Семьи: книга третья

Между тем Завязин очень изменился в отношении к ней. Когда он понял, что Полине известно о его связи с любовницей, ему стало и стыдно, и жалко ее. Чувствуя себя виноватым в семейном разладе, он сделался внимательней к супруге: начал проявлять постоянную заботу, периодически готовил (как любил – все очень тяжелое, мясное и сытное, типа расстегаев и плова), а раз даже вечером забрал ее на машине с работы. Поначалу Полина пыталась сохранять стойкость и никак не реагировала на внимание мужа, но каждый такой случай неизменно свидетельствовал ей, что он ценит и дорожит ею. Ко всему прочему, Завязин перестал задерживаться на работе, выходные тоже проводил дома. Взаимоотношения в семье начали налаживаться, став лучше, чем были непосредственно перед разоблачением; в жизнь супругов даже вернулся секс, и никому из них не хотелось вспоминать о случившемся.

Когда же атмосфера в доме улучшилась, успокоенный позитивными подвижками Завязин возобновил общение с Любой. Опять начались задержки по вечерам: сначала редкие, затем все более частые; потом пошли и «командировки». Но если раньше все это развивалось постепенно и оттого не столь заметно, то теперь произошло в считаные недели, так что спустя два месяца Полина вновь погрузилась в состояние постоянной тревоги и борьбы с собственными опасениями.

К тому времени ее подруги – Ольга и Кристина (родная сестра Юрия) – узнав об осложнениях в семейной жизни Завязиных, решили посодействовать укреплению брака приятельницы. Они подумывали организовать какое-нибудь совместное мероприятие, и очень скоро им представилась отличная возможность. В разгар декабря на выходные по прогнозу должны были случиться замечательно теплые деньки, и Юрий предложил Ольге съездить покататься на горных лыжах, а та, сговорившись с Кристиной, подвигла на поездку и Завязиных.

В пятницу после работы они впятером на двух машинах отправились в О-ху – крупную деревню возле самой горнолыжной базы, заранее сняв там жилье, в котором в таких случаях частенько останавливались Юрий с Ольгой. Это был полноценный дом в три комнаты со всеми удобствами внутри и хорошей просторной кухней, в котором компания планировала провести две ночи, а в воскресенье выехать домой.

Заселившись в пятницу и переночевав, с утра в субботу все были на горе.

Глава XI

Являясь заядлыми любителями горных лыж, Юрий и Ольга имели собственное снаряжение. Остальным же пришлось брать напрокат, и если для Полины с Кристиной это не составило никаких проблем, то у Завязина с его сорок шестым размером ноги возникли сложности. Единственный подходящий ему комплект оказался занят, и он вынужден был засесть в баре в ожидании, пока снаряжение не сдадут назад. Женщины же с Юрием отправились кататься.

По несколько раз за сезон бывая на горнолыжной базе, на самой горе Юрий с Ольгой почти не пересекались. Они вместе только поднимались на фуникулере да проезжали метров пятьдесят в начале, на вершине. Ольга каталась тихо, делая продолжительные заходы по всей ширине спуска, наслаждаясь как самим процессом, так и природой, свежим воздухом, раскрывавшимся с высоты видом. Юрию же медленный, неспешный темп не приносил никакой радости, он вообще не видел в нем смысла. Сильнее разогнаться, почувствовать потоки бьющего в лицо и свистящего в ушах ветра, мчаться вперед, оставляя позади других лыжников, – вот в чем заключалось для него удовольствие от спуска. Изредка он, правда, предпринимал попытки проехаться с женой, но, сделав с ней несколько параллельных заходов, быстро разочаровывался в такой езде и скорее снова летел к подножию, где вынужден был несколько минут просто стоять в ожидании супруги, чтобы вместе с ней поехать на подъемнике, ворча по пути на ее медленный спуск.

