбусе со Светкой по каким-то гулянкам, прочие обрывки воспоминаний об уходящем трудном и ярком этапе жизни. Вот и всё. В курсантской форме домой бабковцы уже не заявятся.

После возвращения из отпуска занятия фактически уже не намечались. Пара недель подготовки к войсковой стажировке – и опять в поезд. В этот раз уже не в южные регионы. И не осенью. Стоял февраль, и наполовину кубанский курс направлялся на север Урала – под Нижний Тагил. Дивизия в числе первых получила и поставила на боевое дежурство «Тополя». Пара дней пути традиционно прошла в расслаблении. Кофе в те времена в СССР был в дефиците, и за два дня Андрюха с остальными ценителями выпил подаренную Светкой жестяную банку советского кофе. Сон совсем не пропадал, но валяться на полке не получалось. За окнами поползли пейзажи уже не предгорий Кавказа, а зимнего Урала. Небольшая прогулка в радиусе пары километров от Свердловского вокзала – и опять в поезд на север.

Нижний Тагил встретил 27-градусным морозом и сплошными облаками морозного смога, которым местные заводы плотно заполняли абсолютно всё небо, не давая солнцу ни единого шанса пробиться через них даже в отсутствие облаков. Согреться в шинелях для краснодарцев было большой проблемой. Местные же, как ни в чём не бывало, уплетали на этом морозе мороженое. В Тагиле ждали относительно долго. Сумели пройти центр вдоль и поперёк, а потом традиционной компанией любителей бань, а именно с Ефимом, нашли нужное заведение для оттяга. Параллельно с мороженым повсеместно шла торговля разливным пивом, которое традиционно наливали в целлофановые пакеты и несли в тепло с максимальной скоростью, не давая пиву времени замёрзнуть. Баня понравилось, и первое дело при посещении нового города было сделано. На душе стало легче, Тагил перестал быть чужим и, казалось, уже и прибывших курсантов перестал остерегаться.

К вечеру прибыли на десятую площадку (жилой городок дивизии), группы распределили по площадкам (полкам), и по мере прибытия за курсантами БМДСов группы стали разъезжаться. Успели, правда, заметить, что «десятка» была большой, давно обжитой, с магазинами и кинотеатром. По прибытии в полк третью Андрюхину группу распределили по дивизионам и выделили для проживания переоборудованные одноэтажки служебных корпусов, в которых в кабинеты просто поставили солдатские кровати. На этом внимание к курсантам на стажировке со стороны офицеров полка фактически закончилось. Полк находился на опытном БД, и забот у всех хватало. Курсанты должны были сами проявлять инициативу в деле получения практических навыков.

Доступ в техзону был разрешён, но вот дальше – только в сопровождении офицеров. Технику периодически выгоняли из «Крон» на всевозможные процедуры: от мерных участков до проверки всех остальных агрегатов, но редко. В сами «Кроны» также была возможность попасть и поприсутствовать при различных процедурах.

Стояла натуральная, классная, морозная и снежная зима. Тайга в расположении полка отступила, оставив место более отборным высоким соснам. Андрюха соскучился по такому зимнему лесу. В отпуске как-то не было повода в него попасть. В техзону и из неё практически катались, как по льду, по утрамбованному снегу дороги. Было весело, и даже краснодарцам, казалось, это начинало нравиться. Но свободного времени хватало. Андрюха раздобыл в полку солдатские лыжи с завязками вместо нормальных креплений. На более-менее горках на них, конечно, был вариант убиться, но при отсутствии лучшего он был безумно рад и этому варианту. В окрестностях чащи наблюдалась некая лыжня. Где можно, Андрюха её подладил и ежедневно стал срываться в лес на лыжах, испытывая реальный забытый кайф из детства. Поначалу его радостный задор никто не хотел разделять. Краснодарцы не то что лыжи – некоторые даже снег видели несколько раз в жизни. Но после того как удалось вытащить в красоты морозной тайги первого из них и заставить ощутить реальный, неизвестный ранее кайф от перебора свежайшего таёжного воздуха и пройденных даже кое-как километров на лыжах, остальные также начали проявлять интерес. Вторым удалось оторвать Ефима от гитары. И он также загорелся этой развлекухой. Через неделю практически вся группа попробовала лыжи и прогулки по тайге. Некоторые краснодарцы даже стали показывать успехи по съезду на этих лыжах с горок. Но ежедневный фанатичный энтузиазм по поводу лыж проявлял только Андрюха. Некоторых останавливала перспектива последующего мытья под краном с холодной водой в умывальнике – душ был не предусмотрен. Некоторые просто ленились. Но благодарны за то, что их вытащили на это мероприятие, были почти все.

