Ненависть дождя

Голос у худенькой невысокой Вали оказался неожиданно низким и с цыганским надрывом. На тонкой длинной шее от напряжения вздулись голубые жилки.

«…Парней так много холостых, а я люблю женатого», – поддержала ее тетя Катя, тоном повыше и, пожалуй, погромче. Хозяйка, подперев голову рукой, умиленно слушала их немного нестройное, зато громкое пение. После второго куплета Марина решилась тихонько спросить:

– Полина Григорьевна, а что Ваш муж рассказывал про ту поездку на кордон?

– Ох, уж натерпелся! Уехал на полдня, а вернулся только назавтра к обеду, ладно хоть в отгуле был. А я как испереживалась! Попали в грозу, у Тани роды начались, он за врачом поехал, да чуть не утонул. На рассвете только машину вытащили, а Татьяну не то что на грузовике везти, ее и трогать нельзя было. Он записку-то уже утром в райцентр отвез, вернулся в город голодный, грязный, не спавший. Правда, подработал немного: кого-то из деревни в аэропорт отвез, аж в самое Толмачево.

– Из какой деревни, из Белого Яра?

– Да я почем знаю? Может, где по дороге попросились. Тогда же доехать до города – целая оказия была. Потом уже через месяц снова туда ездили с Анной Петровной.

Она замолчала, вслушиваясь в пение, и вдруг, оглушив Марину высоким, почти как сопрано, голосом, подключилась к последней строчке: «…А я люблю женатого». Певицы так разошлись, что закончив одну песню, затянули следующую – «По Дону гуляет казак молодой». Марина присоединила и свой голос. Допев до конца, соседки единодушно одобрили ее вокальные данные, «не хуже, чем у Коли с Леночкой». А Катя гордо сказала:

– Марина не только петь может, она в Университете учится и в газете работает.

– Да, кстати, – к слову вспомнила Марина, – мне надо бы сегодня еще поработать над статьей.

– Подождите, хоть чаю выпейте с булочками, – Полина Григорьевна засуетилась, накрывая к чаю.

Катя стала ей помогать, а Валя заинтересовалась:

– О чем же Вы статью пишете? Про Новосибирск?

Говорила она совсем тихо, даже не верилось, что только что горла из этой русоволосой женщины лились такие мощные звуки.

– Про завод и его бывшего директора, он теперь в Москве человек известный, могут напечатать.

– А я, представляете, работала на том заводе, давно, сразу после техникума. Два года на АТС отработала, а потом уже на почту устроилась. Зарплата меньше стала, но уж очень ездить далеко было, да еще эти круглосуточные дежурства.

– А в семьдесят девятом Вы там не работали? Директора Краснова не помните?

– Как раз работала и директора, конечно, помню. Его трудно забыть: он такую реконструкцию провернул, до сих пор за счет этого завод не умер. Да и собой был такой видный мужчина: молодой, высокий, энергичный.

Это просто был подарок судьбы, и Марина сразу спросила:

– А не было у него здесь романа какого-нибудь, раз он такой интересный?

– Любовь у него была, очень тайная, никто и не знал.

– А ты, Валь, откуда знаешь, если тайная? – вмешалась Полина Григорьевна, расставлявшая чашки с чаем. Валя неторопливо продолжала свой рассказ: то откусит булку, то отхлебнет чай. Марина машинально уплетала сдобу, стараясь не проронить ни слова.

– А я их видела, когда на АТС дежурила. Вечером после работы, уже все ушли, а они шли от заводоуправления напротив нашего окна. Такая девушка симпатичная, стройненькая. И не держались за руки, а видно было – хорошо им вместе. И так, не спеша, беседуя, дошли они до проходной и разошлись.

– А почему сразу – любовь? Просто случайно вместе шли с работы, – опять не утерпела хозяйка дома, не забывая подложить Марине очередную булочку.

– Да нет, что бы он пешком шел, у него машина стояла на территории? Это он девушку провожал, а она, наверное, кем-то в заводоуправлении работала. Так они друг на друга посмотрели – и разошлись: она – в проходную, а он – обратно, к машине. Я ее потом несколько раз видела, когда в пятницу в пересменок выходила, она в автобус садилась, который на базу ездил. Приметная девушка: глаза голубые и куртка голубая красивая.

– А фамилию ее или должность не узнали? – проглотив последний кусок, быстро спросила Марина.

– Нет. Зачем мне? Языком трепать, да сплетни носить? А Вам это зачем? Уж не собираетесь ли Вы про это писать? У некоторых журналистов – ни стыда, ни совести.

Валя смотрела на Марину с крайним неодобрением.

– Ну, нет, про это я писать не собираюсь! – совершенно искренне заверила Марина собеседницу.

– Нет-нет, что ты, Валя! Марина – совсем не такая, она сплетни не собирает, – поддержала по-родственному Катя, в глаза не видавшая Марининых статей.

«Обязательно пришлю ей почитать парочку», – с благодарностью подумала Марина.

