Лишний

Хищный взгляд зацепился за задержанного. В блекло-серых зрачках что-то блеснуло. Лёха вжал голову в плечи. Прихрамывая, майор сделал шаг навстречу и махнул командиру на дверь.

– Свободен, – прозвучало угрожающе тихо. Командир замешкался, но приказ не нарушил.

Майор скрестил на груди тонкие руки, не сводя с него взгляда, и он отчего-то ощутил себя нашкодившим ребёнком. Ремнём уже не отделаться, – ухмыльнулся он своим мыслям, и лицо полицая вытянулось.

– Находишь ситуацию смешной? – зазвучал острожный, вкрадчивый голос, и ему вновь стало жутко. – Занятно, – присел он на край стола, выпрямив спину насколько это было возможно. Сутулый. Как его взяли на службу? – На этот раз вы решили разделиться? – приподнял он чёрную густую бровь. – Рискованно было отправлять тебя одного, – пристально разглядывал нелепую его фигуру. – Ты же подвержен. Не припомню, чтобы они отправляли смертников.

– Кто? – вырвалось из пересушенного горла. Майор оскалил кривые зубы. Клыки у него выпирали, напоминая вампира из голливудских блокбастеров двадцатилетней давности.

– Пока ты отвлекал патруль, твои люди напали на крупный пункт на улице Летней. Будем играть в недотрогу? – он резко схватил его за лицо, пухлые щёки сдавило костлявыми пальцами. – Какой ты красавчик! – повысил он голос, приобретший в момент хрипотцу. – Голубоглазый! Блондин! В тюрьме ты будешь популярен! – Пусти гад! – Ты сдашь мне своих дружков! Вот увидишь! – он достал из-за спины папку, открыл и тыкнул ему в нос фотографию. На ней был изображён светловолосый мужчина.

Похож на актёра. За тридцать, широкие скулы, пухлые губы, улыбка с обложки, и взъерошенные по-модному волосы. Правда, в моде такая прическа была при царе Горохе. В нынешнем мире толстяки волосы стригли по необходимости, и, чтобы челка в глаза не лезла. Когда весишь за сотку, волосы вряд ли смогут сделать тебя привлекательнее. А те, кто остался нормальным, каждый год меняли стиль, стараясь найти неповторимый. В этом году были в ходу короткие стрижки с удлиненной чёлкой. К тому же, на услуги специалиста нужно потратиться, а у любителей пожрать лишней копеечки не заваляется. Кроме пунктов выдачи существовали и подпольные организации, перекупавшие товар у поставщиков в две цены, и продававшие в три. Последние сбережения пустил на жрачку. Мог бы сейчас попробовать откупиться. Идиот!

– Молчишь! – гулкая пощёчина оставила на нежной коже след. – Крылов! – брызнул он слюной, и в кабинете возник командир. – В конуру его! Без еды и воды! – Вот сука! – живот возмущенно заурчал, реагируя на приказ. – Приведи, когда будет готов сотрудничать! – сверкнул глазами майор.

– Есть! – отчеканил Крылов и выволок его за шкирку из кабинета.

Конурой оказалась крохотная камера за решёткой. Таких в подвальном помещении здания было с десяток. Располагались они по обеим сторонам коридора. Воняло сыростью, плесенью, и чем-то ещё. Командир закрыл решетчатую дверь на ключ, с трудом помещавшийся в большой ладони, звякнул связкой, и зашагал к свету, насвистывая себе под нос. В животе гулко булькнуло. Лёха хлопнул по нему ладошкой. Не до тебя сейчас!

– Доволен? – ворчливо раздалось из камеры напротив. – Из-за тебя нам конец. – Лёха не узнал голос, но, прищурившись, разглядел большую голову Курбана.

– Прости, – чистосердечно отозвался он, снедаемый жгучим стыдом. – Мудак. Что тут скажешь, – повесил он нос.

– Доволен? – произнёс одноклассник, не мигая смотря на стену. Бедняга. Он не в себе.

