Дом, у которого вынули душу

– Не трогай ничего! Я сама уберу! – и потащила упирающуюся и плачущую девочку на второй этаж, попутно отвесив ей несколько шлепков.

– София, прекрати! – крикнул он жене в спину. – Оставь ребенка в покое!

– Без тебя разберусь, Макаренко хренов!

Через несколько минут София вернулась на кухню и принялась убирать с пола осколки фарфора и торт.

– Я хотел бы попросить… – начал Алекс.

– Нет! – яростно перебила его жена. – С этого момента ты проводишь с ней время только дома! Ты просто не создан для детей! У вас вечно какие-то приключения! То руку сломали, то пчелы ее покусали, теперь вот драка! Хорош отец – ничего не скажешь! Умудрился испортить день рождения дочери дважды за сутки!

– Можно подумать, ты – идеальная мать! – дочери не было рядом, поэтому Алекс не стал сдерживаться. – Ты обращаешься с ней хуже, чем с собакой! Подавляешь ее, бьешь! Ты думаешь, если попросить ее ничего не говорить папе, она будет молчать? Как бы не так! Если начнется суд, то все это будет не в твою пользу, так и знай!

– Ты не живешь с нами, поэтому не знаешь, как тяжело мне приходится. Посмотрела бы я на тебя, если бы ты проводил с ней дни напролет.

– Я просил тебя отдать ее мне!

– Еще чего! Чтобы она жила с твоей потаскухой? Только через мой труп!

– Причем здесь это! Я снял бы квартиру и…

– Да, квартиру, в которой заправляла бы твоя потаскушка!

– Прекрати! – хлопнул Алекс кулаком по столу. – Почему ты не сказала мне, что у нее снова начались приступы?

Этот вопрос застал Софию врасплох.

– Думаешь, это так легко – растить ее в одиночку? Думаешь, я не устаю? Я устала! Я устала быть матерью! Я хочу быть просто женщиной, я хочу быть счастливой! Я устала быть сильной!

– София, но я же…. – начал Алекс.

– Что «я же», что?

– Я хочу тебе помочь, но ты не даешь.

– Не нужна мне твоя помощь, – зло крикнула она. – Мое решение о том, что я не отдам тебе Карину после развода, было ошибочным. Если хочешь – можешь забирать ее с собой хоть завтра. Вещи я сама привезу. Я устала. Мне надоело тащить этот чемодан без ручки. Я не могу ее больше видеть – чем старше она становится, тем больше она похожа на тебя. А ты предатель, и я тебя ненавижу, – она по-детски шмыгнула носом и с вызовом посмотрела на Алекса.

Он в ужасе смотрел на нее, не веря, что его жена, его София, которая всегда была доброй и отзывчивой, может говорить такие слова. И о ком! О собственном ребенке!

– Послушай, ты сейчас не в себе, – попытался он успокоить ее. – Сегодня у всех был нелегкий день. Давай завтра обсудим это.

– Ага, вот ты и сдулся, – невесело усмехнулась она. – Был папа – и нет папы. Испугался, что останешься один на один с ненормальной дочерью, которая твоей потаскухе не нужна будет. Спокойной ночи.

На кухне воцарилась тишина – только дождь барабанил по стеклу, отсчитывая ритм надвигавшейся ночи. Алекс молча сидел за столом, глядя в одну точку. А за ним, без его ведома, внимательно наблюдала пара детских глаз.

Насильно уложенная матерью спать, Карина плакал. Когда же она поняла, что слезами маму не разжалобить, то решила действовать. Откинув одеяло, спустила босые ноги на пол. В комнате царила темнота, поэтому, чтобы было не так страшно, она подхватила Матрену и на цыпочках пошла к двери. Тихонько открыла ее, так же осторожно, чтобы не скрипнула лестница, спустилась вниз и притаилась в углу за открытой кухонной дверью.

Она слышала все, о чем говорили родители. Что-то ей было ясно, как божий день, чего-то она не понимала. Но самое главное для себя она вынесла: мама больше не любит ее. Карина пыталась вспомнить, чем так сильно обидела ее. Не почистила зубы позавчера? Но мама этого и не заметила. Может, из-за разбитого блюдца с тортом? Тоже нет – мама никогда не ругала ее за такое, всегда говорила, что к счастью. От усталости и слез думалось девочке тяжело. Мысли ворочались неподъемными камнями, она часто повторяла про себя одно и то же слово по слогам в прямом и обратном порядке.

