Овергеон. Том 1. Карусель Отражений

– А что такого? Если ты можешь предугадать некоторые события, почему бы и не узнать, что у него на уме? Нам же надо узнать правду, и ты сам этого должен хотеть… Или ты просто из принципов никому не доверяешь? – предложила девушка, игриво поглядывая на Уэйна. Её имя было – Мэри.

– Он прав Мэр, не стоит говорить об этом всём в слух, но раз так, тут уже либо-либо. – ответила Оливия.

– Либо… он и вправду останется с нами?!.. – восторженно посмотрела Мэри на Ёршика, словно ей сейчас наконец-то подарят щенка, но затем померкла, – Либо… – не успела она закончить, как её оборвал Уэйн:

– Нам… кое-что узнав о нём, придётся всё же оставить его здесь. Лежать.

– Хм. Валяйте, я пока соберу вещи. Рип, помоги мне. – отрезала Оливия и встала.

Уэйн поднялся вслед и плед чулком сполз с его плеч, нежно скользя по спине. Он стоял посреди комнаты в одних рваных брюках, сшитых вручную из разных кусков, с острым выражением на лице, словно сейчас свершится суд.

Его тело… было исписано бесконечными письменами, гравюрами и символами. Эти татуировки скользили по его телу. (Они по-настоящему двигались). Вокруг плеч, по рукам, ползли они, словно скользкие черви, змеи и сотни барахтающихся насекомых. Они обвивались вокруг запястий и расползались по всему телу кроме шеи, живота и ключиц.

Синева глаз с танцем огней от свечи во тьме и решительный взгляд приковал Ёршика к полу.

– Не волнуйся, пока что больно не будет. Наверное… – монотонно говорил он и медленно шёл к нему, улыбаясь. Видимо, вселять в кого-то уверенность у Уэйна получалось не очень хорошо.

Он вынул из кармана какой-то очень подозрительный предмет и поднял внимательные глаза на Ёршика. Ёршик был готов дать отпор и уже приготовился к худшему… Однако это оказался просто какой-то чехол прямоугольной формы. Открыв его, Уэйн вынул оттуда колоду мерцающих карт. Движение татуировок остановилось. Взгляд уже не спадал с Ёршика ни на минуту.

– Что происходит? Что тебе нужно? – уже с какой-то злостью осмелился Ёршик спросить.

Уэйн улыбнулся ещё шире и обнажил свои зубы цвета слоновой кости. Опустив лицо, он начал мешать карты фантастичным образом.

Он делал это быстро: подкидывал их воздух, перекидывал их из руки в руку щёлкающей чередой, мешал их пальцами, крутил, перетасовывал… Он даже мог периодически… управлять ими силой мысли. Они мерцали глянцем в воздухе, как чёрные лезвия. Невероятно. Тот даже создавал в воздухе узоры из них и как будто бы гипнотизировал. Те светились и от резких движений оставляли в воздухе тающих фиолетовых светлячков.

Внезапно он остановился и закрыл глаза. Все карты моментально слились в одну стопку у него в руках. Тот словно стал медитировать.

Татуировки, продолжая своё движение, неожиданно… медленно… начали мерцать голубым свечением. Подобно венам наливались они голубой кровью. Это были не простые татуировки. Они были похожи на выгравированные на нём исторические события, и каждый из них был связан с другим. Один за другим шли они одним потоком и чередой друг за другом. Он напоминал живую стену какого-нибудь храма, исписанного светящимися фресками.

Оливия даже отвлеклась от своих дел, чтобы понаблюдать за этим волшебством. Рип не особо ей и помогал, скорее с самого начала сидел с кучей барахла в своих лапах, что насобирал с каждого из уголков комнаты и пялился на удивлённое лицо Ёршика. Мэри наблюдала за гаданием Уэйна, как за фейерверком. Ёршик же рассматривая татуировки обомлел, разглядев, как поток от запястий до груди Уэйна, почти дойдя до рёбер, закончился гравюрой его самого, сидящего перед человеком с картами.

Ёршик открыл от удивления рот, поднял глаза, чтобы снова взглянуть в лицо Уэйна, и дрогнул от широко открытых, светящихся каким-то лунным холодным свечением глаз. Они погружали зрителя в воронку видений и образов, плавно витающих в воздухе.

