Королевство Теней

Марк с упоением говорил о силе и жизни. Своим восторженным монологом он окончательно вытеснил мою холодность, и я неожиданно вернулся в прежнее детское состояние, когда мне доставляло удовольствие рисовать акварельными красками. Я отчётливо услышал зов внутреннего ребёнка, мы обнялись и замечательно поладили, как старые друзья, давно не видевшиеся друг с другом. Между нами возникло понимание.

– Наверное. Так ты всё же сядешь за пианино?

– Сяду и сыграю.

Я попробовал немного остывший сладкий пирог. Он пришёлся мне по вкусу.

– Можешь, будешь кулинаром? – спросил я с жалостливым выражением лица. – Например, поваром-кондитером.

– Нет. Готовка – моё хобби. Оно не очень серьёзное. Садись на диван и наслаждайся сюрпризом.

– Никакой это не сюрприз. Скорее, пытка. Ты даже не поешь пирог?

– Аппетит пропал.

– Нельзя на голодный желудок, хм, музицировать.

– А вот и льзя.

Мы расселись, каждый на своём месте.

Марк занялся игрой, и мне тотчас сделалось плохо. Сердце замерло в груди. Я упал на подушки и будто бы потерял слух.

Появившиеся из ниоткуда Тени обрели реальные формы, схватили меня и, скрутив, понесли из гостиной на задний двор, где шаталась от ветра маленькая уродливая ель. Я кричал, яростно пинался, но они продолжали перешёптываться нестройным хором и смеяться над моей болью.

Марк гнался за нами и приказывал мучителям меня отпустить. Действовали они властно, решительно, толкали и сбивали его с ног, пока я не остался лежать в тишине на синем льду, полностью обездвиженный. Марк успел стиснуть мою хилую руку, и мы молниеносно переместились на чахлый покатый холм с бесцветной зеленью и узловатыми кустарниками. Меня забрали далее. Королевство Теней отворило высокие ворота.

На извилистом пути, вне всякого сомнения, ведущему к Матери, неоднократно попадались иные, раньше не видимые худые Тени, брошенные кем-то жестоким на произвол судьбы. Они существовали в квадратных домах, выложенных из массивных каменных плит, потрескавшихся местами, с высеченными словами на сложном непонятном языке и, как я успел заметить, грязли в убогом, скудном быту, который, однако, состоял в опрятном беспорядке.

Каждая из неразговорчивых Теней владела бедным хозяйством, огороженным забором из низких, болотисто-серых колючек, и глиняной посудой, раскиданной на полу, на котором оседал слой застарелой грязи. Места для сна у неё не было вовсе.

Внутри жилища находилась одна-единственная комната с прорубленным окном в потолке, откуда брызгал грязно-коричневый свет.

Пищали теневые крысы. Тощие, подвижные, они грызли беспощадно хозяев, когда не находили съестного, а те в свою очередь отмахивались в ленивом равнодушии и шипели тихо, чтобы не разбудить детей.

Тени выходили неуверенно и с любопытством осматривали меня, как подопытного. Я перестал вырываться, но ещё дрожал от злости и выплёскивал ярость на осколки толпы, которая подбиралась слишком близко к скользкой тропинке. Меня провожали пустыми дырами вместо глаз.

Вскоре Тени устали и остановились передохнуть на узкой развилке. Некоторые впились в меня мёртвой хваткой, чтобы я не вздумал убежать.

Шуршала ржавая от крови трава.

Стояла духота, и с меня в три ручья тёк пот.

Главная Тень, что поговаривала со мной с детства, встала в небрежную позу, похожую на человеческую.

– Наконец-то, мы дома, – воскликнула она радостно. – Ах, какие у нас здесь поля, просто загляденье! Ты ещё не видал главного и самого интересного. Мы ведь скоро будем у Матери, так что, пожалуйста, не расстраивайся и не красней. А то страшный, злющий, как чёрт! У! Твой друг много чего понимает, но он и не молчит, как мы предполагали. Он отравит тебя, забавный мальчишка. Вернее сказать, отравил бы, но мы вмешались. Пожалуй, мы сделали доброе дело.

