будем считать, что мы с вами знакомы. А то будете думать, что
шастает у вас по дому Бог весть кто. Так теперь хоть представилась,
– женщина переступила порог прихожей и огляделась. – Как тут
хорошо, жарко. Вы даже представить себе не можете, моей радости!
Пока шла, вся продрогла! Холодает.
Вид у нее и в самом деле был замерзший. Бледная, и в отличие
от других женщин, которые в морозные дни попадались на улицах
Филолету Степановичу, на щеках у нее не проступило румянца.
Словно «малокровная», – заметил на этот счет Гомозов, поморщив
правильным, чуточку длинноватым носом, и вслух произнес:
– Пройдемте на кухню. Я согрею чай.
Миновав прихожую, они оказались в кухне. То была светлая
комнатка, уютная и чистая, с небольшим столом, тремя
белоснежными табуретками, плитой, раковиной, курлыкающим
холодильником и неторопливо цокающими часами. На столе
позабыто томилась старая газета, которая так и умоляла своими
заголовками, чтоб ее наконец-то раскрыли и прочли, недалеко от
газеты покоились две заброшенные луковицы. Вещи здесь жили,
придерживаясь размеренного уклада, говорили о порядке.
Занавески на окне уныло покачивались, перекрывая едва заметное
дыхание сквозняку, сочившемуся из незримых щелей рам, вся
комната, тихая и уютная, мерно дышала ароматами корицы и сухой
мяты, таившимися в холщевых мешочках на подоконнике. В доме
гостья чувствовала себя превосходно, довольство читалось по ее
лицу.
Филолет Степанович вскипятил чайник (тот был уже горячим
– оставалось только подогреть). Налил дымящегося чаю себе и
несчастной заблудшей и присел за стол, как и присела его
собеседница.
– Спасибо вам! Спасибо! – почти шепчущим голосом
посыпались вновь благодарности. – Если б не вы! Мне даже
страшно подумать, что было бы со мной дальше, если бы не вы! –
женщина стыдливо опустила голову. – Да, и еще, я хочу извиниться
за то, что вот так напросилась к вам.
– Да уж! – раздраженно буркнул Гомозов. – Я уже пожалел,
что взял трубку.
Дама будто не заметила его бесцеремонного ответа и
продолжила:
– Никогда еще у меня не было такой необходимости с кем-
нибудь поговорить. Вы знаете, от чего может спасти обычная,
ничем непримечательная, с виду, беседа? Что она может изменить?
– Елена со значением помолчала. – Многое. Каждое вовремя
сказанное слово может спасти, перевернуть все ваше
существование, хорошенько встряхнуть его и поставить с головы на
ноги. Другое дело, когда это слово, пусть и самое приятное, не к
месту.
– Не совсем понимаю, о чем вы, – вглядываясь в лицо
женщины, произнес Гомозов и на короткий момент затаил дыхание.
– Я раньше не встречал вас в нашем маленьком городе. Вероятно,
вы недавно к ним переехали? Или я ошибаюсь?