И, конечно, я вас понимаю. Понимаю, что вам нужно с кем-нибудь
поговорить, чтобы успокоиться. Но, поймите, – медленно, на
распев, проговорил он, – пой-ми-и-те и вы меня. Мне завтра рано
вставать, на работу. Поверьте, это невыносимое время! Ужасное! И
у меня график. Еще и сегодня кое-какие дела есть, а вы меня и так
отвлекаете. Не плачьте, нет смысла, ведь придти я вам все равно не
позволю!
Девушка всхлипнула в трубку еще громче, теперь она,
кажется, совсем не пыталась успокоиться. Рыдания продолжались,
и не так был воспитан Гомозов, чтобы бросить трубку на середине
многозначительного разговора, тем более, что собеседник, до того
весьма объективный, оказался в аффекте. Он знал нужный подход:
требовалось выслушать, попрощаться и спокойно лечь спать. Но
нет, дама была слишком настойчива.
– Я приду! – твердо сообщила она в трубку, вдруг проглотив
слезы. – Отнимать много времени не буду, но приду! – раздались
короткие гудки, – она скинула.
– Вот так сумасбродка! – Гомозов вцепился руками в волосы. –
Так тревожить людей!
Он начал успокаивать себя тем, что дамочка не знает его
адреса, но потом одумался, что знает. Знает! Во-первых, он
припомнил, что в телефонном разговоре прозвучало
словосочетание «адресная книга», где явно значилась его улица, а,
во-вторых, – сам же и говорил этой особе, где он живет: «За теми
высотками одноэтажный дом». Эк, угораздило! Ну, да ладно!
Ладно! Не открою дверь. А если и открою? – он безнадежно потер
лоб. – Что с того?! Один визит длиной в пять минут не слишком
стеснит вечер.
Где-то, через полчаса, в дверь еле слышно постучали. Филолет
Степанович нехотя поднялся с кресла и приблизился к окну. У его
калитки стояла женщина, что не так давно телефонировала. Она
была в пальто, в осенних сапогах на среднем каблучке, вокруг шеи
– широкий шарф, связанный из толстых нитей, завидя Гомозова в
окне, женщина приветливо кивнула. Что ж, придется открыть,
подумал Филолет Степанович и двинулся к двери.
– В вашем распоряжении пять минут! – с порога заявил он. –
Думаю, вам не придется объяснять, что в наши дни время – это
самая ценная купюра, к тому же, мне завтра рано вставать!
– Да, да, я помню. Помню. Уже слышала, вам на работу. Не
пригласите в дом? – она передернулась и попрыгала с ноги на
ногу. – А то холодно. Не пригласите? – взгляд больших голубых
глаз пронзил Гомозова легким лучистым, чуть капризным светом, и
она грустно произнесла: – Знаю, не пригласите. Да, это ведь ваше
право.
Филолет Степанович, силясь над собой, шагнул в сторону,
освободил дверной проем. И женщина, приняв этот «натужный
жест» за приглашение, улыбнулась с ужимкой и вошла.
– Спасибо, что не прогнали, – ее плечи вновь вздрогнули, но
на этот раз от теплого воздуха, и она торопливо залепетала: –
Прошлый раз я вам не представилась. Меня зовут Елена. Так что