Человек внутри

Мама хвалила Лёшу, но никогда не просила почитать дневник. Она была женщиной занятой и всегда выполняла безупречно работу.

«Но как же так, почему никто не интересуется тем, что я люблю?» – думалось порой Лёше.

Он нарисовал красочную картинку парусной лодки, катающейся по высоким волнам, после устало протёр мутные глаза, почистил зубы и лёг в кровать. Под ватным одеялом было приятно и уютно.

Лёша перевернулся набок хмурым румяным лицом к отворённому окну. Над чернеющими деревьями горели звёзды, искрился бледным светом тонкий полумесяц. В дверь робко скреблась собака Аврора.

Глава вторая

Папа сидел за обеденным столом, укрытым чистой льняной скатертью, и читал старый выпуск популярной газеты за двух тысяча сорок первый год. Единственный выходной он неизменно посвящал тихому задумчивому времяпровождению.

Крупный заголовок на первой странице гласил: «Изобретён чертёж быстроходного корабля, способного в считанные секунды переносить людей за пределы Солнечной системы».

Папа приступил к статье, выделенной жирным шрифтом: «Выдающийся преподаватель физико-математического университета Родион Китин был удостоен премии за самую перспективную разработку в ракетно-космической отрасли. Он долго занимался планом и восемь лет реализовывал замысел на бумаге. Подробный чертёж был впоследствии представлен на ежегодной Всемирной конференции в Санкт-Петербурге. Китин изложил суть концепции перед представителями государств и сумел убедить их в полезности нового изобретения. Сам он говорит, что не жалеет ни единого дня, когда разрабатывал проект. Теперь он направляет все силы на его абсолютную реализацию».

Папа изумился, но всё же воспринял статью неудачной и, выпив чай, перевёл рассеянный взгляд на Лёшу, когда тот спустился по ступеням в кухню, насквозь пропахшую тёмным шоколадом.

– Ты уже здесь! – воскликнул Лёша. Он кинулся в объятия папы.

Они крепко обнялись.

– Я скучал по тебе.

– Я тоже. Надеюсь, ты не сидел целыми днями в комнате?

– Нет. Я ходил гулять. Мама была со мной.

– А бабуля? Ты приглядывал за ней? – спросил насмешливо папа и улыбнулся полными губами. – Ты уже взрослый и можешь быть главным, пока меня нет.

– Трудно. Но я смотрел, чтобы с ней был полный порядок.

Мама бросила прихватки на кухонный стол и подала бабушке вонючую мазь от боли в ногах. Бабушка поворчала о чём-то сердито, впрочем, как обычно. Она нанесла мазь на худые костлявые ноги, поднялась на редкость неуклюже с просторного дивана и взяла очки с тумбы.

Мама подала свежее печенье с шоколадной крошкой. Она ласково потрепала Лёшу за плечо, когда тот загорелся замечательной мыслью. Казалось, всё лицо его было залито светом.

– Раз уж вы свободны, мы можем поехать в город?

– Я бы лучше полежал и посмотрел телевизор, – сказал папа. – Не представляешь, как я устал.

– Представляю, – обиженно буркнул Лёша. Он грустил оттого, что слишком хорошо понимал папу.

– Не печалься. Возьми книжку и сходи почитать к морю, – сказала мама ободряющим тихим голосом. – Но я не сумею прийти.

– Мне надо отдать книги. Я уже все прочитал.

– Так быстро?

– Они не толстые. Я их принесу, и ты сама убедишься.

Папа неуверенно помедлил, а затем отложил газету. Когда Лёша показал все имеющиеся у него читаные книги, он встал из-за стола и проговорил:

– Пошли в море.

Лёша с нескрываемым удивлением сжал порывисто ладонь папы. Его ладонь была большой, шершавой и пахла сильно рыбой.

Мама оставила их наедине и скрылась в гостиной.

– Сейчас же иди собираться. Я так делаю, чтобы ты развеялся. Потом полежу. Ты очень хочешь в море?

– Очень, очень! Неужели… Не верю, что ты возьмёшь меня с собой!

– А я возьму. Давай же, поторопись. Иначе я без тебя пойду.

Лёшино сердце радостно забилось. Он захотел расцеловать папу, зарделся в предвкушении счастья и побежал сразу же к себе в комнату. Там он написал немножко в дневнике угловатым размашистым почерком, пока его не начала доставать громким лаем непоседливая Аврора. Она энергично виляла чёрным лохматым хвостом и задирала тупую сытую морду.

Двадцать шестое июня, воскресенье, 2050

Идём в море! Я и мечтать о подобном не мог. Хочу собственными глазами увидеть дельфина или какую-нибудь здоровенную рыбу. Хочу дотронуться до её красивой переливающейся чешуи и вытянутых развитых плавников. Надо помочь папе…

В этот раз Лёша написал всё правильно, но мало. Он забрал школьную сумку и дневник с карандашом, чтобы написать о маленьком путешествии прямо в лодке. Он переоделся и выбежал на пустой двор, засаженный вьющимися клумбами, огороженными камнями.

Цвели и источали сладковатый аромат пунцовые розы. В благоухающих молоденьких пионах сидели изумрудные лягушки, выпрыгнувшие из неглубокого пруда. Над оранжевыми бархатцами сновали неутомимые пчёлы. Пролетела незаметно, как привидение, бледная бабочка и села на пахучий красновато-бурый цветок.

– Ну что тебе надо? – спросил Лёша, когда заметил собаку, бегущую следом за ним. Он остановился и заглянул в её ласковые чёрные глаза. – Меня папа только-только взял. Что я ему скажу, когда и ты явишься?

Аврора расстроенно лизнула мальчишескую ладонь. Она разволновалась о чём-то сильно и тонко заскулила. Лёше не нравилось волнение, которое нельзя было объяснить. Он думал и пинал камешки.

– Ладно, я возьму тебя. Только пообещай, что не будешь баловаться.

Щеколда глухо звякнула. Аврора порхнула за калитку и понеслась вдоль дорожки.

Папа ожидал у берега в сине-белой резиновой лодке с моторчиком. Он смотрел задумчиво вдаль, где таял в бирюзовой дымке старый маяк, на котором лепились гнёзда, и раздавались птичьи крики.

Тучи прояснялись.

Лёша, похрустывая песком, забрался в лодку и снял сумку с плеча. Переставляя мокрыми лапами, немедленно пристроилась возле удочек Аврора.

– Она за мной увязалась.

– Смотри, чтобы не бросилась за борт, – проговорил папа шутя. – Я не поплыву за ней.

– Пусть только попробует, – уверенно произнёс Лёша. – Но ты поплывёшь, если что. Ведь я не умею. Я умею писать и то некрасиво.

– Поплыву.

Моторчик бодро загудел. Лодка качнулась и заскользила неудержимо вперёд.

Пока они катались, их обдавали мелкие солёные брызги. Аврора, несколько привыкшая к равномерному шуму, больше ничему не радуясь, крепко жалась ко дну. Она обвивала себя хвостом, мелко тряслась, а так как была любопытной, то иногда подсматривала за Лёшей.