Лишний

Лишний
Анна Богарне

Он жирдяй. Отсутствие пищи вызывает в организме сильные боли! Чем больше углеводов, тем быстрее исчезает неконтролируемое чувство голода, но эффект длиться недолго. Он не один такой. Мир будущего поразила «вспышка», сделавшая из людей послушных марионеток. Тяжело думать о чём-то, когда все мысли сводятся к еде – даже, когда ты её поедаешь. Он смирился, подстроился, привык. Но однажды Алексей нарушает правила и оказывается заключён в казематы, где и знакомиться с оппозиционерами. До этого дня он не знал о существовании другой стороны медали. Выбор у него не велик – свобода в бегах или смерть! И он выбирает свободу!

Часть первая. Глава 1

Он размеренно шагал по пустынной улице. Дыхание вырывалось изо рта вместе с облачком пара. Колени предательски подгибались под тяжестью веса, живот подпрыгивал при движении. Узкая дорожка вела вдоль массивных зданий, но на ней не было ни души. В отличие от трассы, по которой проносились автомашины, напоминавшие капсулы. Казалось, только у деда остался раритет в гараже. К слову, после его кончины тачка досталась ему. Однако, к тому времени люди перешли на капсулы, и бензин улетучился из продаж.

Сейчас я бы не топтал сапоги. Грёбаный прогресс!

Практически у всех жителей мегаполиса имелся транспорт. Ходить нынче было не в моде. Но он, итак, набрал достаточное количество килограмм за прошедшие пять лет. А с его режимом питания, без прогулок, заработал бы пролежни. Он поморщился от одной только мысли об этом.

Холодный порыв ветра играл с подолом пальто, нелепо обтягивающего грузную фигуру. Сапог угодил в лужу и промок, причиняя ему дискомфорт. Пункт питания находился от дома в трёх кварталах. Оставалось пройти два поворота. Под ложечкой засосало.

Еда закончилась всего пару часов назад. А я готов загрызть кабана!

Вспомнился старый фильм о приключениях Астерикса. Депардье прекрасно справился с ролью. Сейчас он и сам себе напоминал добродушного толстяка.

У входа в пункт питания выстроилась не хилая очередь, стоянка была забита капсулами. Некоторым пришлось остановиться на трассе, создавая пробки. Гудки машин перекрывали гомон людей, недовольно галдевших и выглядывавших из очереди. Среди них не было ни единого человека с осиной талией.

Да, что уж там! Худым здесь не место! Жирный синоним слова покладистый!

Он скорчил недовольную гримасу, переводя дух. Голод действовал на него угнетающе, пробуждая из недр души ворчливого незнакомца. Конец очереди был далеко от входных дверей. И он забеспокоился, что еды не достанется.

Толстяки не зря гудят. Сегодня последний день раздачи перед выходными.

Пункты питания располагались в каждом районе города. Но только в своём позволялось затариться. Он выудил из внутреннего кармана пальто жёлтую карточку с изображением колбасы и фруктов. Слюна машинально выделилась, в животе булькнуло. Капсулы тормозили уже в два ряда. За ним заняли ещё несколько толстяков. Говорливая женщина не затыкалась ни на минуту, тряся подбородками. Он с отвращением поглядывал в её сторону.

Взвыла сирена. Капсула белого цвета, принадлежавшая государственным служащим, растолкала чёрные гражданские, смяв им бока. Бесшумно отъехала дверь. Подтянутые слуги закона с невообразимо шикарными фигурами выпрыгнули из салона. Двое заняли оборонительную позицию, а третий, наиболее квадратный, вытащил из машины толстяка, подхватив его под жирные ручки. Толстяк ничем не отличался от других. Разве что имел длинные седые волосы, собранные в хвост, такую же безликую бородку, и был облачен в смокинг с бирюзовой бабочкой. На груди у него блестел золотой значок с изображением домика.

– Посторонитесь! Пропустите мэра! – загорланил крепкий слуга закона, схватившись за рукоять лазерного автомата (последнее слово техники, луч разрубал пополам за доли секунды). Очередь недовольно начала расступаться, пропуская главу города.

– Ему нужней!

– Чтоб ты подавился!

– Привилегированный гандон!

Кто-то навалился на одного из полицаев и словил в пузо луч. Глаза толстяка потускнели, освобождая от чувства голода навсегда. С криками ужаса остальные шарахнулись в стороны, создавая коридор для богатея. Входная дверь приоткрылась, впуская его и свиту внутрь. Помешкав, люди вновь заняли свои места. Тело бедняги оттолкнули на проезжую часть. Такое не редко случалось. Голод был сильнее эмоций.

Будем надеяться, всем хватит. А то придётся снова занимать у бабы Кати.