В выходные удавалось выезжать на «десятку» поесть мороженого, сходить в кино, да и просто выбраться в цивилизацию из тайги было в кайф. Проблема попутных БМДСов на просторах расположений ракетных дивизий и северного космодрома-полигона только начиналась, и начиналась в Тагиле. В кинотеатре посмотрели премьеру лучшей в мире экранизации «Графа Монте-Кристо» в советском исполнении под названием «Узник замка Иф». Не многие советские фильмы могли впечатлить, но этот однозначно попал в число достойных. Рано ушедшие Дворжецкие украшали любой фильм. Здесь, правда, играл младший, хотя Андрюха больше уважал Владислава, но его простоту с лихвой компенсировал Виктор Авилов. Боярского, правда, Андрюха недолюбливал, но здесь он играл роль, с которой потом ассоциировался всю жизнь. В конце концов, такой же жалкой личностью он потом реально и оказался. Всё как положено и предсказано. Чем больше праведности и правильности в глазах, тем дешевле и мельче душа на деле. Фильм очень украсил Градский. Наверно, это был пик его творчества. Очень качественный фильм, один из немногих российских, которые смотрятся и через 30 и более лет. Конечно, уже была зрелищность и голливудство, и поставить его в один ряд с особо почитаемыми Андрюхой творениями Мотыля по Искандеру под названием «Расстанемся, пока хорошие» и Алова с Наумовым было как-то неправильно, но в своём классе это был достойный фильм. Явления «боярсковщины» и «машковщины» очень печальны и омерзительны. Просто поражало количество актёров, которые потом окажутся по жизни мразями и покажут свою прихлебайскую сущность, «славя царя» и «власть воров». Андрюха так и не поймёт, как сможет игравший так выразительно Иешуа и Высоцкого актёр на деле быть таким подлецом и омерзительной личностью с мелкой душой. Да и очень хочется спросить у всех этих горе-лицедеев, создававших на экране образцы правильности, отваги, принципиальности, бесстрашия: хватило бы денег у альфабанков и почтабанков, чтобы купить Высоцкого?

Обратно возвращались через Москву. Долгое ожидание на Киевском. Андрюха с трудом отпросился в самоволку к сестре за Подольск. Только с годами понял, как сильно он напряг сопровождающего офицера своей просьбой. Сестру дома не застал, но, главное, патрулям нигде не попался, и всё прошло гладко. Только стыдно, что заставил дёргаться командиров, хотя по уговору в случае попадания он был в самоходе. Больше суток до краснодарской весны в поезде – и тагильской зимы как и не бывало.

Начались последние месяцы подготовки к диплому и госам. Обстановка в целом была очень спокойной. Бегали по утрам уже самостоятельно. Казалось, уже не остановиться после заряда от Колесникова. Андрюха так и пробегает потом до 50-ти. Спина и разбитое колено заставят перейти на спортивный шаг. Пока же бегали по утрам по Красной в спортивных костюмах поодиночке. Внаглую пробегали КПП, по Северной мимо универсама, на середину Красной и до «Авроры». Ясное тёплое краснодарское утро заряжало позитивом по максимуму. Красная и в те времена была очень зелёной, чистой и умиротворяющей. Всегда подстриженный кустарник сменялся тенистыми платанами, разделяющими аллею на параллельные дорожки. Разворот у «Авроры» – и в обратный путь по ещё не совсем проснувшемуся Краснодару. Иногда через универсам на Северной, где проявляли наглость прикупить кефира и сырков и со всем этим пробежать через КПП. Но однажды начальник третьего факультета срисовал Андрюху, а встретивши через неделю в форме, без проблем идентифицировал. Но всё же сомневаясь, спросил, он ли это был. Андрюха ещё не умел врать и сознался. Полковник, смягчённый смелостью признания, начал было делать разнос по поводу того, как это смотрится, но Андрюха отрапортовал, что он всё понял и без слов, и на этом был отпущен. Сгонять в спортивной форме группой на физподготовке на школьный стадион погонять в футбол уже давно не было проблемой. Полкурса вообще разбредалось по домам после шести, а порой и раньше. Остальные могли почти всегда идти в увал официально и были предоставлены сами себе.