мало его интересовало. «Быстрей, быстрей!» – отпечатывалось в
мозгу, и он ускорился бы еще больше, как вдруг его неудачная левая
нога крепко зацепила камень, подло затаившийся под снегом.
Гомозов вскрикнул, всхлипнул, боль мгновенно разлилась по всей
ноге и поплыла по телу. Филолет Степанович, кривясь и ежась,
смахнул полой пальто снег с лежавшего на земле булыжника, и
отчетливо разглядев его, обессилено прошипел:
– Ну, гад! Ну, гад! Эх! Я тебе сейчас! – замахнулся он на
камень. – Я тебе сейчас покажу!
Камень же язвительно отмалчивался, бесстрашно подставляя
Гомозову свой лощеный серый лоб. Филолет Степанович злобно
топнул непострадавшей ногой, понимая бессмысленность угрозы, и
опомнился, что ему нужно бежать. С новыми силами он ринулся к
реке, однако, теперь не так быстро, потому что прихрамывал и
внимательно всматривался в полотно дороги, страшась новых
неприятностей.
До реки он мог доехать и на автобусе, но в такой холод вернее
пробежать, нежели в течение энного времени стоять, коченея на
остановке. Тем более что в такую погоду у автобуса в выходной
было весьма странное расписание. Объяснялось все тем, что
транспорт то и дело ломался или вязнул в снегу, не подходя к
остановке в положенный срок.
Пусть нога и болела, Филолет Степанович все же старался не
сбавлять шаг. Он опасался, что благоразумные мысли вот-вот
набросятся на него и заставят вернуться назад. А увидеть Елену
очень хотелось.
– Скорей же скорей! – поторапливал он себя, пересекая реку
по льду, и, казалось, каждая нервная клеточка в нем суетилась и
подталкивала вперед. Словно беглый преступник, он весь
лихорадочно трясся, от опасности быть замеченным и пойманным.
Вот только преступление Гомозов совершал перед самим собой, а
тут за угол дома не спрячешься и никуда не убежишь.
Он был достаточно близко, когда опять-таки высунувшаяся
физиономия прелюбопытнейшей соседки подглядывала в окно.
Завидя Гомозова на горизонте, нехрупкая женщина, нехрупкой
рукой в момент распахнула форточку настежь и, жуя кусок майской
булки, закричала:
– Эй, прынц! Прынц! Куда ж ты так спешишь, прынц?! –
застучала она ногтями по стеклу. – Ты за мной? За мной?.. Ну, ты
хоть поглянь, поглянь на меня!..
У Гомозова от неприязни резануло в боку, и он согнулся
пополам. Этой оказии он опасался не менее, чем самого себя.
– Глянь-ка, он еще и хромает! Хромает и бежит! –
комментировала дама. – А ее все равно дома нет. Куда ж так
спешишь-то, прынц?! А то, побежал! Смотри, как побежал! Так ты
на коне должен быть, раз прынц! На коне! Где ж твоя лошадь?! А?!
– и женщина в окне зашлась громким хохотом.
В голове Филолета Степановича помутнело, все пространство
перед глазами начало расплываться, женский бесстыдный хохот
перерастал в дикий оглушающий ржач, причем явно не