Самый первый Змей

Надо сказать напоследок, Змей оказался прав. Ничем особым Чурило не прославился. Разве тем, что на его красоту засмотревшись, княгиня себе ручку столовым ножом порезала, а князь шибко взревновал.

Ночь на Васильев день

В ночь на Васильев день с русскими людьми случаются разные дивные дива. Так повелось издавна, и не нам этот порядок нарушать. И уж, тем более, не Змею, который хотя и не зимовал на русской земле, но всегда носил Россию с собой, за пазухой, в самом укромном месте за броневыми грудными пластинами.

И вот как-то аккурат в ночь на Васильев день сидел Змей на берегу великой реки Ганга и переругивался с местными крокодилами. Крокодилы его вегетарианцем недоделанным да жвачным драконом костерили, а он пенял, что не хватает им ума даже вторую голову отрастить, не то, что три, и насмехался, что всю жизнь они по грязи ползают да хвостами елозят, и ведать не ведают, каково это – парить в чистом небушке.

Как вдруг джунгли распахнулись и явилась оттуда дева дивной красоты, одетая в простенькое сари и босоногая. В руке она держала маленькую плошечку, из которой раздавался явственный аромат поташа. Не обращая внимания на раззявивших от восхищения пасти крокодилов, дева вошла в воду, натерлась поташем и окунулась в воды Ганга один раз. Поднялась – а на ней уже шелковое сари, расшитое золотыми нитями. Окунулась в воды Ганга второй раз – на руках и ногах заблестели изукрашенные самоцветами браслеты. А третий раз окунаться не стала и ушла себе тихо обратно в джунгли.

– Что ж она третий раз не окунулась? – изумился Змей.

Крокодилы зашлись смехом.

– Если б она окунулась третий раз, все бы тело ее покрыли язвы и стала бы она страшной уродиной, – объяснили они. – Ибо это великий урок, который благодатная богиня Манипадма дает всем стремящимся к просветлению. Не гонись за многим, ибо и многое, и малое, и то, что дается, и то, что отбирается, – не что иное, как обманы чувственного мира, и надлежит их презреть и отринуть.

– Так если все – лишь обманы, почему бы ей не окунуться и в третий раз, – вопросил Змей. – Ибо, если золото было лишь иллюзией, то такой же иллюзией будут и язвы, а и то, и другое должны быть равно противны постигшему истинное знание.

И случилось чудо на великой реке Ганге в ночь на Васильев день – крокодилы захлопнули пасти и уплыли прочь. А Змей вдоволь накупался, окунувшись трижды тридцать раз, а потом до рассвета хрупал папайей и думал об иллюзорности мира.

Драконьи байки

Долгими зимними вечерами в драконьей академии высоко в горах в Альпах полагалось усердно учиться. Но, конечно, никто не учился. Молодые драконы собирались в кружок, похрустывали хорошо зажаренными в собственном огне овечьими ребрышками и травили байки. Баек этих было великое множество, и всех Змей даже упомнить не мог. Вот некоторые из них.

Говорят, высоко на Памире живет прекрасная голубая дракониха. Говорят,одного взгляда на ее алмазную улыбку достаточно, чтобы потерял голову самый солидный и толстошкурый дракон. Говорят, отдала она когда-то свое сердце великому змею, которого коварным способом убил Персей, и который после смерти превратился в созвездие и живет теперь на небе. И с тех пор никто не может утешить ее разбитое сердце. Говорят, дни и ночи она оплакивает своего возлюбленного и вместо слез катятся из ее глаз жемчужины размером с куриное яйцо.

А еще говорят, что в каждом драконьем поколении появляется на свет неразменная принцесса. И стоит только ухитриться один раз ее украсть, как безутешный отец начнет платить за нее выкуп за выкупом, а принцесса после обмена будет каждый раз возвращаться к счастливому дракону.

Со страхом передают драконы еще байку о золотой чаше – пропадущине. Дескать такая себе чашечка золотая, вполне обычная на вид, но стоит ей попасть в драконью сокровищницу, как начинает она высасывать золото, и что ни день, все быстрее. До тех пор, пока ни монетки не останется. А потом и сама исчезает чудесным образом.

Ходит среди драконов также легенда о драконе-Робин Гуде, который с риском для жизни похищает принцес, отстаивает их в битвах с великими рыцарями, а потом, когда приходит пора для выкупа, великодушно отдает ее бедному дракону. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что точно такая же байка ходит среди прекрасных принцев. Только по их версии дракон похищает принцесс у состоятельных отцов и раздает их безземельным принцам.