В этот же раз Ольга попросила мужа помочь освоиться и показать несколько основных движений Полине с Кристиной, которые, как выяснилось, вообще никогда прежде не вставали на горные лыжи. Юрий без особых упрашиваний и даже со вполне определенным удовольствием от доставшейся ему роли наставника принялся за обучение, но тут же и разочаровался в своем назначении. Соглашаясь помочь, он отчего-то полагал про себя, что его ученицы, поняв все с первого раза, с ходу начнут кататься; столкнувшись же с их неловкими медлительными движениями, начал сильно раздражаться ими. Объясняя, как надо правильно стоять, ехать, тормозить, Юрий непременно старался скорее скатиться вниз, а как только Полина с Кристиной приближались к нему, демонстрируя очередные движения, уезжал вновь. Ему так и не терпелось спуститься с горы, но нерадивые ученицы задерживали его, не давая толком разогнаться и каждые пятьдесят метров заставляя подолгу ждать. Спустя пять минут процесс обучения Полины и Кристины стал до невозможности тяготить Юрия. С трудом провозившись с женщинами два спуска, он сложил свои обязанности наставника и, передав учениц на попечение супруги, начал кататься в свое удовольствие.

Погода между тем на удивление точно совпала с прогнозом и действительно выдалась отличной. Воздух был градусов семь ниже нуля и если и пощипывал на скорости лицо Юрию, то женщин с их медленной манерой езды не тревожил вовсе. Солнце светило ярко и весело на ясном насыщенно-голубом небе, до самого горизонта обливая своими лучами развернувшийся перед взорами горнолыжников пейзаж русской индустриальной действительности. Внизу, у подножия, виднелась О-ха, окаймленная железнодорожной линией, а дальше, за лесным массивом, шли пруды-охладители местного алюминиевого завода. Сам завод стоял тут же, своими бордовыми корпусами цехов и чередой длинных дымящихся труб занимая центральное место во всем пейзаже, просматриваясь со склона как на ладони.

Некоторое время Юрий катался один, по обыкновению дожидаясь супругу внизу у подъемника, но еще до обеда к нему присоединился получивший свое снаряжение Завязин, и друзья, оставив женщин, начали ездить вместе.

На горе Завязина, точно так же, как и Юрия, поглощало одно желание – скорее скатиться вниз. Он был новичком, и когда ему удавалось красиво на высокой скорости съехать с горы, испытывал ощущение настоящей победы, упоение от преодоления очередного рубежа – радость новых свершений. В то же время навык езды Завязина оставлял желать лучшего, и, увлекаясь, он иногда уходил в зрелищные продолжительные падения. В такие моменты Юрий помогал товарищу, подбадривая его, объясняя некоторые нюансы или привозя потерянную им наверху лыжу. Сам же никогда не падал и оттого чувствовал себя рядом с Завязиным особенно уверенно. Периодически Юрий останавливался на склоне, дожидался, пока друг спустится пониже, чтобы потом, хорошенечко разогнавшись, эффектно пролететь в считаных метрах от него. С появлением на горе Завязина настроение его заметно улучшилось.

– Давай постоим немного и перекурим, – сойдя с фуникулера на самой вершине, предложил Завязин.

– Я бросил, – ответил Юрий.

– Да ну? И давно?

– Месяц назад.

– Тоже надо бросать, – закуривая сигарету, безрадостно сказал Завязин, но вдруг оживленно обратился к Юрию: – Я тебе про ночных воров не рассказывал?

– Нет.

– Хах-ха, – усмехнулся Завязин. – Решил я тут раз ночью покурить. Ближе к утру уже было, где-то часа три. Выхожу на балкон – на улице темень и тишина гробовая. Вдруг слышу шорох. Присмотрелся, а по балконной решетке два мужика ползут. Аккуратно, тихо-тихо так ноги переставляют и куда-то вверх лезут, меня же не видят. Сначала один, за ним чуть ниже второй. Ну, я подошел поближе и как гаркну: «Вы куда ползете!»

– Ха-ха-ха, – засмеялся Юрий, представив, как разразился в ночной тишине мощный голос друга, который и сейчас-то прозвучал очень звучно.

– Ха-х. Эти голубчики вмиг вниз слетели и бежать в разные стороны. Ну, я проводил их взглядом, посмеялся, закурил сигарету, поднимаю голову, а передо мной две какие-то веревки странные болтаются. Белые, длинные, сантиметров в сорок, с решетки свисают, тогда как только минуту назад их не было вовсе. Я пригляделся, а это сухожилия. Да, ха-ха! – усмехнулся Завязин, увидев изумленное лицо друга. – У одного из этих верхолазов при падении два пальца в решетке защемило и вырвало, вытянув сухожилия от самого локтя.