9

Только в десятом часу вечера, Марина смогла начать «работать над статьей». Раскрыла блокнот на любовном треугольнике, штриховые линии провела сплошными, задумалась. «Кто она, эта девушка? Была ли она действительно любовницей Краснова? Могли ли они так тайно встречаться, что даже заядлые сплетницы, вроде Надежды Дмитриевны, ничего не узнали? Куда она ездила по пятницам? Не на свидание же в заводском автобусе? Может, она жила в этом Завражино? Тогда о ней можно там и разузнать. А если повезет, то и про то, что случилось на базе. Придется завтра с утра ехать туда, искать бывших там 20 лет назад очевидцев. А что я знаю о тете Тане?» – Марина нарисовала ниже первой другую схему. Главный квадрат – «тетя Таня», от него 4 стрелки в нижний ряд в квадраты: «муж Саша (погиб)», «авария», «ребенок (удочерили)», «фотография (украли)». «Фотографии крадут, например, чтобы дать киллеру. Но зачем красть фото давно погибшего человека? Бред какой-то! Нет, бред – самое легкое объяснение, сумасшедший преступник – и все тут. Есть здесь простое логичное объяснение. И я должна его найти».

Марина вставила еще один квадрат «роды» между гибелью Саши и аварией и внимательно посмотрела на получившуюся цепочку: «Случайный ряд, роковая судьба? Или чья-то злая воля? Чья, Краснова? Зачем ему это?» Марина искала и не находила никакой связи между событиями нынешними и двадцатилетней давности. Ей казалось, что разгадка где-то близко, может, осталось задать всего один вопрос, но какой и кому?

Она решила проставить точные даты и пошла к Кате за помощью. Катя в зале пила чай с конфетами и смотрела телевизор, приглушив звук. Чайник с кипятком, заварник и вторая чашка стояли наготове. Она сразу налила Марине чай и спросила:

– Ну, как, статья получается?

– Не хватает материала, хорошо бы завтра съездить на заводскую базу. Не знаете, где это Завражино, как до него доехать? На автовокзале нет такого автобуса.

– Нет, никогда не слышала. Автобус может и от вокзала ходить, и от метро, и от завода, – Катя немного подумала. – Давай завтра с утра сходим на почту к Вале, она даст позвонить на завод.

– Точно. Как это я сразу не догадалась? Расскажите мне еще про тетю Таню, а то я дат не знаю. Когда ее муж разбился? Когда она родила? Когда погибла?

– Саша погиб, точно помню, в восьмидесятом году в последний день мая, только первое тепло установилось. А Таня – в восемьдесят первом в июле… – Катя достала из шкафа альбом, открыла, – вот она в гробу, и дата 25.07.81, значит двадцать третьего погибла. Ну, точно – двадцать третьего! Обязательно надо будет помянуть, царство ей небесное! И как из головы вылетело? Я же на Троицу ходила их с тетей Аней могилки проведать. А потом уже – на мамину пошла, она на том же кладбище…

– Тетя Катя, простите, – как можно мягче остановила ее Марина, – но Вы не сказали, когда тетя Таня родила.

– А Таня родила летом, раньше срока, а в июле или в августе – не помню. Мы ведь даже не знали сначала, потом нам уж сообщили, когда она в больнице лежала. Ну, мы с мамой к ней приходили, свиданий не было, только передачу приняли. Ты уж извини, столько лет прошло, помню только, что жарко очень было, а дождей мало. Замучились огород поливать.

– А Вы не помните, это было раньше или позже того, как мама приезжала?

– Да разве Лена в тот год приезжала? Ты, наверное, спутала, Марина. Как бы она одна с маленьким ребенком поехала, ведь в тот год Коле отпуска не дали? Вот на другое лето они вдвоем приезжали, но уже на похороны Тани.

«Ничего я не спутала. У Маши в паспорте черным по белому написано «Место рождения – г. Новосибирск»», – хотела возразить Марина, но сдержалась и не стала спорить с теткой. Наверное, та преувеличила степень близости, не так уж часто они виделись с бабушкой Аней, пока пожар не привел их под эту крышу. А летом в заботах об огороде и вовсе некогда было по гостям ездить. Расстояние – большое, транспорта было мало, телефона не было и нет. Конечно, бабушка когда-нибудь да сказала родственником о кратком визите снохи и рождении внучки, да это все забылось, вытесненное драматическими родами Тани. Можно предположить, что они случились вскоре после…

– Марина, не слышишь?

Задумавшаяся Марина вздрогнула:

– Что, теть Кать? Спасибо за чай, добавки не надо!

– На здоровье, Мариночка! Только я – не про чай, я говорю, можно в атласе Завражино поискать. Вон, у Пети на полке с краю стоит большая книга – «Атлас автомобильных дорог».

– Вот хорошо! Сейчас посмотрю, а потом еще поработаю. Можно я альбом прихвачу, перед сном полистаю?

– Бери, конечно, завтра же последний день.