Свет свечи немного померк, испугавшись дальнейшего. Откуда не возьмись начали доносится песни. Что-то напоминающее хоровод на выдуманном языке. По стенам начали бегать по кругу, взявшись за руки, безумные остроголовые безобразные тени. Они мотали головами из стороны в сторону и, казалось, вопили десятками перемешенных друг с другом детских голосов. Это было похоже на песню, много песен, поющих одновременно с разной скоростью. Все они имели белые дыры вместо глаз.

Откуда не возьмись, левитирующие всё это время перед Ёршиком, четыре карты мягко коснулись пола и свечение татуировок прекратилось. Тени скрылись.

– Уэйн!!! Ты снова светишься! – поражена была Мэри, судя по всему, какого-то рода редкостью.

– Необычно… Очень… необычно… Странно… – бормотал Уэйн, и, выудив взгляд из своих туманных видений, посмотрел на Ёршика. Однако уже скорее глазами полными интереса и скорее какого-то, утаённого за бледной пеленой, восторга. Можно было подумать, что тот увидел нечто фантастическое в момент свечения его тела, а карты теперь готовы пересказать увиденное.

Уэйн провёл своей костлявой рукой по каждой, и те мгновенно меняли под ней свои матовые иссиня-чёрные рубашки. Они были исписаны рисунками солнца, луны и тысячами глаз, смотрящих в разные направления, вместо звёзд на небе. Рубашки поменялись на движущиеся рисунки, один другого мрачнее.

Он прикоснулся к первой: изображённый на ней праздный юноша с лёгким выражением лица и его тощая собака стояли на скале и вот ещё пару мгновений, и они могли бы упасть и разорваться об острые скалы. Внизу картинки парило наименование – «Дурак».

Перейдя с одной на другую, Уэйн стал скользить пальцами по грандиозному движущемуся рисунку статуи с завязанными глазами, держащей меч и весы на фоне вселенной. Имя карты было «Правосудие».

Алый огонь заката (или же рассвета) на следующей карте был фоном чёрного образа женщины с песочными часами на шее и с огромной, исписанной зигзагообразными красно-чёрными узорами, ржавой косой. Она направляла свой взор углей глаз на смотрящего и указывала пальцем на часы. На карте было чернилами написано – «Смерть».

Последняя чёрная карта захватывала на себе взгляд любого неосторожного. Огромная башня, поражённая молнией, рушилась. Обвал. Мужчины, женщины, дети – все смешались в кучу и несутся на бешеной скорости вниз в бесконечную пропасть. Колонны дыма, лезвия огня. Карта так и называлась – «Башня».

Что-то в видениях насторожило Уэйна. Даже повергло в шок. Тот немедленно начал прятать их обратно в колоду дрожащими руками, швыряя взгляд то на Ёршика, то на выпадающие из его уже неуклюжих рук карты.

Мгновение…

Огонь свечи внезапно разгорелся неистовым столбом и ударил в потолок, создав безудержный огненный вихрь, скользящий по стенам. Всё вокруг начало трястись, казалось, загорелся воздух, всюду парили искры, а синий цвет татуировок сменился на червонный.

Татуировки Уэйна замерцали красным, как будто и вправду налились кровью. Сердце рвалось и хотело выйти наружу, из его не моргающих глаз текли слезы, а лицо было полно ужаса. Всё вокруг воспламенилось. Тени существ стали вращаться по стенам бешеным чёрным вихрем, перемешиваясь друг с другом и с алым огнём. Они напоминали пылающую реку из лиц и растворяющихся рук, что тянулись к сидящим. Заиграла железная музыка вибраций и стонов. Он пытался вытащить карты снова, но получал обратно все те же карты, в том же порядке. Раза два он пытался и потом просто выкинул самую нижнюю карту из конца колоды. Ёршик хотел приподняться и, нависнув над картой, разглядеть, что там изображено, но Уэйн не дал ему это сделать, забрав её обратно.

Секунда и всё вокруг стихло, став прежним. От гомона голосов звенело в ушах. Уэйн поднял на него свои тяжёлые глаза, и, как будто, хотел что-то сказать, что-то очень важное. Но не мог подобрать и слов. К концу ритуала его образ было не узнать. Грудь вздымалась, рисунки на теле волнами сменялись новыми на скользящей по движущимся рёбрам влажной коже. Он просто спрятал всё в коробок откуда достал, и свеча мигом потухла, как и всё в этой комнате.

