I измерение

Севастополь. Бальцерек

В небольшой квартирке на набережной города Севастополя, куда семья Бальцерек переехала два года назад, жизнь текла спокойно, без всяких всплесков и виражей. Татьяна работала хирургом в первой Севастопольской больнице, Василий подолгу пропадал в море. Последний раз семья собралась вместе на новый год, а теперь пошел пятый месяц папиного отъезда. Татьяна с сыном перебралась за город в маленькую деревеньку, где снимала небольшой домик. С раннего утра она уезжала на работу в город, поздно вечером возвращалась, постоянно переживая за сына. Никита был полностью предоставлен сам себе. Несмотря на свои восемь лет, он был очень серьезным рассудительным мальчиком. Много читал, учился игре на скрипке в музыкальной школе, закончил этот год с отличием и заработал таким образом велосипед.

Проводив мать на пристань, Никита шел на проселочную дорогу и учился там кататься на велосипеде. Это был очень упорный мальчик, и уже через неделю он мог ездить не держа руль руками. Он изъездил все дороги и тропки в округе. Пол лета провел на велосипеде Никита. Местные мальчишки отовсюду его гнали, били, кидались в него камнями. Никита, очень тихий спокойный мальчик, никогда не отвечал на грубость, не давал сдачи. Он уступал всегда и от этого очень страдал. Прятался на чердаке, а мальчишки забрасывали крышу камнями, до тех пор, пока не выходила соседка тетя Зина и не разгоняла их. Никита частенько ходил к тете Зине, и она ему рассказывала о том, что раньше в этом доме, где жили теперь Никита с мамой, жила старая колдунья, сибирская шаманка-целительница. Она никогда ничего не делала худого людям, наоборот, помогала. Однако ее все очень боялись. Говорили, что эту шаманку выслали из поместья князья за какое-то злое дело. Однажды к ней приехала молодая шумная семья: женщина с грудным ребенком и мужем. Мужчина был отличным кузнецом, а женщина стала учиться врачевать у этой шаманки. Как выяснилось позже, ребенок был рожден от молодого князя, отец которого отослал сына в столицу, а ее спешно отдал замуж за мужика и отослал куда подальше. Несмотря на это, жена с мужем жили душа в душу: она врачевал, он в кузнице. На второе лето они поставили свой дом и ушли от шаманки. Стали жить отдельно. В это время женщина родила второго сына и дочку уже от законного мужа.

– В вашем доме, – говорила соседка, – и жила та самая шаманка, а в моем доме – эта молодая семейка. Наши дома до сих пор стоят поодаль от всей деревни. Семья после семи зим уехала в город, а шаманка умерла через год, немного не дожив до революции. После ее смерти дом заколотили и оставили в покое. В двадцатом году сюда приехала Елизавета Михайловна, странная женщина, с туманным прошлым. Она немного пожила в доме шаманки, потом уехала в Севастополь. Вот там твоя мать и встретилась с ней. Они жили вместе на квартире, а каждое лето приезжали сюда. Татьяна до сих пор ездит, а Елизавета Михайловна куда-то запропала.

Никита читал книги, ездил купаться на море, бродил по горным тропинкам. Однажды он так увлекся, что забрел на одну далекую пещеру. Преследуемый любопытством, Никита спустился внутрь. Пещера оказалась прохладной и очень красивой: с внутренним озером, сталактитами, которые столбами образовывали великолепные колоннады. Мальчику понравилось все это великолепие, и он стал приходить сюда каждый день, забираясь все дальше вглубь пещеры. Так он набрел на странный каменный крест, вставленный в нишу стены. Внизу на стене надпись: «весь смысл жизни был в алмазе. Компъенг». Обшарив все вокруг, мальчик направился в единственный проход, который все сужался. Никита шел уже боком, вдруг неожиданно он оступился и стремительно полетел вниз. Когда он очнулся, где-то капала вода, и откуда-то сверху пробивался свет. Никита поднялся. Из головы текла кровь, все руки и ноги были в ссадинах. Он огляделся по сторонам, в углу валялся какой-то предмет. Никита подошел ближе. Это был небольшой проржавевший ящичек. Мальчик хотел его открыть, но у него не получилось, и он решил взять чемоданчик с собой. Никита привязал к нему веревки и, надев на себя, как ранец, посмотрел вверх. Высоко, в метрах девяти был выход из пещеры. Делать нечего, нужно лезть. Никита, рискуя в любой момент разбиться, полез наверх. Он действовал решительно, не останавливался даже тогда, когда казалось что, силы покинули его. И вылез на поверхность, лег на траву. Когда мальчик отдышался, набрался сил и поднялся – грандиозная картина открылась ему: он стоял на вершине горы, вдали был виден древний монастырь над обрывом и широко раскинувшееся море. Никита попрел к монастырю вместе со своей ношей. В полуразваленной, заросшей лишайником и диким виноградом монастырской крепости он встретил старика в монашеской одежде.

– Скажите, как мне добраться до Ямельяновки? – обратился он к монаху.

Но тот, увидев его разбитую голову, повел к себе в келью и перевязал мальчику раны. Только потом спросил:

– Откуда ты?

– Из Ямельяновки.

– Как ты сюда попал, мальчик? Это очень далеко, день пути на хорошем коне.

– Это плохо, – вздохнул Никита. – Мама волноваться будет.

– Ничего, пойдем в поселок и попросим помощи.

Они вышли прямо к обрыву. С него вниз сбегали каменные ступени, а внизу спрятался небольшой белоснежный двухэтажный домик.

– Что это? – спросил Никита.

