Дом, у которого вынули душу

– Как дела у Марии? – спросил, наконец, Алекс, чтобы хоть как-то развеять тишину.

– Нормально. Вчера у нее был аукцион, все ее картины раскупили.

– Отлично.

Опять натянутая тишина. София вздохнула, перевернулась на бок лицом к спинке дивана и накрылась пледом с головой, давая понять, что разговор окончен. Блеклое зимнее солнце показалось из-за горизонта и тут же утонуло в тяжелых снежных тучах. Снега, однако, пока не было. София спала, Алекс дремал в кресле. Дом окутала тишина. Лишь о чем-то своем поскрипывали балки на чердаке.

***

Зачем он пришел сюда? Его никто не звал. Он оставил Хозяйку и Девочку одних, бросил их. А теперь ходит здесь на правах хозяина и распоряжается тем, что ему не принадлежит! Да еще вздумал подняться на чердак. Чердак… Я много раз слышал, как вздыхала сама Хозяйка, говоря кому-то, что хочет, чтобы Девочка была счастлива. И сама Девочка часто говорила мне, что хотела бы оказаться там, где никто не плачет и все счастливы. В том месте, куда я пытался ее отправить, никто не плачет и все счастливы. Что же тогда пошло не так? Почему Хозяйка плачет? Я чувствую ее горе, чувствую, как оно пропитывает мои стены, просачивается сквозь перекрытия в подвал. Неужели она несчастна?

В больнице

Из дремы их вырвал звонок телефона. София судорожно вскочила, схватила телефон, в спешке выронила его. Наконец, трясущимися руками нажали на кнопку приема вызова.

– Да, алло! Алло!

– София, это я, Игорь.

– Ч-ч-черт, – выдохнула женщина.

– Есть какие-нибудь новости?

– Нет, пока никаких. Я собираюсь ехать в больницу, буду сидеть под дверями до тех пор, пока меня не пустят к моей девочке!

– Не лучшая идея, но если ты не собираешься отступать, то подожди полчаса – я заберу тебя. Дождешься?

– Да, – после недолгого молчания ответила София.

– Хорошо. Если что-то будет нужно, сразу звони на этот номер.

– Послушай, Игорь, зачем тебе это все?

– Как-нибудь потом расскажу. До связи.

Все это время Алекс внимательно прислушивался к разговору, но кроме слов Софии ничего не услышал. Между тем женщина отложила телефон, встала с дивана и скрылась в кухне. Через минуту оттуда раздался перезвон посуды, звук льющейся воды, стук ножа о разделочную доску – в общем, все те звуки, которые свидетельствуют о том, что готовится завтрак.

София была деятельна: резала хлеб и колбасу, делала бутерброды, укладывая их в пластиковый контейнер, снова варила кофе, что-то бурчала под нос. Она была настолько сосредоточена, что не с первого раза услышала, как Алекс окликнул ее.

– Что? Чего тебе? – спросила она, не оборачиваясь к нему.

– Я спрашиваю: ты собираешься в больницу?

– Да, собираюсь.

– Я с тобой.

– Как хочешь, – пожала плечами женщина.

– Почему этот Игорь названивает тебе?

– Ты снова за свое? – София обернулась к бывшему мужу так резко, что неприбранные волосы взметнулись вихрем. – Какое тебе дело до этого? Не ты ли бросил нас, променяв на молодую… На молодуху?

– Я просто….

– А вот не надо просто! Это тот человек, который помог увезти мою дочь в больницу и был рядом со мной всю эту чертову ночь!

– Карина и моя дочь! – начал закипать Алекс.

– Конечно, твоя! Вспомнил, что называется!

– А ты… Ты… – искал он, чем бы уколоть Софию. – Надо было не трахаться с малознакомым мужиком, а за дочерью следить.

Глаза Софии помертвели и налились слезами. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же его закрыла. Алекс хотел сделать Софии больно – он добился этого. Вот только ярость его тут же потухла, а вместо желания обидеть появился стыд и злость на себя за такую низость.

– Прости, я не это хотел сказать. Я не знаю, что на меня нашло.

Но женщина не смотрела на него – казалось, она полностью ушла в себя. А на кухне начала твориться бесовщина: все дверцы начали закрываться и открываться, оглушительно при этом хлопая, стол, стулья, холодильник и прочая мебель начали плясать на месте, свет мигал, краны то открывались, то закрывались. Алекс стоял столбом, не в силах пошевелиться. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы снова не раздался звонок. София схватила телефон, прижала его к уху, внимательно вслушиваясь в речь на том конце трубки. «Я скоро буду», – и отключилась. Прошла мимо Алекса, не взглянув на него. Разделась на ходу, сбросив с себя домашнюю одежду, будто и не было его здесь, будто он был пустым местом для нее. Натянула джинсы, свитер и куртку, всунула ноги в ботинки и вышла из дома, даже не закрыв дверь.

Алекс боязливо заозирался по сторонам, боясь, как бы гремевшие на держателе ножи не полетели в него. Не дожидаясь этого, он стремглав кинулся в прихожую, схватил куртку и, закрыв дом, сел в машину и поехал вслед за Софией.

***

В приемном покое дежурила новая медсестра. Но, увидев взлохмаченную Софию и запыхавшегося мужчину за ее спиной, поняла, что именно о них предупреждал ее Заболоцкий.

– Вишневские? – уточнила она на всякий случай. Оба кивнули. – Разденьтесь, пожалуйста.

София и Алекс скинули с себя куртки и шапки, натянули бахилы и отправились за медсестрой. Комфортабельный, но очень медленный лифт доставил их на четвертый этаж – в отделение интенсивной терапии. Троица шла по тихому белому коридору. Из-за открытых дверей палат доносилось мерное пиканье кардиомониторов. Медсестра остановилась рядом с палатой номер четыреста тринадцать.

– Так, Вишневская Карина. Восемь лет, – читала она с планшета. – Политравма. В коме. Состояние нестабильное. Входите, – шагнула она в палату, Алекс и София молча вошли за ней.

Медсестра подошла к кровати, проверила какие-то датчики, поправила капельницы, пошевелила трубочки и снова обернулась к паре.

– Состояние нестабильное, как я уже сказала. В любой момент может понадобиться вмешательство медицинского персонала. Егор Михайлович разрешил вам побыть с дочерью. Если понадобится помощь, нажмите на красную кнопку в изголовье. И ради бога, – повернулась она к ним на пороге палаты, – не передавите трубки и не пытайтесь вытащить их. А то всякое у нас было.

Медсестра вышла, деликатно прикрыв дверь. Палата была просторная, вторая кровать пустовала. Алекс присел на нее. София взяла стул, придвинула его к кровати, на которой лежала Карина, села и осторожно взяла девочку за руку.

– Карина, детка, – проговорила она сбивающимся голосом. – Ты слышишь меня, солнышко?

Она прижала тонкую, почти прозрачную руку дочери к своей щеке.

– Карина, доченька, пожалуйста, послушай меня, – сбивчиво лепетала София. – Ты только поправляйся, пожалуйста. Мы найдем Матрену, сошьем ей новое платье, как ты давно хотела. И съедим целую коробку печенья за один раз. И щенка заберем – того, с улицы, которого ты просила. И на море! Обязательно на море поедем. Ты слышишь, Каринка? – но ответом для Софии по-прежнему было мерное пиканье и шум аппарата ИВЛ.

Внезапно больничную тишину нарушил мужской бас и недовольный женский крик:

– Мужчина! Вы кто? Говорю же: Вам нельзя сюда! Сюда только родственников пускают!

– А я и есть родственник!