– И что с этим мужиком случилось?

– Ничего. Я же говорю, что убежали оба… В шоке, наверное, был.

– А ты что?

– Что я? Неделю кошмарами мучился. Думал, в психушку лягу, – иронично сказал Завязин.

– Ха-х-ха, – сдержанно засмеялся Юрий, оценив шутливое замечание друга. – Ну а с пальцами-то что сделал?

– Ничего не делал. Вызвал полицию и рассказал все как было… Ну? Поехали, что ли? – выкинув окурок, обратился к другу Завязин.

– Поехали, – надев очки, рванул вниз Юрий. Только что мимо друзей на сумасшедшей скорости пронесся лыжник в профессиональной форме, со шлемом на голове, с умелыми поставленными движениями тела, и он вдруг испытал жгучее желание пуститься вдогонку, чтобы доказать себе, что не отстанет уж слишком от этого доки.

Глава XII

К трем часам компания вернулась в домик. С самого утра находясь на горе, все были хорошенько вымотаны и тридцать минут просто лежали, разобравшись по комнатам, а отдохнув, принялись заниматься кто чем. Ольга и Полина взялись готовить ужин, отправив Завязина в магазин купить недостающие продукты, Юрий стал насаживать мясо для шашлыка на шампуры, а Кристина засобиралась к какой-то своей подружке, жившей, как выяснилось, неподалеку.

– Юра, проводи сестру, – обратилась к супругу Ольга, увидев, что Кристина уже направилась к двери.

– Зачем? – вопросительно посмотрел на жену Юрий, не имея ни малейшего желания куда-то идти.

– Мало ли что может случиться.

– Что может случиться? – в удивлении вытаращил он глаза. – Четыре часа дня.

– Хотя бы встреть на обратном пути, – не унималась Ольга. – Смотри, уже темнеть начало… Кристина, ты позвони, когда назад соберешься, Юра тебя встретит.

– Ой, да брось, Оля. Не хочет – не надо, – махнула рукой Кристина, всем своим видом показывая, что она не собирается упрашивать брата проявить элементарное внимание и что если он не понимает, почему ее нужно проводить, то самое большее, чего достоин, – так это презрительного снисхождения во взгляде.

К своим тридцати четырем годам Кристина была замужем дважды. Первый ее муж занимал должность прокурора и по роду деятельности вынужден был сталкиваться с самыми вопиющими преступлениями на подведомственном ему участке. Бандитизм, грабежи, убийства, не говоря уже об истязаниях и изнасилованиях, неизменно попадали под его личный контроль. По двенадцать часов в день до мельчайших подробностей разбирая нескончаемые тяжкие преступления, происходившие в относительно малонаселенном районе, которым он заведовал, у него невольно сформировалось ощущение, что окружающий мир полон подобных проявлений. Все это сказывалось на отношении к супруге: он не позволял Кристине в одиночку даже пройтись по темноте до ближайшего киоска и всегда сам, порой по несколько раз за вечер, ходил в магазин; если же жена приезжала после девичника домой ночью – непременно спускался на улицу, чтобы встретить такси с ней у подъезда.

Вообще он был очень внимательным, галантным мужчиной, и главным образом благодаря супруге. Являясь большой любительницей классических русских литературных произведений, глубоко впитавшей изящную романтику отношений между мужчиной и женщиной среди правящего класса в России девятнадцатого века, именно Кристина привила мужу львиную долю манер. Придавая услужливым знакам внимания в отношении дам со стороны сильного пола немалое значение, она сумела быстро и ясно донести до супруга, что, проявляя их, он возвышает не только ее, но и себя. Открыть дверь машины, подхватить сумку, снять шубку, придвинуть стул – вскоре муж исполнял все эти трюки легко и непринужденно, вовсю наслаждаясь ощущением собственной неотразимости.

