Деяние Луны

«Наверное, это семейное», – ужаснулась я, понимая, что соглашусь пешком брести до города, лишь бы поскорее покинуть этот дом.

– Оно и видно, – огромным усилием воли я старалась удержать свой взор, не желая показывать, как жутко от его присутствия, но парень легко раскусил это. Его брови иронично приподнялись, а на губах заиграла циничная ухмылка.

После моего спасения было решено избрать другой путь, но даже на него я не могла решиться, застряв на единственном выступе между двух карнизов.

– Ну же, ты сможешь, – уговаривала меня девочка, рассказывая о том, как здорово будет укрыться в гостиной, которую редко посещают её родители. – Там-то они точно нас не найдут.

«Это уже было», – я скривилась в ответ и лишь сильнее вжалась в стену, боясь, что стопы вновь соскользнут вниз.

– Могу помочь, – худенькая ладонь с короткими ногтями потянулась ко мне и в голубых глазах вспыхнул гнев, обещая всевозможные кары, если я не отцеплюсь.

– Спасибо, не надо, – голова резко качнулась в сторону, взглядом отрицая любую попытку приблизиться ко мне.

Жалкий метр между нами никак не давался моему телу, страх падения ещё жил в нём, реагируя на любое движение резким удушьем.

Чувствуя, что колени скоро подломятся, не выдержав холода и нервного напряжения, я, прижавшись к стене, медленно спустилась вниз, с ужасом взирая на то, как сыплется снег из-под ног и трещит лёд, острыми крошками вонзаясь в пышные сугробы.

Выступ стал моим домом, и, судя по тому, как стучат зубы от мороза, могилой.

– Нина, ты справишься, – продолжала уверять Катя, а ведь даже её брат сдался и взирал на меня задумчивым взором. Не удивлюсь, если там, под льняными завитками, перекатывались мысли о том, как быстрее столкнуть меня вниз.

– Я такая дура, – в сердцах шепнула я, сложившись почти пополам, поджав ноги и уперевшись лбом в колени. – Какой чёрт дёрнул меня полезть сюда?

Горячее дыхание маленьким облачком опускалось на сложенные вместе руки, с каждым разом становясь всё прозрачнее.

«Скоро замёрзну», – пронеслось в голове и взгляд покосился на землю, прикидывая, что лучше, окоченеть на морозе или испытать боль, если не повезёт сразу сломать шею.

«При острой боли человек может потерять сознание, – рассуждала я, – правда не с моим везением».

В голове предстала картина моего падения, разрастаясь жизненными ветками. В одной из них кость торчала из ноги, своим видом воплощая весь ужас открытого перелома, в другой рука, напоровшаяся на топор, оказалась отброшена в сторону, в третьей же вообще был сломан позвоночник.

«Ужасы плохо влияют на мою психику», – стряхнув с себя очередной кошмар, я посмотрела на притихших ребят, которые обменивались многозначительными взглядами: – Что, прикидываете, как спихнуть?

– Угадала, – сильный ветер бросил в лицо белые пряди, скрывая от меня выражение голубых глаз.

– Очень смешно, – хмыкнула я в ответ, не поверив даже тогда, когда руки парня сомкнулись на запястьях и потянули на себя. – Нет!

Крик замер на губах в тот момент, когда ноги соскользнули с выступа, устремляясь в сумрачную бездну.

«Что там?» – разум лихорадочно восстанавливал картину, стирая темноту, пытаясь по воспоминаниям расположить вещи так, чтобы найти место, куда с меньшими травмами может угодить тело, отметая валяющиеся поленья, и лопату, рукоять которой, словно мачта корабля, вздымалась из снега как раз под Костиным окном.

Но вместо того, чтобы упасть, я полетела вверх, противореча законам физики и изумлённо взирая, как приближается собственное отражение в небесных очах.

Всего лишь пара секунд и я уткнулась в крепкую грудь, увлекая юношу дальше, в распахнутое за ним окно.

