Знакомьтесь, мой текст. Сборник лучших работ участников онлайн-марафона

Каков ты, самый трудный и насущный страх? Каков ты, страх, мешающий мне жить?

Страх говорить. Страх слышать собственно себя.

Часы и дни у логопедов. Неспособность худо—бедно ответить идеально выученный урок. Неспособность провести презентацию. Ты зазубрил все слово в слово, но забыл. Слова как будто растерялись. Хотя на деле попросту застряли «где—то там»: в terra incognita, где обитают страхи.

Мой образ страха – это скотч. Тот самый рулон скотча, которым добрые родители заклеивали мне рот в прелестном и нежнейшем детстве. Чтобы молчала. Не орала. И не просила купить куклу, ведь денег нет даже на хлеб.

Вот ты, лежишь передо мной. Прикатился из прошлого века. Я наклонюсь к тебе поближе. Ты ведь мне что—то говоришь?

– Ну что? Болтаешь? Просишь куклу?

– Нет—нет! Молчу! Ты научил меня на годы.

– Вот, правильно! Усвоила уроки! Давай на всякий случай повторим. Когда ты молчишь, то ты не можешь совершить ошибку. Хорошая. Согласная. Такой тебя все любят. Только такая ты нужна. Поэтому молчи. Не вздумай пикнуть слово! Ведь у меня есть друг: ремень! Ты его помнишь? А, Камилла? Он до тебя не мог добраться только потому, что на пути всегда был я!

– Гордишься. Да. Спаситель, как же! Давай напомню, что случалось дальше? Я убегала за сарай и отдирала тебя с губ. Такое чувство, что прямо с губами. Потом, конечно, не могла решиться выйти, но ведь зато была свободна! Об этом ты забыл? Забыл?!

– Слышь, ты! Липучий полимер! Твоя задача – удержать намокшие за зиму дачные обои, а не мешать мне жить! И не тебе решать, хотеть мне куклу или не хотеть! Хочу – ору, никто не запрещает! Хочу – пою, хочу – читаю матный рэп. Мои слова – моя свобода, а ты – молчи! Молчи! Молчи!

Иза Дрим @istoriiz

– Чего ты боишься, дочка?

Она смотрела на меня мягко, по—отечески, склонив голову набок так, что вся ее поза располагала к себе и вызывала доверие. Ей было около 70, может 65. Лицо – круглое, с размытыми чертами, но кожа, пусть и с морщинками, как будто искусно сделана из костяного фарфора – такая хрупкая и тонкая, покрытая невидимой матовой пудрой. Рука сложена на колене аккуратным жестом, и мне непреодолимо хочется легонько погладить Ее, как ребенку не устоять перед коллекционной куклой, хотя трогать и играть с ней строго—настрого запретили.

Она называет меня дочкой, потому что я годилась бы ей в дочери. Или потому что это такое нежное слово, которое сразу говорит: «Я хочу тебе только добра». Но мне все равно страшно ответить Ей.

Мне страшно настолько, что мои мысли путаются сами об себя, и я не могу ответить даже сама себе. Мне хочется, хочется сказать Ей правду, но я сама не могу ее знать и понять. Вдруг я отвечу что—то не то?

Вдруг я отвечу что—то не то, а Она не сможет сохранить свой легкий изгиб тонких губ. Они дрогнут, а во взгляде что—то мельком мигнет – разочарование? Она не покажет его словом или жестом, но я буду знать, что огорчила Ее.

Вдруг я отвечу что—то не то, и Она будет знать, как несовершенны мои помыслы. Ей не захочется думать обо мне и радоваться моим делам, ведь их корень и исток окажутся не безукоризненны. Не то чтобы был какой—то эталон или, наоборот, откровенные изъяны во мне. Но… Небезупречно.

Вдруг я отвечу что—то не то на Ее вопрос. Вдруг я ошибусь – что будет? Сказанного не вернешь, сделанного не отменишь. Вдруг получится хуже, чем могло бы случиться будь все иначе?

– Чего ты боишься, дочка?

Вдруг Ты не будешь меня так больше звать?

@da_eda_sochi

Я прошла по квартире и проверила, что ничего не забыла. Это уже восьмой переезд за последние девять лет. Переезды уже перестали быть стрессом, и я даже успела создать традиции при смене места обитания. В самый последний день я остаюсь в уже старой квартире одна: занимаюсь засовыванием дорогих сердцу, но абсолютно бесполезных в быту вещей, в последний вагон, в свою ручную кладь, как правило эта кладь становится неподъемной, но я не сдаюсь. Собираю любимые вещи и разговариваю сама с собой, со своими мыслями. И, знаешь, всегда очень конструктивный диалог получается.

И сегодня убрала, закурила, посмотрела на рюкзаки и подумала, что обязательно нужно взять с собой неисполненную поездку в Крым всей семьей, не купленные лески для удочек на обещанную рыбалку Святику, не сшитое платье для куклы Миры, мои еще не сбывшиеся мечты.

Страх? Ну да, есть такое дело. Говорят, он где—то под ложечкой, и от него холодно.

Не знаю, мой страх другой – от него жарко, от него суетливо и сердце выскакивает. Больше всего я боюсь, что ничего не изменится, поэтому и разговариваю в пустой квартире. И каждый раз благодарю любой наш дом, что был именно домом, что дети в нем росли, что мы любили, и что дальше идем вместе.

Все, потушила сигарету, выдохнула и смело вышла за порог.

Не страшно, живем.

Ан Клай @an_8_klai

Сюрреализма кусочек заверните и чашечку перемолотого будильника, пожалуйста!

Шла по улице, ровным я шепотом,
Ничего, никого, блин, не трогала,
А тут хрясь, и прям под ноги матерно,
Вход в метро, как узор вырезается.

Я в вагон ржаво—скрипельный, в точечку,
С опасеньем погрузку оформила.
И на скорости охренитительной,
В направлении «Ебитить—ясельный»,
Вниз на станцию темно—же—страшную,
Как карась, без башки выбултыхнулась.

Разъезжаются двери прогнутые,
Хрустом сломанной коленной чашечки.
И во тьме, липко—пакостной, с проседью,
Востро—зубельный монстр виднеется.
Много—лаповый и много—глазовый.
Ко всему он еще и таращится!

Охренительно сердце так йокнуло.
И, собрав чумодан, умоталося.
Я за ним, с криком матерно—значимым,
Сквозануть прямиком навострилася.
Но, блин, ноги прилипли ко станции.
И уволились. Так не вовремя.
Взяв же в руки остатки сознания,
Я с тем монстром решила здороваться:

«Охренительный маникюр у вас!
Тот, что красненьким слегка вымазан.
И длина, вон, какая эффектная.
По колено сейчас актуальненько!»

За спиной выключатель я щупаю,
Тот, что свет мне щас сделает, ядерный:

«И глаза, замечательно разные!»
Продолжаю, икая повизгивать:
«Те, что синие, слева, за лапаю.
И два красных, – киваю, – красивые!
А как светятся – закачаешься!»
Выключатель, скотина, не ищется.