Потеря чести. Трагическая история

– Нет, этого не удалось, – сказал Калиновский, – просто отказался от компании и за свое счастье играть стал.

– Скажи, за свой страх! – вставил Бадейников.

– Это мы увидим! Я этого так ему не оставлю! Да – с! – и Свищев хлопнул огромной ладонью по столу.

Сам Свищев, огромный, рыжий, с громадной головой на короткой шее, с грубыми руками, пальцы которых были словно обрублены, производил впечатление разбойника с большой дороги.

Калиновский с манерами выхоленного пана, с певучим голосом, плотный красивый мужчина, являлся типичным шулером, и, наконец, Бадейников, дополнявший компанию, производил впечатление альфонса. Жгучий брюнет, вероятно, одессит, невысокого роста, с деликатными манерами, с кукольным лицом, на котором резко, как нарисованные, выделялись усы и брови.

– Что же ты сделаешь, медведь? – засмеялся он.

– Подведу, назову жуликом, в морду дам! – прорычал Свищев.

Патмосову стало страшно за Колычева. Для него было ясно, что этого Свищева можно напоить, потом раздразнить, и он полезет на всякий скандал, как бык на красное.

– Ха – ха – ха! – засмеялся Калиновский. – Друзья, его и подводить не надо. Сам влетит! Вы думаете, счастья надолго? А?

Бадейников с улыбкою кивнул, а Патмосов сказал:

– Известно!

И Калиновский разгорячился.

– Я уверяю вас, – сказал он, перегибаясь через стол, – что этот Колычев под конец именно за свой страх на фокус пустится, и тогда… – Он сделал паузу. – Всем только следить надо!

Он опрокинул в рот рюмку водки.

– Именно! – мягко сказал Бадейников. – Только следить!

Лакей внес ужин. Разговор на время прекратился. Патмосов затронул другую тему.

– А Ефрем Степанович преотлично устроился, – заметил он.

– Еще бы! Чего ему? Сиди и работай, – подтвердил Свищев.

– Единственный у нас. Я думаю, на всю Россию! – сказал Калиновский. – Из Москвы приезжают. Одно слово, артист!

– А хорошо он работал? – спросил Бадейников у Патмосова.

– Умел! – ответил он и стал врать: – Мы с ним в Москве работали, в Нижнем, по Волге, на водах. Главное, штос и стуколка!

Свищев вздохнул.

– Тогда, говорят, дела были. Теперь что! Дрянь! Арапа этого развелось, что блох. Ей – Богу!

Патмосов знал, что» арапом» зовется игрок, приходящий без денег.

– Всегда они были! – сказал он. Бадейников засмеялся.

– А вот мы теперь и с них шерсть снимем!

– Как?

– Хотите с нами в компанию, расскажем! – решительно предложил Калиновский.

– Я для этого и ехал! – сказал Патмосов.

– Руку! – закричал Свищев, протягивая свою лапу. – Вот, Костя, и банкомет! А! – торжествовал он. – Бадейников! Требуй вина. Вспрыснем!

Ужин кончился. Лакей подал вино и кофе. Свищев захмелел и начал шуметь.

– А какое дело? – спросил Патмосов.

– Я клуб открываю, – скромно сказал Бадейников, – нашел уже основателей. Вот вы, здесь есть литератор Пирон…

– Водевили пишет! Тру – ля – ля! Опять, хронику! В» Листке», – вставил Свищев.

– Да! Потом редактор один, Сморчков, и отставной генерал. Откроем, и пойдет наше дело!

– У – ух! Вихрем! – жмурясь, проревел Свищев.

– Так вы наш? – сказал Калиновский. – За дружеский союз! Ура!

Они чокнулись.

– Теперь о деле, – серьезным тоном начал Калиновский, – вы отныне наш банкомет. Вас, понятно, учить нечему. Будете в ровной дележке. Мы откладываем двадцать процентов, а остальное поровну. Завтра начнем!

– Согласен! – сказал Патмосов. – Только не завтра.

– А что?

– Одно, завтра – пятница, а я в такой день – ни – ни! Второе, не знаю еще публики. Надо походить, оглядеться.

– Ну, ну! Недельку всегда переждать можно.

– А мы тем временем с тем прохвостом расправимся, – упрямо твердил Свищев. – Попомнит он нас! Да! Это ему так не пройдет. Нет, голубчик! Влетишь!..

У Патмосова от этих слов сжималось сердце.

Завтра же он будет у Колычева!

Ужин окончился. Друзья подхватили пьяного Свищева. Патмосов, пользуясь этим, выскользнул от них и уехал домой.

XII

Пафнутьев приехал утром не столько с докладом, сколько из любопытства.

– Ну, что? – встретил его вопросом Патмосов.