Восемь узлов

Наконец Пэйджи смог выдохнуть:

– Надо ехать обратно.

Путь в деревню оказался долгим и по-зимнему холодным. Поезд почему-то остановился на Гнилом поле и не двигался больше часа. От нечего делать Пэйджи и Вита пили в вагоне-ресторане чай, остывший и несвежий. Купленный на ярмарке гербарий из роз рассыпался на мелкие засушенные кусочки и восстановлению не подлежал.

В жизни обоих этот день впоследствии грозился стать одним из самых счастливых, но пока ни помощник пчеловода, ни геверка и помыслить не могли ничего подобного.

***

Когда они подбирались по реке к деревне, Лодочник резко указал Вите на дикий берег, поросший высоким камышом.

– Слезай здесь, – велел он.

– Но почему… – начал было Пэйджи, однако мужчина резко перебил его:

– Она слезет здесь. Ее не должны заметить на переправе с тобой.

Приблизившись к берегу, он поднял весла. Пэйджи помог девушке выбраться из лодки и, не попрощавшись, лишь молча смотрел, как она, прошмыгнув меж заиндевевших сухих камышей, направилась к себе на пустырь.

Хом уже ждал возле переправы. Раздосадованный и замерзший, он ходил взад-вперед по причалу и, завидев лодку, не выдержал:

– Вот ты где! А я тебя уже обыскался. Лекки сказал, ты уехал…

– Я не ребенок, в состоянии и сам дойти до дома! – рявкнул младший, ступая на берег.

– Но я волновался, как ты переберешься через реку.

– Не будь дураком… – начал Пэйджи, но моментально осекся.

Никто не должен был говорить о коварностях реки в присутствии Хома. Все боялись расшевелить в нем воспоминания об утопленнике-Вульфе. Хотя минуло уже столько лет, казалось, будто призрак мальчика до сих пор следует по пятам за своим другом, и нигде не было Хому спасения от этого преследования.

Лодочник же, закончив свои дела и заперев на щеколду ограду причала, кажется, не собирался никуда спешить. Он лишь проверил какой-то бархатный сверток, вынув его из внутреннего кармана, да тут же запрятал обратно и теперь молча наблюдал за перебранкой двух деревенских юнцов.

– Почему этот извращенец на нас смотрит? – недовольно проворчал Хом и повернулся к мужчине: – Эй, мистер, разве вам не пора закрывать переправу сегодня да идти домой?

– А я не тороплюсь, – беспечно ответил Лодочник, прикуривая очередную папиросу зажигалкой, ярко мерцавшей в зимней темноте. – Мне все равно еще надобно отнести Жрецу его исправленные часы, так что торопиться некогда. Жрец поздно ложится спать.

Хом, склонившись к другу, с иронией заметил:

– Представь себе: такой гадкий тип осмеливается ходить к Жрецу в поместье.

Пэйджи не нравилось настроение Хома, поэтому, сменив тон, он решил подольститься к блондину самым безотказным способом – имитируя потребность в чужом красноречии и интеллекте:

– Расскажи-ка лучше про зимнюю ночь, умник.

Хом зарделся. Откашлявшись, он сделал важное лицо и начал:

– В это время бог-Солнце как раз и народится. Солнце возрождается из ледяной черноты, потому что именно в эти длинные зимние ночи день потихоньку начинает увеличиваться. Тьма отступает, чтобы в конце концов признать полное свое поражение и чтобы все смогли засвидетельствовать победу короля-Дуба.

– Король-Дуб всегда побеждает зиму?

Снег перестал хрустеть. Они остановились перед холмом. Хом, кутаясь еще глубже в свой клетчатый шарф, кивнул.

– Всегда. И в этом году меня выбрали на роль короля-Дуба.

Пэйджи уважительно присвистнул. Древний поединок двух королей, Дуба и Остролиста, был важной забавой в деревне. Летом побеждал Остролист и тянул за собой год уходящий, зимой же победа доставалась королю-Дубу и символизировала возрождение солнца. Двое разряженных в солому и зеленые ветви парней обычно колошматили друг друга изо всех сил на потеху собравшимся у костра, но победитель все равно был заранее предопределен ритуалом.

Прошлым летом на роль короля-Остролиста назначили сына мельника, коротышку Чарли с кривыми ногами, и тот радовался своей победе так неистово, что у друзей сводило скулы от отвращения. Поэтому сейчас Пэйджи был спокоен:

– Хорошая новость. Удачи тебе! Наподдай этому косолапому кретину как следует.

Хом ошалело уставился на друга:

– Разве ты не пойдешь к костру?

– Я обещал моей Вите…

«Обещал моей Вите!» При этих словах к горлу Хома подступила тошнота.

– Девчонке из племени чужаков? Не желаю ничего слышать!

Младший развел руки в стороны:

– Я не могу, Хом. Я пообещал.

– Вижу, – резко кивнул молодой Келли. – Вот, значит, на кого ты меня меняешь.

– Ни на кого я тебя не меняю!

Где-то вдали за рекой раздался гудок паровоза, пронзительный и громкий, словно надгробный вопль Банши[4 - Банши – предвестница смерти в кельтском фольклоре. Согласно легендам, эта мифическая женщина-плакальщица живет в болотах. Перед смертью того, кого она оплакивает, Банши издает пронзительный крик.] из болот, предупреждающий о скорой смерти. Хом моментально встрепенулся.

– Что с тобой? – Пэйджи обеспокоенно посмотрел на приятеля.

– Тебе не кажется, что этот звук такой… многообещающий?

Но Пэйджи не понимал, к чему он клонит.

– Хом, это всего-навсего паровозный гудок. Похоже на визг Банши, предвещающий кому-то смерть, как по мне.

Сам Хом казался как никогда растерянным. Не желая больше нервировать друга, Пэйджи аккуратно положил руку на его плечо и улыбнулся:

– Тебе нравится, как звучит паровоз?

Но светловолосый король-Дуб не счел нужным отвечать на столь идиотский вопрос, и остаток пути до пасеки они поднимались на холм молча.

***

Лодочник, выкурив не меньше трех сигарет, наконец добрел до поместья Жреца. Отдав свое тяжелое пальто дворецкому да выпросив чашку горячего шоколада, он без промедлений направился в кабинет владыки местных земель.