Деяние Луны

Пожав плечами, словно не понимая, что может привлекать в высоком и красивом парне, девочка на миг замерла, став похожа на антилопу, которая почувствовала приближение хищника:

– Нам надо уходить. Брат скоро поднимется.

– И что будет?

– Ужин.

– А если я не голодна?

– Мою маму не волнует чужое мнение.

«Особенно, если это мнение еды», – съязвил внутренний голос.

Подмигнув мне, Катя распахнула окно: – Давай, за мной.

– Туда? – я в шоке уставилась на неё, потом перевела взгляд на маленький карниз. – Но зачем? Я голосую за баррикаду.

– Не выйдет, дверь открывается наружу, – шторка даже не шевельнулась, когда малышка оказалась на подоконнике. Ни единого звука, даже ветер, видно, пропустил плавное движение ребёнка. – Брата это не остановит.

Лезть не хотелось, но ждать встречи, послушно сидя в комнате, тоже. Хотя больше всего на свете меня страшил лишь Костя. Моё тело рвалось к нему, отметая разум, желая прижиматься к коже, ласкать рельеф мышц, изучая каждый изгиб, каждую ямочку, дабы впитать его облик в себя.

– Хорошо.

Быть может, эта девочка – единственный путь отсюда, и кто знает, что будет, если пренебрегу этой попыткой.

В конце концов, любой вариант, каким бы он ни был, имеет шанс на удачу.

«Не попробуешь – не узнаешь. Но корову на льду это не спасёт», – снова самоирония, предпочитая панику наигранной смелости:

– Веди.

– Смотри, вот этот выступ очень удобный, – давала наставление Катя, – ставишь ногу сюда, а другую, – пальчик указал на проём в кирпичной стене дома, который был едва заметен из-за набившегося в него снега, – сюда. Затем хватаешься за ветку.

– Не проще упасть? – ветка дуба была в двух метрах от дома. Не уверена, что даже в прыжке успею дотянуться до неё.

– Сломаешь ногу, руку, шею.

– Ясно, – ни один из вариантов не устраивал, да и если сорваться вниз, не думаю, что исход был бы иным. – Ты просто моей смерти хочешь. Могла бы в этом признаться.

– Это легко! Только повторяй за мной, – и, дабы убедить меня в простоте поставленной задачи, Катя изящно прошлась по карнизу, совсем не замечая, что выступ шириной сантиметров семь. Затем встала на краю, чуть приподнявшись на цыпочки, и прыгнула вперёд, устремляясь к ветке, словно маленькая обезьянка. Ухватившись за изогнутый сук обеими руками, девочка сноровисто подтянулась и, закинув ногу наверх, быстро влезла на него.

«Да быть того не может!» – все её передвижения заняли несколько секунд. Катя будто ходила по дороге, не боясь оступиться, не бросив даже взгляда на торчащие поленья, которые валялись во дворе.

– А можно, я жить тут останусь? – умоляюще бросила я взгляд на неё. – Это безнадёжно, вряд ли получится.

Высота меня не пугала, хотя, думаю, весьма неприятно упасть со второго этажа. Только вот разум подкидывал цифры, утверждая, что возможность лучшего исхода ноль процентов. Ну как, как с такими цифрами я могла сделать шаг вперёд?

– Ну и? – нетерпеливо потребовала малышка.

Я выдохнула, мысленно выбирая, какой из двух зол менее приятен, ругая парня за то, что его молчаливость и явные попытки избежать ответа подтолкнули меня к этой глупости. Если бы не он, я бы никогда не сделала шаг, который оказался первым и последним в этой жизни.

Нога соскользнула с обледеневшего камня, устремляясь к холодным сугробам. Театрально замахав руками, я попыталась удержаться, противостоять притяжению, но не смогла, пальцы прошлись мимо ладони, которая появилась рядом с веткой, и, издав испуганный визг, я полетела вниз.

Рывок, последующий за этим, был болезненным. Вырез футболки натянулся, стягивая шею, и кашель начал рваться наружу, замирая на подходе к горлу, которое беспомощно распахивалось, стараясь сделать хоть один вдох.

– Отпусти её! – голос Кати с трудом пробивался через боль.

– Как скажешь, – согласился мужчина, и натяжение на миг ослабло.

Я готова была с ликованием встретить жёсткую землю. Это лучше, чем разделить участь висельника. И кто говорил, что эта казнь милосердна? Но горло сжало ещё сильнее, и пальцы судорожно задёргались, пытаясь оттянуть впившийся в кожу ворот.

– Не надо, – тут же спохватилась девочка, – вытаскивай, давай.

И через мгновение меня кинули на выступ.

– О боже, – прохрипела я, пытаясь сдержать слёзы. Перед глазами всё ещё танцевали цветные огоньки.

– Нет, не он, – ответил голос.

Голова медленно поднялась, и я ошарашено уставилась на своего спасителя, чей облик сильно смахивал на ангела, спустившегося на землю.

– Ну и? – спросил он, пока я приходила в себя, сдув настырный локон белого, как первый снег, цвета. – Где спасибо?

– Спасибо, – машинально повторила я, любуясь светлыми волосами, которые мягкими завитками спускались к подбородку.

Может я умерла? Или тех нескольких секунд вполне хватило для того, чтобы лишиться чувств? Ведь его даже человеком назвать сложно, слишком неосязаемым он был.

В облике юноши поражало всё, и белые пряди, казавшиеся перламутром, и большие, чуть раскосые глаза, которые переливались всеми оттенками синевы, от небесно-голубого до тёмно-синего.

– Я не понимаю, зачем ты полезла на карниз, если ты двигаешься, как слон?

Я поедала его глазами, рассматривая утончённые черты, любуясь алебастровой кожей, в которой не было болезненной бледности с прожилками выступающих вен.

Моя подруга отдала бы многое, чтобы лицезреть это лицо, как художница она тяготела ко всему странному и прекрасному.

– Если тебе так не терпится свернуть шею, могу помочь, – мягкий изгиб губ задрожал, когда уголки подёрнулись в попытке улыбнуться. – Ну что, уважить?

– Ты?! – я вспомнила этот голос, с которым мечтала не пересекаться вновь, боясь увидеть его обладателя. Он, точно сирена, манил к себе, обрекая на гибель. Но пугала не ждущая смерть, а то, что душа сама стремилась к нему, как бабочка на огонь, едва заслышав переливистое журчание. И хоть сознание противилось влиянию, а тело каменело, сердце жаждало открыть дверь и взглянуть на сказочное существо.

«Глупые сказки, – я упрямо тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли, примечая, как в светлых очах полыхнуло золотое пламя. – Хватит верить во всякую чушь».

«Ну да, – хмыкнул презрительно разум, потешаясь над моей реакцией, – а кто ещё секунду назад хотел потрогать его волосы?»

Это была правда. Белые локоны, словно пух трепетали на ветру, приоткрывая уши и зовя прикоснуться к себе. Они были фантастичны даже не своим цветом, а сочетанием с угольными ресницами и такими же тёмными бровями. Я вглядывалась в макушку, желая приметить обман, но, начиная от корней, волосы лишь наливались белизной, а не теряли её. Это невозможно, природой не заложено слияние двух цветов, которые были противоположны друг другу:

– Ты кто?

– Данила, – он учтиво поклонился, – брат Кости.