Баба Катя – соседка по площадке. Прозвище ей дали детишки, но оно приклеилось, и весь дом звал её так. Она являлась объёмной, тучной тёткой, но до бабы ей было, на его взгляд, далеко. Так вот, баба Катя ввиду своей запасливости, имела провизию даже в тяжкие времена.

Как бы не потребовала что-то взамен. Бесплатный сыр, как водится, только в мышеловке.

Очередь продвигалась. Перед ним переминалось с ноги на ногу восемь человек. Женщина со свисающими из укорочённых джинс боками строила ему глазки, и он на нервах решил отшутиться.

– Девушка, у вас тесто убежало! – тыкнул он пальцем, она фыркнула и отвернулась. Мужик, стоявший перед ней, гулко заржал. К слову, теста у него самого убежало поболее.

Острый нос высунулся из-за ворот. Щель приоткрылась, и в неё протиснулась крупная голова. Курбан. Узнав своего одноклассника, он преисполнился надеждой. В животе вновь заурчало.

– На сегодня всё, – гундосил тот, тараща крупные карие глаза. – Провиант закончился. Только для красных карточек.

Тётка, стоявшая следующей в очереди, схватилась за ручку ворот и потянула. Дверь отворилась, и она схватила худенького крупноголового парня за шею. Тот бешено вращал зрачками.

– Кругом камеры. Тебе это с рук не сойдёт, – выдавил он хрипло, и она отпустила, но плюнула в глаз.

Ворча и восклицая, люди разбрелись по капсулам, и бесшумно покинули улицу.

Курбан одёрнул рубаху, заправил в брюки, и затянул ремнём. Он был таким же худым, как когда-то.

Удивительно, как напасть разделила людей.

Он поймал взгляд толстяка и пригляделся, водя острым носом.

– Мы знакомы?

– А как же, – хмыкнул он.

– Антоха? Прядкин? – Он помотал головой. Гадать можно до бесконечности.

– Антоха умер в том году, – пожал он плечами. – Сердечко не выдержало. – Курбан серьёзно кивнул.

– Лёха? – недоверчиво прищурился одноклассник, и он закивал. Курбан расхохотался, и хлопнул его по массивному плечу.

– С ума сойти! Ты как здесь оказался? Ты ж на окраине жил! – загорелись его глаза.

– Переехал. А ты?

– А меня сюда назначили. Здешний раздавала из-под полы продавал. Заходи, – понизил он голос, и метнул взгляд на камеру. – Обойди здание. Там есть дверь с другой стороны, – подмигнул он, и захлопнул ворота.

Лёха помешкал возле двери, а затем она со скрипом открылась. Курбан шагал впереди, а он разглядывал многочисленные блоки. На каждом были отметки: жёлтая – простой люд, красная – государственный. Красные карточки также имели и богачи.

Курбан подошёл к одному из блоков, прислонил свою универсальную белую карточку к изображению, и тот с хлопком отворился, выпуская холодок. Запустив туда руку, он набрал колбасы, сыра, хлеба и немного овощей, закидывая в корзинку. И передал однокласснику. Лёха благодарно принял еду, слюни вновь образовали во рту обильную лужицу.

Они преодолели блоки, коих было множество, поднялись на второй этаж по металлической лестнице, и завернули в каморку. Ветхий столик, облупленные стулья и узкая кровать, застеленная грязным покрывалом – всё, что в неё поместилось. Курбан достал пепельницу, поставил на середину стола, и включил чайник. Лёха вынул из корзинки продукты, и без смущения откусил добротный кусок колбасы. Слюней во рту стало больше, живот заурчал активнее. Курбан смотрел какое-то время, как он поглощает содержимое корзинки. Прикончив последний помидор, Лёха виновато взглянул на благодетеля.

– Да, брось ты! – прикурил он сигаретку. – Я не осуждаю! Наелся? – Лёха мотнул головой. – Не надолго, дружище, – сделал смачную затяжку. – Ты ещё подтянутый, по сравнению с ними, – грустно хмыкнул. – Давно заболел?

– Пять лет, – вытирал он испачканный рот и стряхивал крошки с колен.

– А меня не берёт! – заржал Курбан. – Но и в вояки хода нет! А для благородной работы в офисе я худоват! Вот и приходиться на раздачках сидеть! – затушил он бычок. – Из наших видишь кого? Кроме Антохи! Жалко парня! – Лёха повесил нос, разглядывая своё омерзительное пузо.

– Нет.

– А с Юлькой вы… Слышал, вы поженились, – закончил он мысль.

– Не твоё дело, – отрезал Лёха, сам того не ожидая. При упоминании о ней, он становился агрессивнее. Раны были свежи.