– Теперь ничего. Но раньше это была закрытая лечебница для душевнобольных.

– Для сумасшедших что ли?

– Да, для одержимых бесами.

– А почему закрытая, как это понять?

– Там лечились известные люди России, но их имена были секретом, поэтому об их пребывании в лечебнице никто не знал. Да и о существовании ее никто не знал. Вот поэтому и говорят что закрытая.

– А-а, типа секретная.

– Ты посиди пока тут, а я схожу в поселок.

Никита кивнул, старик ушел. Мальчик огляделся по сторонам, ему стало скучно, и он принялся открывать ящичек, но без инструментов это оказалось невозможным. Вскоре монах привел лошадь с повозкой.

По дороге старик рассказывал очень много красивых легенд про ундин, погибших девушек. Между делом спросил:

– И все же, как ты попал на вершину горы?

– Я люблю путешествовать, бродить по разным местам. Вот и пришел на гору. Только не повезло – упал в терновник и расшиб голову о камень.

– А что это у тебя за ящик?

– Я туда складываю всякие интересные камушки, ракушки, которые нахожу по дороге, – сказал Никита и сам удивился, он никогда не думал, что может так обманывать.

Монах кивнул.

– И откуда он у тебя этот ящик?

– Да дома на чердаке нашел.

Старик замолчал. Когда поздно вечером они подъехали к Ямельяновке, он спросил:

– К какому дому-то тебя подвозить?

– К дому, где жила шаманка,– просто ответил мальчик.

Монах вдруг резко обернулся к Никите и совсем не по-стариковски сверкнул на него глазами. Когда он подвез Бальцерека к дому, осторожно спросил:

– Мальчик, а в этом ящичке, что ты нашел на чердаке, было что-нибудь?

– Нет, он был абсолютно пустым. Спасибо, дедушка.

Из дома уже выскочила Татьяна. Она подхватила на руки сына, и, прижав к себе, стала благодарить монаха, пригласила его в дом. Тот охотно согласился.

Никита рассказал матери то же самое, что и монаху. Вскоре пришла тетя Зина, принесла молока, вареной картошки и лепешки.

Мальчик запрятал свою находку в густом кустарнике черной смородины на дворе тети Зины. И только тогда сел за стол. Соседка как-то странно себя вела: сначала она сказала, что кого-то ждет, и быстро ушла домой, потом вновь пришла, но в дом не заходила, а уселась на крыльце и чего-то ждала.

Монах поужинал вместе с Татьяной и Никитой, при этом он с интересом осматривал кухню, потом, уже выходя из дома, для чего-то заглянул в единственную комнату. Татьяна проводила спасителя Никиты. Старик еще раз окинул зорким взглядом дом, вскочил в двуколку и тронул вожжи. Все трое долго смотрели на облако пыли, оставшееся после брички монаха. Потом тетя Зина неожиданно спросила:

– Где ты вообще мог с ним встретиться, Никита? Он ведь живет в развалинах монастыря!

– Вот там я его и встретил, – спокойно ответил Никита.

Тетя Зина вдруг перекрестила мальчика.

– Никогда больше не ходи туда, – прошептала она.

– он вообще никуда не пойдет больше! – строго заметила Татьяна. – Иначе мне придется отвезти его в душную городскую квартиру. Быстро спать, путешественник.

* * *

На следующее утро Никита еле поднялся с постели. Все тело ныло, разламывалось на куски. Практически вся правая часть была синяя после вчерашнего падения в пещере. Голова болела нещадно, хотелось пить. Мальчик поднялся, но сильное головокружение вновь повалило его на койку. Он лежал, не шевелясь, пока не пришла тетя Зина. Она разохалась и побежала за водой. Приказала Никите лежать. Но летом лежать в постели как-то не очень весело. Однако делать нечего, пришлось подчиниться. И тут, как дополнение к состоянию Никиты, зарядили дожди, понизилась температура настолько, что по вечерам тетя Зина разжигала печь. Именно в эти хмурые холодные дни Никита услышал от тети Зины рассказ о монастыре:

– Монастырь этот стоит с незапамятных времен, когда христианство только-только укоренилось среди населения. Через пару сотен лет тут было основано какое-то братство монахов, которое просуществовало до самой революции. Про это братство ходило множество мрачных слухов. Одни говорили, что в нем состоят только душевно больные монахи. Другие утверждали, что это люди принявшие веру сатаны. Третьи рассказывали, что это горные шаманы, приносящие кровавые жертвы. Лишь недавно стало известно, что это всего лишь выдумки. Так как монахи жили очень замкнуто, никто никогда не видел их, скрываемых за стенами монастыря. Еще полстолетия о них рассказывали ужасные вещи, а монастыря как такового уже не было. Так, осталось десяток монахов. Этот монастырь содержал при себе лечебницу для душевнобольных. Мне кажется, именно отсюда и слухи о братстве умалишенных. Когда в Крыму шли бои, красноармейцы ворвались в монастырь, разгромили и выжгли его полностью. За это очень многие комиссары поплатились жизнью.

– Почему? – слабым голосом спросил Никита.

– Потому что там были ценные сведения о лечебнице, о самом монастыре, о тех душевнобольных, что состояли на учете в этой психушке. После погрома монастыря, полгода спустя, среди развалин был замечен местными жителями монах. На вопрос путников, шедших мимо монастыря, он отвечал, что прислан богом ухаживать за могилами своих братьев. За безобидностью старика не трогают. Однако поговаривают, что он не столько за могилами ухаживает, сколько что-то охраняет. Уж больно не по-божески себя ведет этот божий человек. Слишком много тайн хранит его память, принятая от братьев по кресту.