Взяв карты, тот встал, опираясь о старую тумбочку, поднял плед, украдкой оглянулся на Ёршика и шепнул что-то на ухо Оливии, что уже закончила сборы. Та помрачнела.

Рип, Оливия и Мэри выглядели так, как будто ничего не видели. Ни теней, ни огня, но заметили, как свет свечи пропал, и комната снова погрузилась во мрак. Мэри, увидев это, неторопливо начала искать спички или же красные камешки Оливии. Как ни в чём небывало. На момент кульминации ритуала сидящие, как будто бы, исчезли и их вовсе не было в комнате. Словно бы Уэйн и Ёршик переместились в иной мир.

Свет вернулся в комнату. Свеча едва ли соглашалась зажигаться вновь.

У Уэйна и Оливии завязался небольшой диалог. Рядом с ними как будто подслушивая вертелась Мэри. Она пыталась вставить своё слово в их разговор, но её перебивали и игнорировали.

Казалось, разговор был очень серьёзным, но ей и не взбрело бы в голову лезть в него. Просто до этого она умоляла забрать с собой большого плюшевого слона, что сейчас держала в руках и всё ещё пыталась добиться согласия Оливии, не интересуясь их диалогом.

Пошептавшись, друг с другом, Оливия и Уэйн развернулись, и оба пристально посмотрели в сторону Ёршика. Уэйн на минуту смягчил лицо, но застыл в ужасе метнув взгляд на Оливию, что теперь что-то задумала. Оливия подошла к Ёршику, вынув из ниоткуда железный блеск, обернувшийся мерцающим кинжалом.

Сделав взмах в воздухе, тот моментально удлинился, и лезвие длинной иглой было направлено к горлу его цели. Она приподняла его подбородок.

– Что-ж. Теперь. Веди. Себя. Хорошо. И не посмей нанести вред моим… твоим… новым «друзьям». – тянула каждое стальное слово Оливия, чтобы он вник в их смысл. Ёршик сидел не подвижно, как заколдованный, но на удивление Оливии тыльной стороны руки отвёл от себя острое лезвие.

– Я и не собирался, в отличие от вас. – так же грозно ответил Ёршик и уронил взгляд на Рипа, тот дрогнул, припомнив прошлое. Взгляд и голос Ёршика напомнил Рипу сейчас взгляд Оливии.

– Тогда… поклянись… – загадочно протянула Оливия, вновь направив на него свою шпагу. Её зелёные глаза по-настоящему светились в темноте.

– Клянусь! – рявкнул Ёршик и схватил рапиру ладонью, – Чёрт! – оторвал он её как будто та нагрелась или сама бритва завибрировала стоило схватить. Кровь потекла из сжатого кулака.

– Ох… Оу… Замечательно. – спрятала Оливия вновь маленькое лезвие кинжала в тень плаща и посмотрела на него уже с удовлетворением.

Кровь потекла не как обычно; она обернулась вокруг его руки браслетом и впитавшись нарисовала на его кисти узор с сердцем посередине.

– Что? Ха-ха-ха, клятва на крови?! Он сам её подписал? – надменно и фальшиво смеясь посмотрел Уэйн на Оливию, и мгновенно перевёл глаза на Ёршика, что в миг перестали скрывать страх того, что Оливия могла бы и вправду сейчас захотеть совершить что-то нехорошее.

Оливия, вспомнив зачем изначально вынула нож, опустилась к Ёршику и перерезала одну оставшуюся необрезанную нить, что связывала его ноги около самих ступней. Она даже не упустила возможность с ухмылкой глянуть на Ёршика.

– Собираемся и уходим. – отрезала она и пошла укладывать толстого плюшевого слона, что протягивала ей Мэри, в свою сумку, прикрыв процесс своей спиной.

– Значит, мы оставим его в живых, да? Он теперь что? Пойдёт с нами? – громко возмущался за спиной у Оливии Уэйн, подползая к Ёршику, не сводя с её спины глаз.

Та его уже не слушала, давая какое-то распоряжение Рипу, пока Мэри оглядывала комнату, чтобы убедиться, что они ничего не забыли. Она делала это торопливо, потому как была рада услышать от Оливии торжественную новость о том, что к ним присоединится ещё один человек.

Уэйн в миг повернул голову на Ёршика.