Тусклая лампочка качалась на верёвочке, освещая кусочек грязного пола. Наверху топали сапоги. Временами казалось, потолок вот-вот обвалится и придавит их, лишая полицаев радости издевательств. Чувство голода вернулось и с новой силой грызло его изнутри.

Сколько прошло времени? Час? Два? Сутки? Он не мог уснуть, мысли вращались возле холодильника. Представляя, как достаёт из него сосиски, Лёха сглатывал. Долго без еды мне не протянуть. Кто же тот красавчик? Сутулый ведь не отстанет.

Тяжёлая дверь в подвал отворилась, полоса света позвонила видеть. Курбан обхватил ноги руками и спрятал лицо. Редеющая раньше времени макушка блестела от пота. Лёха заметил, что в помещении стало жарко. Он и сам покрылся испариной. Полицаи заталкивали в камеры новеньких. Краем глаза он успел рассмотреть троих: девушку и двух парней. Дубинка шмякнула по решетке его камеры, угодив по носу. В глазах на миг потемнело, нос пульсировал.

– Начинаем, ребятки! – объявил приземистый полицай, которого он видел вчера, когда стоял в очереди. – Сейчас будет жарко! – Он развернулся на каблуках, но на мгновение задержался у его камеры. – Где-то я тебя видел, жирдяй, – пробубнил он. Лёха запоминал квадратное лицо: подбородок и скулы покрывали рытвины – последствия прыщей, глаза на выкате, нос широкий у основания. – Неважно, – сплюнул он на пол и удалился. Дверь захлопнулась, снова погружая нарушителей в полутьму.

Нос перестал пульсировать. Выдохнув, Лёха опустился на скамью, но она оказалась горячее огня.

– Ай! – вскочил он, хватаясь за зад. Кто-то гулко заржал в камере рядом с Курбаном. – Что смешного?! Выйдем, я тебе покажу! – взревел он, нервы сдавали.

– Смотри пупок не надорви! – снова прыснул со смеху мужской голос с явно выраженным акцентом. Ему вторили смешки из других камер.

– Ах, так! – стало невыносимо жарко, пот градом струился по лицу, крупными каплями спускаясь с головы. Он схватился за прутья, и обжегся. Смех гулким эхом раскатился по помещению. Даже Курбан вытащил лицо и, кажется, улыбался.

– Не напрягайся, толстый! – прокричал ему мужчина с акцентом. – Силы побереги! Они будут нас жарить не один час!

Что? Что происходит? – паника нарастала, начались проблемы с дыханием.

– Зачем им это? – пропищал он, но незнакомец расслышал.

– Потому что им нужна информация, – серьёзно сказал он, топчась на месте. Лёха не видел лица, лишь размытый силуэт, совершавший движение. – Есть что поведать?

– Нет, – глухо ответил он, вытирая лицо краем рубахи.

– Держитесь ребята. Наши своих не бросают, – сказал он, а после добавил. – Если выкарабкаемся, возьмём тебя с собой, толстый.

– Меня Лёха зовут, – обиженно надулся он.

– Дра’ган, – понизил голос мужчина. – Береги силы, Алёша, – шипяще напутствовал он, и замолчал.

Жара была невыносима. Голова болела, лицо раскраснелось и опухло. Казалось, оно отделилось от черепа. Одежда промокла.

Не могу. Я так больше не могу. Ноги не выдержат. Он держался прямо. Металлическая камера окружала со всех сторон, и так нагрелась, что касание, возможно, обернётся ожогом.

Как же хочется пить. И есть. И сесть. Да, именно сесть. Просто прислониться. На одну секундочку. Он наклонился, коснулся стены и безмолвно скрючился от боли. Рубашку прожгло, на плече пульсировал ожог. Приглядевшись, Лёха заметил – стены накалились и покраснели. Твари! Теперь понятно, откуда ветер дует! То есть, жарит! Держаться! Нужно держаться!

Он уговаривал себя не сдаваться, и это сработало. Надолго ли? Курбан упал первым. Полы не нагревались подобно стенам, но он выглядел жутко. Лампочка качалась, освещая его худосочное тельце и крупную голову. Лёха отвлёкся и пытался понять, дышит ли одноклассник. Он хотел закричать ему: «Встань!», но сил не хватало. Внезапно стены погасли и задымились. Что-то их охлаждало. Такой совершенной системы орудии пыток ему видеть ещё не приходилось. А он был любителем жути. Конечно же, одно дело, когда наблюдаешь с дивана. И совсем другое – оказаться в заднице самому.