Кристина познакомилась с супругом, когда была студенткой, он же, только-только получив высшее образование, совершал в это время первые шаги на профессиональном поприще. Еще с периода дружеских свиданий она поставила себя с мужем в положение равной и, несмотря на последующий его впечатляющий карьерный рост, никогда не допускала за ним права единолично принимать решения, касающиеся общесемейных вопросов. По окончании учебы Кристины молодые люди поженились, и она устроилась работать в юридический департамент администрации N-ска, где, с живым интересом взявшись за реализацию своей личности в профессиональном плане, вскоре добилась значительных успехов, снискав уважение начальства и соответствующего уровня вознаграждение.

Будучи независимой от супруга как материально, так и интеллектуально, Кристина ощущала себя в качестве жены более чем уверенно. Она блистала в обществе своими манерами и эрудицией, позволяя мужу упиваться гордостью и за нее, и за себя рядом с ней; свободно и непринужденно общалась как с женщинами, так и с мужчинами, немало интригуя этим супруга; еле уловимыми намеками могла заставить его с неделю мучиться в подозрениях, а затем, вдруг организовав первоклассное чувственное свидание наедине в ресторане с последующим рандеву дома, легко и эффектно снимала все гложущие мужа сомнения. Спустя и год, и три, и пять после свадьбы Кристина путем ловких манипуляций за счет своей женской противоречивости умело поддерживала настоящий пожар в отношениях с супругом, заставляя его ничуть не меньше, чем в период первых свиданий, терять голову, желать, добиваться, досадовать и ревновать. Но через пять лет в семье появился ребенок, и брак пошел трещинами.

Оформив декретный отпуск, Кристина безвылазно засела с сыном в квартире. В одиночку столкнувшись со всей тяжестью первых лет ухода за новым человеческим существом, она сделалась особенно раздражительной, требовательной и придирчивой по отношению к супругу. Тот же, напротив, стал все реже появляться дома, задерживаясь на службе до поздней ночи, как в будние, так и в выходные дни.

Муж охотно убегал в работу, потому что находиться рядом с женой стало для него невыносимо тяжело. От семейного уюта и спокойствия, которые и прежде-то не часто господствовали в их доме, теперь не осталось и следа; выезды на вечера с друзьями и коллегами, где супруга блистала, прекратились вовсе, равно как и чувственные страстные свидания наедине; да и в сексуальном плане после беременности и сложных родов изрядно пополневшая и обрюзгшая жена перестала его волновать. Из яркой независимой самодостаточной дамы супруга превратилась в привязанную к дому подурневшую, жалкую, желчную женщину, с которой теперь не было связано ни единой положительной эмоции.

Чтобы сохранить семью, Кристине оставалось только одно – в корне изменить формат общения с мужем. Не имея в своем распоряжении ни одного козыря, ей нужно было пойти на уступки и, попытавшись создать тихую и уютную атмосферу в доме, отдаться на милость супруга в надежде, что он оценит ее старания и отношения наладятся. Но вместо этого она, чувствуя, что теряет мужа, в отчаянии с еще большим, нежели когда-либо прежде, усердием взялась за свои привычные методы.

Не пытаясь как следует взвесить и проанализировать ситуацию, Кристина стала действовать по привычке, согласно сформированным в ее подсознании моделям поведения, столь успешно позволявшим ей на протяжении долгих лет полностью владеть супругом. Вооружившись знакомыми инструментами в виде психологических манипуляций, морального шантажа и завуалированных угроз, она начала все настойчивее играть на чувствах мужа, в глубине души желая вызвать его на проявление столь необходимых ей теперь внимания и заботы, и чем сильнее он отдалялся, тем больше было с ее стороны недовольства, придирок, истерик с резкими перепадами настроения, противоречивыми желаниями. Но если раньше иррациональное и непредсказуемое поведение Кристины тревожило супруга, вселяя в него смятение и беспокойство от бессознательной мысли, что он может потерять жену, и он начинал прикладывать все усилия, чтобы ублажить ее и наладить отношения, то теперь, когда он не видел уже ничего ценного в браке с ней, все эти манипуляции рождали в нем лишь сильнейшее раздражение и злость. За три года супруги опостылели друг другу настолько, что когда сын пошел в детский сад и жена вновь начала работать, они немедля развелись и разъехались.

