I измерение

– Нет, Санек, – устало воскликнул Димка, – я опять объясняю, что сватовство – это когда мы! приезжаем к ним! и спрашиваем, отдадут ли они мне в жены свою дочь или нет. Причем едут кукиш целовать только сваты. Меня там быть не должно.

– Что целовать?

– Кукиш! Кукиш трижды целовать! ты что никогда не слышал о подобном?

– Нннет, – заикаясь говорит друг, – нас там хоть бить не будут каким-нибудь поленом по голове?

– В общем, слушай, как тут проходит сватовство. Я говорю вам, где живет невеста, а то вам, гадам, все равно, где напиться. Когда сваты идут по деревне, на улицы выходят местные девки и норовят вас затащить каждая к себе в дом. Вы должны стойко оборонятся и идти к дому невесты. Первым делом дядя Степа поднесет вам под нос кукиш, и вы должны будете его трижды поцеловать, и проговорить: «у вас товар, у нас купец».

– Позволь, а если кукиш этот будет грязный?

– Ничего он не будет грязный, – злился устало главбух, – ты знаешь вообще, что это такое – кукиш?

– Ну болванка какая-нибудь…

Димка даже смеяться не мог.

– Ты сам как болванка! Кукиш – та же самая фига.

– Аааа, – протянул Александр, – так, понятно, что дальше?

– Они, то есть родители невесты, будут говорить, что невеста дескать убогонькая, хроменькая. Но вы берете такую, какая она есть. После достижения компромисса со сватами, отец ее выкатывает бочку пива и начинает пить сам и вас угощает. Все это сватовство, то есть договариваются посторонние, а невесту и жениха не трогают. Понятно?

– Это значит, мы только спрашиваем родительское согласие, так сказать, благословение.

– Да, Александр, вы делаете удивительные успехи!

– А рукобитие?

– Это после. Сначала смотрины. Мы приходим к невесте в дом и смотрим, какая из невесты получится хозяйка. Понятно?

– Это как?

– Мать невесты демонстрирует нам ее рукоделия, домотканые рубахи, вышитые рушники, как накрыт стол невестой и как блюда ей приготовлены. Ее самой на смотринах быть не должно. Понятно?

– Ага.

– А потом рукобитие. Они довольны мной, мы довольны ими. Садимся за стол и бьем по рукам, то есть договариваемся о свадьбе, материальных расходах, месте, времени и так далее. Понятно?

– Теперь да.

– Отлично.

* * *

Свадьбой руководили, как это водится в Енисейце, старые умудренные опытом женщины. Вот и теперь за дело взялась бабка Стюрка Шапошникова, которую в деревне все почему-то побаивались, но и уважали. Она знала все приметы, предсказывала урожайные, неурожайные годы, различные природные катаклизмы. Прежде, чем молодые отправились в сельсовет на роспись и обмен кольцами, Димка и Шурка трижды обошли специально приготовленные очаг.

– Отныне огонь любви должен гореть в ваших сердцах! – зычным голосом сказала бабка Стюрка, бросая в огонь какую-то траву, отчего огонь ярко вспыхивал и разносил приятный запах. Потом бабка Стюрка взяла в пригоршню воды и начала окроплять головы брачующихся. – Вода родниковая! Вода чистая, природная! Так пусть и любовь ваша друг к другу будет как этот родник – чистой и живительной.

Потом, когда молодые сели в украшенную лентами и цветами повозку, лошади тронулись, бабка Стюрка первая затянула старую свадебную песню:

Не было ветру, вдруг навенуло,

Не было гостей, вдруг наехало.

Полон двор, полна горница.

Наступили на новые сени,

Обломили сени новые,

Раздавили чару золоту,

Упустили соловья из саду.

Восплакала свет Александрушка:

Тут Шурка подхватила красивым чистым голосом:

Свет-то мои сени новые!

Свет-то моя чара золота!

Свет-то мой соловей во саду!

Кто же меня равно будет будить станет?

Рано будить, поздно утешать?

Ей ответил Димка, и Ольга поняла, что не даром Емельянов ездил по городам советского союза с ансамблем. Голос у него был сильный и очень красивый.

Да я у тебя соловей на руке!

Я у тебя, Дмитрий Иванович!

Я тебя стану рано будить,

Я тебя стану поздно утешать!

Ольга заслушалась их красивым исполнением и не заметила, как Лешка сменил Ленку подле нее.

– Когда же мы с тобой споем эту песню? – спросил он у Ольги. – Смотри уж на что Шурку честили: она такая, она сякая, душа пропащая. А вперед тебя, умной да красивой замуж пошла, да еще за кого! Не какой-нибудь Федька тракторист, сам Дмитрий Иванович Емельянов!…

– И что?! – перебила его пыл Ольга, холодно окинула взглядом склонившегося Лешку.

Она еще была на него зла за те обвинения, с которыми он тогда накинулся на нее. Ольга не могла позволить подобного обращения с собой.

– Ничего, – также холодно ответил Дегтярев.