Путь магии и сердца

Брови подруги взлетели на середину лба, но лицо не удивлённым стало, а каким-то… совсем несчастным.

Меня её «горе», увы, не тронуло.

– Милли, хватит. Тема закрыта. Всё.

Сказала и снова к изучению газеты вернулась. Просто… просто чтобы занять себя хоть чем-то. С Милли же сейчас говорить невозможно. Подругу, похоже, слегка заклинило.

С фотографического портрета, размещённого на следующей странице, на меня глядел уверенный, чуточку надменный мужчина. Я этого мужчину, разумеется, знала. И, разумеется, лишь по портретам. Принц Кристон собственной персоной.

Красивый, ничего не скажешь. Холёный, как и положено благородному, родовитому и невероятно влиятельному. Нос ровный, подбородок тяжеловат, брови – две чёткие, красиво изогнутые линии. А вот губы… Я невольно отвела глаза. Потом снова к портрету вернулась и мысленно выругалась.

Дохлый тролль! Интересно, как долго мне черты Кирстена в других людях мерещиться будут?

Под фотографическим портретом размещался заголовок статьи. Он гласил: «Принц Кристон жениться не намерен!»

Следом интервью. От Кристона всего с дюжину фраз, остальное – рассуждения газетчика.

В целом всё сводилось к тому, что тридцатилетний наследник престола, который, кстати, ни толикой магии не обладает, намерен жениться только по любви. Ну когда встретит её, любовь эту.

Заявление, разумеется, абсурдное. И этот абсурд виден каждому (принцу тем более), но я прекрасно понимала, для чего Кристон такое интервью дал. Игра на публику, попытка завоевать расположение женского населения, и… дохлый тролль, это действительно хороший ход.

Кристон – будущий король, любовь народа нужна ему как воздух. Сердца мужчин он уже завоевал, ведь именно принц занимается вопросами армии и строительства дорог. Теперь пришла очередь женщин.

Ну какая из нас устоит перед подобным намерением? Даже благородные и образованные хотят верить, что брак по любви – не сказка, а что говорить о кухарках?

К тому же Кристон, насколько мне помнится, не слишком трепетно относится к титулам. Во время поездок по стране он и стражникам руки жал, и пекарям, и пастухам. Следовательно, после подобного заявления у многих незамужних простолюдинок появится мечта – мол, встретит и влюбится. Уровень обожания принца? Зашкалит, разумеется.

А вот второй сын короля Вонгарда… Впрочем, неважно. Он слывёт ужасным занудой и в свете практически не бывает. Даже фотографических портретов почти нет. А те, что есть, – совершенно невразумительные, по большей части размытые. По слухам, младший принц шарахается от газетчиков и их аппаратов как от чумки.

– Ну ничего… – громко вздохнула Милли, опять от газеты отрывая. – Когда вы с Киром помиритесь, мы…

– Мы не помиримся! – рыкнула я. – Мы расстались!

Зеленоглазая бестия не испугалась, наоборот, повеселела.

– А Кирстен считает иначе… – невинно хлопая ресницами, протянула девушка. – Его Рига напрямик спросила, а он ответил: даже не надейтесь!

– Мне плевать, что думает Кир!

– Точно? – В этот миг Милли с её каштановыми кудряшками и тонкими губами сильно напоминала лисицу.

– Прекращай.

Я была серьёзна и предельно зла, и до подруги наконец-таки дошло. Кажется.

С тяжким вздохом Милли встала из-за стола и направилась к платяному шкафу. Вытащила с верхней полки коробку конфет и снова ко мне вернулась.

– Шоколад – лучшее средство от всех бед, – со знанием заявила она.

Неспешно вскрыла упаковку, водрузила коробку на стол.

– Ешь, Эмелис.

– Не хочу.

Милли глянула как на умалишённую, но спорить не стала. Подхватила конфету и небрежно отправила в рот. Тут же слопала вторую, блаженно прикрыла глаза.

– Кайф… – она не говорила, стонала.

Я невольно поморщилась. Сленг, принятый в среде магов, в светском обществе считается жутким моветоном. И так как после академии мне предстоит не с магами общаться, а со знатью, я последние три года все эти словечки из себя выжимала. Видимо, чуть-чуть перестаралась, потому что слово вызвало неприязнь.

– Знаешь, Эмелис… я просто обожаю шоколад!

Взглянув на счастливую физиономию подруги, я смягчилась. Сказала тихо:

– Знаю.

А Милли продолжала:

– Я так люблю шоколад, что сил нет!

– Да, это мне тоже известно…

Подруга третью конфету съела, опять глазки прикрыла.

– А самое интересное знаешь в чём? – спросила она.

– В чём?

Милли открыла глаза, одарила очень внимательным взглядом и лишь после этого призналась:

– Я пыталась его бросить.

О Всевышний!

Я застонала и закрыла лицо руками. Нет. Нет у Милли совести. Вернее – ни совести, ни ума!

– Эмелис, да я не про Кира! – возмутилась подруга. Так натурально получилось, что я почти поверила. – Эмелис, ну правда не про него! Я про шоколад!

– Хорошо, – спорить я не стала. Просто сил на сопротивление не осталось. Добила она меня. Напрочь! – Про шоколад, так про шоколад. Но в последний раз.

– В самый последний! – заверила Милли. Шумно вздохнула и продолжила вещать: – Так вот, я обожаю шоколад. Люблю до умопомрачения. Но в один чудовищно ужасный миг я решила его бросить. И знаешь, что случилось?

– Что?

– Ломка! Первые три дня ещё ничего, а дальше… я только о шоколаде и думала. Чего только не перепробовала – и леденцы, и сахарную вату, и медовые хлопья, но!

– Но? – поддержала я. Исключительно для того, чтобы зеленоглазая побыстрее договорила и отвяла.