Дверь в подвал отворилась, впуская живительный глоток воздуха. Девушка закашлялась. Узники тяжело дышали. Драган присвистывал, словно в свисток. Квадратный вновь остановился напротив его камеры, обмахивая лицо журналом с голой девицей на обложке.

– Мрыч! – обратился к нему другой полицай. – Там новенький прибыл! Командир тебе поручил!

– Я занят! Пусть ждёт в кабинете! – крикнул он через плечо, и повернулся к камере Драгана.

Из большого кармана брюк он вытащил бутылку. Демонстративно открутив пробку, сделал несколько смачных глотков. Открытая дверь пропускала свет, и Лёха видел полицая, а вот нового знакомого рассмотреть не мог. Он перевёл взгляд с бутылки на Курбана. Парень не двигался. Нет! Нет! Нет! – схватился за голову Лёха. Мрыч, словно прочёл его мысли, и заглянул в соседнюю камеру.

– Один не выдержал, – констатировал факт. – Кто следующий?! – выкрикнул, разворачиваясь. Лёха дёрнулся от неожиданности. – Что ж, – потирал он ладошки. – Продолжим.

Этому хмырю подходит кличка. Сукин сын. Вода. Чистая, свежая вода. Курбан. Чёрт. Неужели умер? Он уселся на полу, давая отдых ногам, и продолжая вглядываться в силуэт одноклассника. Надежда умирает последней.

Мрыч звякнул ключами и отворил камеру Курбана. Смачный пинок сапога сотряс тело, вяло перевернувшееся на другой бок. Он присел на корточки и прислонил пальцы к шее несчастного.

– Ещё живой, – ухмыльнулся гаденько. – Ненадолго. Второго захода не выдержит.

– Может, один на один, а? – угрожающе прорычал Драган, пальцы обвили прутья камеры. Лица соседа по несчастью Лёха по-прежнему не видел. – Ссышь, мразь! Или как там тебя? – гоготнул он. У квадратного искривилось лицо. У Лёхи по спине поползли мурашки.

Он его уничтожит. Что он творит? Спятил? – Лёха переместил взгляд на беднягу Курбана. – Он же отвлекает его! Благородно, но глупо. Очень глупо. Еда, – живот протяжно заурчал в тишине.

– Тихо! – взревел Мрыч, ударяя дубинкой о прутья камеры. Лёха часто заморгал. Полицай повернулся к Драгану. – Я научу тебя уважать власть, – цедил он сквозь зубы, открывая решётку.

Раздался взмах дубинки, за ним последовал глухой звук. Взмах, звук. Взмах, звук. Лёха зажмурился. Ему захотелось выть от ужаса, разразиться рыданиями, удариться головой об стену, проснуться! Что угодно, лишь бы кошмар прекратился! Новый знакомый героически выстоял, не издавая ни звука.

Мрыч вытащил его в проход. На свету Лёха увидел окровавленные лицо и руки парня. Он корчился, молча перенося издевательства. Смелый. Он очень смелый. Стоп. Где я видел эту прическу? – вытаращил он глаза, безмолвно открывая рот. – Сутулый, наверное, вне себя от счастья. Теперь понятно. Парню всё равно умирать. Квадратный урод не страшнее смерти.

Полицай достал из-за пазухи шокер. Разряд в шею! Драган затрясся всем телом. Теперь он не выглядел героем, кряхтя и поджимая под себя колени. Мрыч замахнулся.

– Нет! Драган! – закричала девушка, сбивая чудищу настрой.

– С тобой мы ещё поворкуем, – безобразно оскалился он, шагнув к её камере, но на пороге возник плечистый, молодой мужчина в форме.

– Лейтенант! – Мрыч раздосадовано прикусил губу. – Я прибыл по указанию командира Крылова! – отчеканил мужчина.