Кровавый пир

– Брешешь, собачий сын! – крикнул он.

– Да ведь бают, – испугался Калачев, – люди ложь, и я тож. Я?то не видел!

Князь успокоился:

– А с ней что? С Натальей?

– Да и ее, надо быть, убили, голубушку! Всех били. Деток малых и тех!

Князь закрыл лицо руками и опустил голову на стол. Калачев стоял в тревожном ожидании. Наконец Прилуков поднял голову.

– До другого наказа, – сказал он, – быть тебе тут воеводою. Собери приказных себе, стрельцов. Суди мятежников строго, но праведно. С каждого допрос снимай.

Калачев упал в ноги, не помня себя от радости.

– Батюшки, за что такая милость?

Князь усмехнулся:

– На безлюдье и Фомка дворянин! – сказал он. – Иди, а я объявку сделаю!

Он объявил народу о назначении Калачева временным воеводою.

В тот же день начались допросы и казни, и вокруг Саратова, словно грибы после дождя, вырастали виселицы. Отряды князя поехали в разъезды.

А сам князь в первое время словно обезумел. Он не ел, не пил и, сидя на лавке, уныло глядел перед собою, не в силах собраться с мыслями.

Убита! Замучена! Может, и опозорена…

Та надежда, смутная, как бледный свет, пробивающийся сквозь тучи, которая влекла его из Казани, которая давала ему жизнь, силы, энергию, угасла и с нею угас и всякий интерес к жизни. Словно надвинулась гробовая крышка и захлопнулась наглухо, и нет ему уже ни радости, ни света, ни спасения.

Дышло смотрел на него и убивался.

– Батюшка князь, да с чего ты это? – говорил он ему. – Смотри, сколько мы делов наделали. Государь отличит тебя. Вот сам увидишь!

Князь слабо махнул рукою.

– Чего махать?то? Дальше идтить надоть! Князья?то, чай, тоже не дремали. Гляди, все к Пензе подобрались, а мы тута!

– Пойдем, пойдем! – вяло ответил князь.

– Диво, да и все! – бормотал Дышло, разводя руками. – Допрежь что сокол был, а теперя… на!

В домике отца Никодима царили страх и уныние.

Марковна едва оправилась от испуга, отец Никодим с трудом разгибал старую спину, бедный Викеша с разрубленным плечом стонал и метался на той самой постели, где лежала ранее Наташа.

Но все они забывали о своих недугах и потрясениях, сокрушаясь об участи Наташи, к которой привязались со старческой бескорыстной преданностью.

Попадья плакала неустанно.

– Девка горемычная! – стонала она. – Матушки не знала, отца с братцем разбойник замучил и теперь, поди, над нею глумится! Ох, горькая! Лучше бы умереть ей в одночасье!

– Не греши, Марковна, не греши! – останавливал ее отец Никодим. – Господь ведет праведных путями неисповедимыми, и николи не знаешь, что во спасение, что на погибель…

– О – ох, – стонал Викеша, – сабля разбойника на погибель, чую, отец!

– Не греши! Телу в погибель, душе во спасение. Да пожди! Может, и выздоровеешь!..

В день новой присяги он вышел на площадь с крестом и вернулся домой в первый раз улыбаясь.

– Марковна, Викеша!. – сказал он. – А как Наташа?то того князя звала, из Казани?

– Прилуков, о – ох! – простонал Викеша.

– А что? – спросила Марковна.

– То, – ответил отец Никодим, – что здесь он! Пришел с воинами и спас град наш!

– Что же? – не понимая, повторила Марковна.

– Да к тому ж дознал я нонче, куда этот антихрист с голубкою ускакал. Пойду к князю, и он сейчас погоню нарядит. На том поклонюсь!

Марковна встрепенулась.

– Иди, иди, отец, скорей! – заговорила она. – Бог просветил тебя! Иди! Может, он выручит ее чистою, непорочною. А не пошлет того Господь, все же из рук разбойницких вырвет. В монастырь голубонька уйдет.

– Так и я думал, Марковна, – ответил Никодим. – Вот поснедаем, поспим, да и пойду, благословясь. Так?то – сь!

Марковна ожила, даже» Викеша перестал стонать и слабо улыбался.

– Вернется голубка наша! – тихо сказал он.

Встав с послеобеденного сна, отец Никодим надел рясу, взял в руки палку и пошел к воеводскому дому.

– Скажи князю, что видеть надобно, – сказал он стрельцу в сенях.

Стрелец вышел и вернулся, зовя Никодима в горницу.

Князь сидел, опершись головой на руку. При виде отца Никодима он встал и подошел под его благословение.

– Что скажешь, отче? – спросил он. – Разграбили животишки твои?

– Не о том, княже, – ответил отец Никодим, – вор нашу голубку скрал. Приютили мы у себя Наталью, дочь Лукоперова…

Словно невидимая сила подбросила князя. Глаза его вдруг вспыхнули. Он весь дрожал.

– Кого? Кого, ты сказал?