После развода с первым мужем у Кристины в довольно короткий промежуток времени произошло в жизни несколько романов, самой различной степени серьезности, последний из которых в итоге вылился в очередное замужество. В этот раз ее выбор пал на куда менее амбициозного, нежели предыдущий супруг, мужчину: обычного спокойного работягу, ценителя домашнего уюта. Устав от эмоций и бурной жизни, Кристина решила, что тихий семьянин – именно то, что ей было нужно, и вскоре они расписались. Но при ближайшем рассмотрении тихий семьянин оказался пассивной и бездеятельной пустышкой, которого Кристина, несмотря на всю свою энергию и пыл, не могла подвигнуть ни на одно более-менее запоминающееся мероприятие. Муж был готов посещать только три места: работу, гараж и диван возле телевизора, занимаясь беспрестанной болтовней и раздражаясь, если кто-нибудь создавал ему в этом конкуренцию. Спустя полтора года унылого и однообразного существования, по прошествии которых даже и вспомнить-то особо было нечего, Кристина вновь развелась.

Глава XIII

Выйдя за ограду, Кристина пошла вниз по улице, по направлению к стоявшему на пустыре магазину. Всем своим видом выказав брату открытое пренебрежение за отказ проводить ее, про себя она была даже рада этому: никакой подружки в О-хе у нее не было, и она не хотела, чтобы Юрий узнал, куда в действительности лежал сейчас ее путь.

Кристина обладала самым что ни на есть обычным телосложением со средними для женщины ее возраста комплекцией и ростом, но сильно сутулилась в плечах, что придавало ей несколько приземистый, отягченный вид, будто атмосфера давила на нее больше, чем на любого другого человека. Лицо ее нельзя было назвать милым, в то же самое время оно не содержало ни одной грубой или отталкивающей черты. У нее были серые глаза, крупный веснушчатый с заметной горбинкой нос, выразительные губы и короткие, длиной лишь чуть ниже плеч, волосы, которые она перекрашивала каждые полгода, зачастую в прямо противоположный цвет. В общем, наружность Кристина имела вполне обыденную, непримечательную, но при этом обладала невероятно энергической аурой. Ее речь, мимика лица, взгляд, жесты – все было насыщено таким ярким разнообразием эмоций, такой заразительной жизненной силой, что окружающие уже через минуту общения пленялись полностью. Ко всему прочему, Кристине еще с детства матерью был привит тонкий вкус: она умела впечатляюще одеться, накраситься, сделать прическу, а уж в том, чтобы соответственно держать себя, ей не было равных. При желании она могла выглядеть очень эффектно, но за счет своей энергетики и ментальной власти над мужчинами утруждала себя быть неотразимой только в тех случаях, когда сама видела в этом необходимость. Сейчас же на ней был одет желто-черного цвета зимний спортивный костюм, ботинки на синтепоне без меха и вязаная шапочка с помпоном.

Купив в магазине по килограмму макарон с гречкой, две банки сгущенки и бутылку подсолнечного масла, Кристина отправилась к месту своего назначения.

О-ха была самой типичной деревней, устроенной большей частью вдоль одной главной улицы. Улица эта находилась на незначительном ответвлении в десятке километров от шоссе и потому никогда не чистилась. Уже к ноябрю вся она покрывалась сплошным слоем укатанного снега, плавно переходящего в нанесенные с боков сугробы, так что границы дороги невозможно было определить и идущие по обочине пешеходы оказывались перед выбором: или сместиться к проезжающим в пугающей близости машинам, или сойти подальше в сторону, но в таком случае рискуя ненароком по пояс провалиться в засыпанную снегом канаву. С обеих сторон от дороги тянулись ограды больших, в пятнадцать соток участков с жуткими, почерневшими от старости домами и такими же страшными заборами, из-за которых через раз слышалось бряцанье цепей и лай полуголодных собак, с силой бьющихся об ограды и просовывающих в зазоры между калиткой и землей хищно оскаленные морды. Из труб домов еле заметными струйками выходил дым, где-то топилась баня, строение которой напоминало больше сарай для огородного инструмента, а порой кто-нибудь из местных жителей, закутанный в серые бесформенные одежды, в валенках выходил на улицу и, везя за собой санки с двумя здоровенными флягами, уныло тащился к колонке с водой. Если бы гуляющий по О-хе прохожий попытался абстрагироваться от проезжавших машин, то вполне мог вообразить себя, скажем, в семнадцатом веке.