За всеми этими раздумьями она едва ли не пропустила момент, когда София направилась к выходу из кухни. Вжавшись в угол за дверью, Карина умоляла своих детских богов лишь об одном – чтобы мама не заметила ее. Но София была настолько сосредоточена на себе, что прошло мимо дочери, не обратив на нее внимания.

Карина постояла еще немного, наблюдая за отцом. Тот сидел молча и неподвижно, как статуя, потом внезапно, так, что Карина вздрогнула, хлопнул ладонью по столу, негромко выругался и пошел в гостиную.

Понурившись, девочка побрела в спальню. Забравшись в кровать и накрывшись одеялом с головой, она стала напевать себе под нос какую-то песенку. Через пару минут она услышала, как дверца шкафа, стоящего напротив кровати, тихонько поскрипывает в такт мелодии. Карина вылезла из-под одеяла. Наступила тишина.

– Велька, это ты? – шепотом спросила она. Дверца скрипнула один раз. – Мне так грустно, Велька. И страшно, вдруг мама отдаст меня злобной потаскухе?

Дверца скрипнула два раза, из коробки с игрушками выскочил мяч и подкатился к кровати.

– Уже поздно играть. Лучше расскажи мне сказку, – попросила Карина.

Едва она произнесла это, как дверцы шкафа бесшумно открылись, и одежда, висевшая на плечиках, с тихим шорохом разъехалась в разные стороны как занавес. Стенка шкафа осветилась мягким желтым светом, и на ней проступили черные тени – три фигуры: мужчина, женщина и маленькая девочка. У сказки менялись декорации и сюжет, но одно было неизменно: папа, мама и их дочь всегда были вместе, помогая и спасая друг друга. Карина счастливо улыбалась, наблюдая за тенями. В душе у нее воцарился мир и покой. Не досмотрев сказку до конца, она уснула.

***

Скрипеть мебелью да показывать сказки – единственное, что я мог. Это раньше, когда она была совсем крошкой, достаточно было подкатить к ней погремушку, помигать ночником или покачать ее кроватку. Но девочка растет, становится старше, и порой ей уже не хватает моих утешений. Да и как я могу помочь ей и утешить ее? Ведь я обычный старый дом…

У психолога

Утро снова выдалось мрачным и сырым. Дождь так и лип к окнам, размывая уличный пейзаж до серого месива. Впрочем, за столом тоже было не лучше. Даже Карина, обычно болтливая до ужаса, сегодня молчала и ничего не ела.

– Карина, солнышко, с тобой все в порядке? – забеспокоилась София.

– Да, все хорошо.

– Что же ты не ешь? Дай лоб пощупаю, – с этими словами женщина наклонилась к дочери и прижалась губами к ее лбу.

В этот момент Карина вдруг заплакала, обхватила Софию двумя руками и заговорила быстро, глотая окончания:

– Мама, прости меня, я не хотела тебя обижать, только не переставай меня любить! Не отдавай меня никакой потаскухе. Я буду послушная, я буду чистить зубы, буду убирать игрушки, только не выгоняй меня!

Слова лились из девочки дробным сбивчивым речитативом, крупные, с горошину, слезы катились по щекам.

– Ты хотела, чтобы ситуация разрешилась? Вот, пожалуйста – теперь нам точно необходимо поговорить, – произнес Алекс.

– О чем поговорить? – София делала вид, что не понимает его.

– Боже мой! Хватит ломать комедию! – вспылил мужчина. – Это невыносимо! Мы отравляем жизнь не только друг другу, но и ребенку.

– Велька сказал, что ты не отдашь меня, – всхлипнула Карина, и эти слова заставили родителей замолчать.

– Малыш, мы же обсуждали Вельку, – осторожно произнесла София. – Это просто выдумка.

– Нет! Нет! Неправда! – воскликнула девочка. – Он утешает меня, показывает мне сказки, играет со мной. Он правда есть, он живет в шкафу!

Родители переглянулись – им сразу стало не до выяснения отношений. Оба поняли, что сейчас важнее всего спасать ребенка, причем любой ценой. София начала судорожно перебирать контакты телефонной книги в поисках номера того самого капустного профессора.

Уже через час все трое сидели в белом стеклянном кабинете психолога. Помня Карину и ее проблему по прошлым визитам, он сразу начал с места в карьер.