Потеря чести. Трагическая история

– Колычев опять всех обыграл!

– Где и как?

– Теперь в купеческом. Бил целую талию, потом бросил и уехал. Тысяч четырнадцать набил!

– Ну, а за теми смотрел?

– Смотрел, но что же? Они оба были, и Свищев, и Калиновский, но вели себя безукоризненно. Свищев, когда уехал Колычев, проиграл тысячи две.

– Они сидели за столом, когда метал Колычев?

– Подле него!

– Ставили?

– Не заметил. Впрочем, Калиновский говорил потом, что проигрался в его метке.

– Говорил! Ох, Сеня, Сеня! Сколько времени тебя учить, что все видеть и слышать самому надо! Сегодня поедешь, и завтра, и послезавтра, – только следи за ними. Понял?

Пафнутьев молча кивнул, а потом не выдержал:

– Вы здесь сидите, а я все время играю, и вы не верите, что это вполне порядочные люди.

– Дурак ты, Сеня! – просто сказал Патмосов.

Прошло три дня, и Пафнутьев восторженно сказал Патмосову:

– Вы правы! Они оба очень подозрительны. За игрою Колычева они ничего не ставят, а только говорят, что проиграли.

Патмосов кивнул.

– Вчера на улице я видел их с Бадейниковым. Они о чем?то говорили очень оживленно.

– Ну, ну! А с Колычевым?

– Незнакомы!

Патмосов улыбнулся.

– Теперь вот что, друг! Как только Колычев выиграет и поедет из клуба, последи за ним. Понял?

Пафнутьев уже ничего не возражал и на другой день приехал взволнованный.

– Вы словно через стены видите!

– А что?

– Я вчера поехал за Колычевым, он опять выиграл. Днем в купеческом, вечером в железнодорожном. Ну, поехал за ним, а он в» Ярославец»! Я туда. Он сел в зале, а потом, я смотрю, явился Калиновский. Они поздоровались и прошли в кабинет.

– Ну, ну! Теперь начинаешь понимать?

– Да! Что?то есть между ними. Неужели Колычев…

– То?то! А какой он теперь по виду?

– Совсем другой. Раньше он проигрывал, но был ровен, улыбался, иногда был веселый и всегда милый. А теперь – нервный, угрюмый, осунулся. Совсем другой!

Патмосов вздохнул.

– Нелегко это порядочному человеку.

– Что прикажете дальше делать?

– Дальше? – Патмосов помолчал и потом сказал: – Следи за ним до той поры, пока он из клуба не поедет прямо домой. Как это выследишь, сейчас же мне сообщи. Немедля!

– А если вы в отъезде?

– Ты всегда знаешь, куда я еду. Телеграфируй тотчас!

– А если что особое увижу?

– Ну, это до личного свидания отложишь!

Пафнутьев уехал, и Патмосов снова отдался своему новому делу, на время забыв о Колычеве.

Но через три дня Пафнутьев приехал к нему не в обычный час.

– Много необыкновенного!

– Ну? Они рассорились?

Пафнутьев опять удивился.

– Да! Но откуда вы все это знаете?

– Милый, этого надо было ждать, и только за этим я и поручил тебе следить.

– Да, да! Видимо, рассорились!

– Что же ты видел?

– Третьего дня, вечером, я увидел его в купеческом. Он метал и всех бил.

– Ну?

– А за столом не было ни Калиновского, ни Свищева, ни Бадейникова. Он был один!.. Наметал тысяч восемь и встал. Я за ним. Было уже двенадцать часов. Он только что вышел, как к подъезду подкатил Калиновский и прямо к нему. Они отошли, а я будто галошу уронил. Ищу и слышу. Калиновский сразу ему: «Ты, значит, без нас играл, как ты смел!«А он: «Я за свое счастье сыграть хотел». Калиновский снова: «Мы тебе в собранье назначили!» – «А я не захотел». – «Едем теперь!«Колычев сначала не хотел, потом поехал. Патмосов заинтересовался.

– Это третьего дня было? Так! Ну, а вчера?