Створки задели спину, когда мы ввалились в комнату, и сильный толчок едва не вырвал меня из жёсткого захвата. Но ладонь на затылке лишь слегка дёрнулась, когда тела обрушились на пол, не давая освободиться голове, и с прежней силой прижимая её к груди.

– Вы в порядке? – Катя впорхнула следом, остановившись подле нас.

– Кажется, – я приподнялась, тут же уперевшись взглядом в пушистые ресницы. – Ты…

Я снова была спасена им, хотя каждый раз именно его семья подводила меня к гибели. Опасная тенденция:

– Ты…

Но что сказать? Как облечь благодарность в слова, если тот, кому обязан жизнью, пугает пуще смерти?

Мы играли в гляделки, не решаясь моргнуть, пожирая друг друга глазами. И пока текли эти секунды, ощущение жара чужого тела стало привычным, а страх, заблудившись в безмятежной лазури, и вовсе пропал.

– Слезь с меня, ты тяжёлая! – щёки парня пылали, ярко контрастируя со светлой кожей. – И как можно быть такой жирной?

– Я не толстая.

– Уверена? – тонкие пальцы разжались и Данила спихнул меня на пол. – Ты мне чуть рёбра не проломила своим весом.

Хорошее отношение к нему вмиг улетучилось, оставив после себя сплав раздражения и обиды.

– Мог бы и не помогать! – я встала, отряхивая штаны от пыли. Всё-таки проехались мы знатно, безжалостно собрав ковёр складками и пихнув стол к шкафу. Он заметно шатался, слегка приподнявшись на двух ножках, будто вздыбившийся конь. – Больно надо было.

Юноша слегка повёл плечами, затем тряхнул головой, разгоняя снежинки, которые словно мотыльки плавно закружились вокруг:

– Вот значит, как, – глаза сузились, а на лице появился хищный оскал. – Может вернуть обратно? Нам как раз не хватает изваяния между окнами.

Меня трясло от пережитого шока, губы дрожали, и язык с трудом повиновался. Приходилось заставлять себя говорить, улыбаться, смотреть. Всё, что угодно, лишь бы не думать о произошедшем.

«Я хочу домой! – хотелось закричать, роняя слёзы на пол, рыдать в голос, если бы это помогло осуществить желаемое. – Ну почему, почему нельзя?»

– Нина, – позвала девочка и двинулась ко мне, озадаченная поведением.

– Не подходи, – ладонь выдвинулась вперёд, останавливая её, – пожалуйста.

Ветер снова завыл, бросая пригоршни снега в окно, и ледяными поцелуями касаясь скул.

– Что с тобой? – Катя всё не унималась и продолжала говорить, задавая один и тот же вопрос снова и снова, раздражая своим тонким голосом, что тянул слова от волнения.

– Я в порядке, – я старалась избежать её просящего взора, рассматривая деревянную кровать с балдахином, огромный стол, на котором прижилась семья кроликов, решивших внезапно устроить чаепитие, на фотографии, что в рамках стояли на полках, пестря незнакомыми лицами, на голубые небеса…

Нахмурившись, я постаралась отогнать странное видение, ведь ночью небосклон совсем иного цвета, чёрный, как брови у …

– Обалдел? – я отшатнулась от юноши, который оказался настолько близко, что прядь волос коснулась моей щеки, но убежать не смогла. Данила крепко сжал локоть ладонью, возвращая обратно.

«Да отвалите вы все!» – губы приоткрылись, пытаясь выдавить звуки, но тут же плотно сжались. Присутствие девочки сдерживало, уж она-то точно не заслужила такое обращение. Маленький, взбалмошный ребёнок, ну что с неё возьмёшь?!

Лицо парня приблизилось, и я опустила глаза, прячась за ресницами от взгляда, который продавливался в мозг, сверля дыру в крышке черепа.

– Устала, – сказал брат Кати, не то спрашивая, не то утверждая. Его рука было потянулась ко мне, но тут же опустилась, и зрачки превратились в маленькую точку. – Опоздали, – голова чуть качнулась вбок, прислушиваясь к тому, что пока не мог уловить мой слух,

– О чём ты? – начала была я, но дверь внезапно открылась, и на пороге возник Костя.