– Я был один, когда вы меня потащили?

– Как же, ты одиночка. Кто поможет простому одиночке, который ничего не умеет? Стой, с тобой был другой человек? Неужели Марк с нами? Ничего не пойму, но я обязательно разберусь, сюрпризов и так хватает. Прямо по курсу пятно!

Тень приподняла мне подбородок и затрепетала. Её восторг разделили и остальные.

– Что это?

– Догадайся.

– Дом?

– Удивительный дом!

– Это же… Самый настоящий замок! Подумать только, Мать обитает в замке.

– Она великая, а великим положено жить в огромных и красивых замках, забавный мальчишка. В сказках короли и королевы не ютятся в халупах, в отличие от крестьян. Ну, поехали! – приказала Тень и приникла ко мне безобразной впалой щекой. – Хорошо, конечно, что успели, а то ведь могло быть поздно для пирушки. Хе-хе-хе! Ну-ка, поднажали!

Вскоре мы оказались возле замка, издали ничем не отличавшегося от прочих затхлых жилищ Теней. Над стенами его, наполовину обвалившимися, в особенности, по облезлым каменным бокам, увитым сухими лозами густого плюща, вздымались в бесконечную даль башни, как бы выстроенные друг на друге. От них уже вырастали витые шпили из свинца, а затем начиналось плоское, точно равнина, тяжёлое бежевое небо, вычищенное от белого пуха свободных облаков.

Я вскинул голову и почувствовал воздух, наполненный тысячью зловонными и терпкими запахами и звуками, столь громкими и резкими, что потребовалось немало сил, чтобы их вынести.

Тени в благоговейном ужасе остановились перед ступенями, усыпанными блёклой крошкой, и согнулись в поклоне. Набравшись смелости, они отвесили мне шлепок по заду, видя, что меня позабавило их поведение. Оступившись, я вымочил ботинки в пустом пруду.

В раскрытые двустворчатые двери меня внесли в просторный зал, где переливались ажурные витражи, и оставили на измазанном красном ковре перед Матерью, жадно обгладывающей кости крупного зверька.

– Здравствуй, Паша, – отвлеклась она секунду.

Меня сразу же замутило. Раздался скрежет железа о камни. Двери затворились.

Мать с торжеством опустилась поспешно передо мной и, взяв за локоть, как нашкодившего ребёнка, повела к оформленному длинному столу с разложенными приборами. Я в замешательстве следовал за ней. Отчего-то рука пульсировала саднящей болью. Раскраснелась, словно от ожога.

Мать снова заговорила:

– Приятно повидаться со старым другом. Присаживайся, скоро подадут обед, и мы с тобой вкусно поедим. Что ты любишь более всего? Как насчёт грибов? Мой лучший повар превосходно тушит их с луком, я выращиваю лук, к тому же, я уверена в том, что он к тебе неравнодушен. Я рассказывала ему, что ты ешь на завтрак, и он очень полюбил тебя, потому что он готовит то же самое и ест каждый день. Вчера вот зарубил коровку, очень нежную, чёрненькую коровку, которая, увы, не давала молока. Мы плакали над ней полчаса, а потом разделали. Сегодня мы её не съедим, она пока не готова.

Мать беспокойно шевелила черепом и втягивала дым, струившийся от зажжённого огня.

Она указала на стул, и я присел молча в дурных предчувствиях и, схватившись за скатерть, пролил вино.

– Ну ты, конечно, и раззява! Отчего воды в рот набрал? Пожалуй, ты рыба и грибов не надо. Ещё несварение желудка получишь.

Мать вынула из-под балахона толстых жирных тараканов и запустила мне в лицо.

– Уже пошутить нельзя, что ли?

Скривившись и, превозмогая отвращение, я смял их, как бумагу, и выбросил на пол.

– Перестань!

– Умеешь говорить? Ты даже не ответил на мои вопросы, а они, между прочим, чрезвычайно важные. Возьми-ка, погрызи сушки из чёрствых корок, чтобы живот не бурлил.