Холодный путь к старости

– Ты что извилины в бантики заплел? – переспросил он. – Зачем мои вещи выбросил?

– Иди ты на …! – повторил Шестеркин гадкое слово на этот раз с усталыми начальственными интонациями и стал ждать, когда его оппонент, наконец, признает в нем шефа и уйдет. Однако случилось по другому.

Кусаев без разговоров и предупреждений со всего маху кулаком ударил Шестеркина прямо в скулу, потом вытащил его в коридор, принялся пинать, приговаривая:

– Зубы еще не отросли, чтобы кусать Кусаева…

Шестеркин цеплялся за косяки, втягивал тело назад в кабинет и отчаянно брыкался. Кусаев вытаскивал его и опять пинал. В какой-то момент Шестеркин изловчился, вскочил на ноги, кинулся назад в кабинет, забился под стол, где тонко и громко завизжал:

– Не бей!!!…

ВОЛГА

«Во многих вещах есть единственная ценность, что достаются они почти даром»

– Хорошая машина, хорошая! – приговаривал Тыренко, обходя черную служебную «Волгу», стоявшую в гараже налоговой полиции. – И скоро не наша будет.

– Рухлядь же, какая хорошая? – поправил начальника Шестеркин, темнея синяками.

– Ведь почти не катались на ней, почти… – продолжал сокрушаться Тыренко, имея в виду себя.

– Да уж покатались… вот если заменить двигатель, тогда как новая будет, – сказал Шестеркин. – Сальники в порядке. Корпус не ржавый. Коробка передач идеальна…

– Что ты насчет двигателя сказал? – спросил Тыренко.

– Говорю, там единственное – двигатель меняй и все. Движок попался неудачный изначально, – повторил Шестеркин.

– А сложно двигатель заменить? – заинтересовано спросил Тыренко.

– Был бы двигатель…

Тыренко неожиданно одухотворился лицом, как поэт, нашедший интересную идейку, и пошел к себе в кабинет, а по пути раздумывал:

«Ведь в пустых разговорах из ничего возникает истина. Удивительное дело – разговоры. Вот в пустом кошельке деньги сами собой не появятся. В пустой породе – ни нефти, ни золота, а разговор с самым глупым человечишкой может разродиться золотником. Тут налоговую кончают. Каждый день без выноса имущества к себе домой идет не в радость, и эта еле движимая машина как кость в горле. А тут всего-то делов оказывается, что двигатель заменить».

Тыренко зашел к себе в кабинет, потянулся к телефону и замер под мягкий распевный голос радио:

От разорения души,

От пелены в глазах

Слова, слова, слова нужны,

Когда любовь в словах.

И этой истине простой

Вся жизнь подчинена:

Смертелен разговор пустой,

С друзьями речь – Весна.

«Правильно иной раз гуторят, – подумал Тыренко на манер Семеныча, будто кресло или сам кабинет сроднил их. – Зачем нам разорение, если есть друзья».

Он приглушил радио, где начала просвещать народ начальник Управления образования Сирова, и набрал номер телефона Гены, того самого предпринимателя Гены, который помогал Алику в выпуске «Дробинки».

– Привет, Гена, – начал Тыренко. – Тыренко беспокоит. Помнишь начальника налоговой полиции?

– Привет, – без энтузиазма ответил Гена и с сарказмом добавил. – Вас забудешь?!

– Ты еще автосервисом занимаешься? – спросил Тыренко, зная ответ.

– Да, – сухо ответил Гена.

– Проблемы, я чувствую, тебе по-прежнему не нужны, – продолжил Тыренко, – да и мне тоже, но вот возникла одна. Может, поможешь? Движок нужен новый.

– Как обычно в виде безвозмездной спонсорской помощи?

– Как обычно, как обычно, – передразнил Тыренко. – Подаришь на нужды отдела двигатель и установишь его на нашу «Волгу». Ты не сильно потратишься.

– Хорошо, помогу, – ответил Гена, сравнив в уме затраты на двигатель и расходы на снятие возможных проблем.

– Вот и хорошо, – ответил Тыренко. – Заранее благодарю…

«Волгу» тут же отогнали Гене в автомастерскую под удивленное восклицание Шестеркина:

– Николай Владимирович, ее ж сдавать в чужие руки. Что ремонтировать?

– Поживешь с мое, поймешь, что чужие руки не всегда от своих отличишь. Погляди на свои руки после ремонта машины. Грязные – будто не свои, а отмоешь, так сразу узнаешь, – ответил Тыренко. – Будешь к чужим рукам с уважением относиться, так и свои руки без кренделя не останутся. Запомни: отдашь хорошее, примешь той же монетой, главное – смотри, куда и кому…

Тыренко ушел, оставив в одиночестве Шестеркина, замершего, как свежий сосновый пень после зубастых напевов бензопилы, и направился в бухгалтерию к супруге Братовняка, с ней можно было говорить откровенно, без иносказательных изысков.

– Машинку я задумал приобрести, машинку, – начал Тыренко.

– Так все печатные машинки уже выбросили. Компьютеры ж теперь, Николай Владимирович, – ответила Братовнячка.

– Не ту, не ту, – загадочно произнес Тыренко. – «Волгу».

– Да у нее ж двигатель крякнутый, – пренебрежительно усмехнулась Братовнячка, подумав о мелочности начальника. – Это ж все знают.

– Об этом не беспокойся, – ответил Тыренко. – Главное, дешевле посчитай. Завтра зайду…

На завтра у Братовнячки все было готово.

– Восемь тысяч семьсот рублей, – сказал она, завидев Тыренко. – Ниже этой остаточной стоимости сделать уже не могу.

– Хорошо, зайка. Заполняй приходный ордер. Покупать буду…