Бюро расследований «Агата»

Мы не рождаемся со штампом «хороший» или «плохой» на лбу. Мы рождаемся людьми. Кто взял кисточку, чтобы нарисовать первую линию на листе этой жизни. Какими были те цвета?

Герцогиня медленно приблизилась, наклонилась так, чтобы их глаза оказались на одном уровне, а потом потянулась и провела кончиками пальцев по синяку на виске внучки. Она почти не касалась кожи, но Агата ощутила, насколько холодной была её рука.

– Мы похожи внешне, мы похожи судьбами, Агата. Наши отцы ненавидели нас.

Герцогиня положила руку на плечо внучки, провела вниз, не касаясь оголенных участков кожи.

– Я не была нужна отцу. Его любимой дочерью была Империя. Ей он отдал всего себя.

Женщина выпрямилась и сделала шаг назад. Её взгляд изменился, руки сжались в кулаки. Обида на отца до сих пор не прошла. С каждым годом, с каждым прошедшим днем она становилась только сильнее.

– Разница между мной и братом всего одиннадцать месяцев. Жалкие одиннадцать месяцев сделали одного ребенка наследником отца, а другого невидимкой. Пустышкой! Я была для него никем. Всё, чего я хотела, всё, о чем просила – немного ласки. Да, я была настойчива. Я врывалась к нему в кабинет, а он отсылал меня с няньками. Отворачивался, когда видел в детской, – голос герцогини стал злым. Она невидяще смотрела в стену.

Агата, терзаемая любопытством, готова была выдать давно заготовленные вопросы.

«Почему вы отказались от титула Наследной Принцессы?»

«Почему сбежали из дворца?»

«Почему свергли отца с трона?»

«Зачем вам я?»

И еще несколько десятков подобных.

Но она так и не сказала и слова.

Перед ней неожиданно оказалась не герцогиня Валлу, а та маленькая девочка, которую описывал как-то Император Карл. Ребенок, желающий только любви, а встретивший равнодушие.

Агата попыталась вспомнить, как вела себя, когда поняла, что собственный отец её избегает. Что она чувствовала, видя в глазах отца отвращение и страх?

Боль.

Несправедливость.

«В чем моя вина? Что я сделала? Я виновата в том, что родилась?»

Вот о чем она думала тогда.

Эти чувства потерялись в глубинах души, но так и не исчезли. Время от времени они появляются на свет и жалят так же больно, как и прежде.

«Я смогла отпустить это. Я смогла не зацикливаться, а она – нет», – думала про себя Агата, но справедливости ради она не забывала, что любовь отца в её жизни смогли заменить мать, брат и дядя. У неё была семья, у герцогини – только она сама.

– Мы становились старше, но ничего не менялось, – продолжала тем временем Кэт Валлу, – я хотела стать лучше брата в науках. Это было совсем не сложно. Братец оказался на редкость туп. Я думала, что отец заметит мои успехи, порадуется им. Я не хотела ничего кроме его похвалы. Я так старательно училась, что придворные начали называть меня затворницей и ханжой. Поползли слухи. Они шептались за моей спиной! Распускали сплетни! И когда учителя представили отцу отчет по мне, он сказал, что нашел мне жениха! Что женщина должна уметь рожать здоровых наследников!

Герцогиня повернулась к Агате так резко, что та против воли вздрогнула. Странные алые глаза метали молнии, на бледных щеках показались красные пятна.

– Он собирался отослать меня прочь! Я вышла из себя впервые за столько лет… Я проклинала его! Я разнесла весь его кабинет! А он ударил меня! Ударил так, что я ударилась виском об угол стола! Я потеряла сознание, а очнулась уже в своей комнате. Он запер меня, и запретил кому-либо подходить. Он даже не вызвал для меня доктора! – женщина упала перед Агатой прямо на пол и схватила её за руки, резко притянув к себе. – И тогда я поклялась себе, что однажды уничтожу его… Уничтожу и займу трон Империи. Я поклялась, что убью его собственными руками.

Герцогиня впилась глазами в лицо внучки и шепотом продолжила:

– Я лично опустила гильотину на его шею… он смотрел на меня… именно в тот момент, я уверена, он, наконец, по-настоящему увидел меня…

Она внезапно расхохоталась, запрокинув голову, а потом закашлялась.

Агата с трудом вырвала ладони из судорожной хватки герцогини, налила воды из графина, что всегда стоял в комнате, и протянула стакан бабушке. Большая часть воды оказалась на её лице и платье.

Кашель никак не проходил, превратившись в приступ удушья.

Агата метнулась к входной двери и резко дернула ручку на себя. В общем коридоре должна быть охрана.

– Личного доктора герцогини сюда! Живо!

Один из парней в униформе тут же побежал в сторону лестницы, а Агата вернулась к герцогине.

По подбородку женщины стекала кровь, она прижимала руки к груди, кривясь от боли, но упорно тянула Агату к себе.

– Ты… ты сядешь на трон… моя кровь… должна быть на троне… – сквозь хрипы услышала Агата. Пальцы герцогини судорожно сжимали запястья девушки, а красные глаза метались по лицу, так похожему на её собственное. – Ты… совсем как… я. Ты должна…

Входная дверь со стуком распахнулась, и в комнате резко стало очень многолюдно.

Агату с подобающими поклонами оттеснили от бабушки, но взгляд леди был все также приклеен к её лицу.

Едва за шумной процессией закрылась дверь, Агата подняла с пола пустой стакан.

Внезапно все встало на свои места.

– Больше мне не нужны ответы. Теперь я вижу все, – сказала она, разглядывая капли крови на кромке стакана.

Она думала, что ответы помогут, что на душе сразу станет легче.

Тогда почему на глазах наворачиваются слезы?

Агата провела пальцами по щеке и с удивлением посмотрела на слезу.

«Обида въелась ей под кожу, уничтожила душу. Она сама согласилась на безумие. Сама сделала тот шаг, за которым была только пропасть. Сама обрекла себя на одиночество. Неужели мне жаль её?»

***

Ближе к обеду Агата всё-таки выбралась на разведку, хотя и не совсем так, как представляла себе. В её планах не было двадцати человек сопровождения.

Дворец активно готовился.

Агата не хотела об этом думать, но придворные готовились к её коронации.

Император официально признал её Наследной Принцессой и, в отсутствие других наследников мужского пола, она главный претендент на трон.

Как бы ни хотелось ей свободной и тихой жизни, она была готова стать Императрицей и сделать все, чтобы сохранить Империю в целости и сохранности, если главный наследник отступится.