В общем, было о чем побеседовать студентам долгими зимними вечерами. Змею эти посиделки очень нравились, куда больше, чем нудные лекции и сложные практические занятия.

О крыжовнике, пряниках и подлинности

Этим летом у дачников крыжовника уродилось страсть, как много. Прямо не знают, что с ним делать: и варенье варили, и с сахаром перетирали, и мариновали, а он все не кончается. Поэтому, когда заглядывал к ним в гости молодой синеглазый сосед, они с удовольствием после приятной беседы предлагали ему полакомиться ягодами. А может и не сосед то был, может, встречались с ним у речки на купаньи или у разъездной лавки, когда хлеб и молоко покупали? – вроде, знакомец. И знакомец не стесняясь подходил к развесистому кусту и споро принимался отправлять в рот ягоды, так что в полчаса очищал куст полностью.

В общем, Змей объелся крыжовника. А надо вам сказать, что расстройство желудка у змеев сопровождается весьма неприятными симптомами. Во-первых, змеи теряют способность к трансформации и временно остаются в том образе, в который перекинулись. Во-вторых, часа четыре у них  крутит живот и внутри весьма громко булькает. А в-третьих, под конец вырабатывается крайне опасный газ, который, вырываясь из тела змея взрывается и вспыхивает зеленым пламенем, что по нынешним временам небезопасно и чревато разоблачением.

Так что Змей перепугался и решил податься к бабе-яге за помощью. Купил в местной лавке пару пакетов пряников, сел на электричку и поехал на самую конечную станцию, потом еще по лесу часа полтора бежал со всех ног, пугая бульканьем встречных лосей и зайцев. Наконец добежал.

Баба-яга была женщиной современных взглядов и жила в симпатичном домике, построенном по финской технологии. У бабы-яги в подвале стоял электрогенератор, паровой котел и бильярд. Баба-яга вела блог в интернете, посвященный моде, слыла в этом деле экспертом и безжалостно троллила девушек, носивших бежевые колготки с искрой. Но пряники баба-яга любила. Напоив щедро Змея отваром любистока и семян укропа, надкусила она пряник, да вдруг задумалась.

Потом взяла пакет в руки и, вздев на длинный нос очки, принялась изучать надписи на нем.

– Мука пшеничная, – бормотала она, – порошок яичный, маргарин, мёд искусственный… Мёд искусственный! – зыркнула на Змея хитрым взглядом и добавила, – мед искусственный, и вкус не настоящий. Не пряничный вкус.

И Змей застыдился так, как будто это он ненастоящий мёд в пряники положил. Хотя он-то виноват был только в том, что крыжовника объелся.

Нелегкая участь нечисти

Разумные люди постоянно мне пеняют на то, что я сочиняю истории о нечисти.

– Подумай сама, – говорят мне разумные люди. – Зачем в наш век гаджетов и интернета связывать свою судьбу со старомодными лешими да русалками? Современные дети в них не верят. Современные дети живут в многоэтажных домах, природу видят только в фильмах пр хоббитов, и то новозеландскую. У них нет под боком печки, где могла бы домовушка греться, рощицы, в которой мог бы притаиться леший, озера, где плескались бы водяницы, или болота – обиталища кикиморы. Написала бы ты лучше историю, как мальчик Потап и девочка Фекла попали внутрь ай-фона и через вотс-ап с главным демоном цифрового мира связь наладили.

Правду говорят разумные люди. Конечно, сказка про айфон куда бы завлекательней получилась. Да о чем говорить, если даже сам водяной камерой для подводных съемок разжился, а современные бабы-еги в интернете себе рецепты новых зелий выискивают! Лешие заделались ландшафтными дизайнерами и за высокими заборами создают приусадебные парки немыслимой красоты. Тонкие до прозрачности водяницы на высоченных каблуках шествуют по подиумам Парижа, Токио и Милана. А кикиморы чуток причесались, местами остриглись и оказались андрогинными созданиями, про которые никто сказать не может – мальчики они или девочки. Вытащили из древних укладок золотишко, приобрели самолучшие гитары, фоно и духовые и создали группу альтернативного рока. Назвали "Пара пышек", хотя пышками там и не пахнет.

Один Змей все еще по привычке прячется по лесам, да ягодами питается. Но уже с ужасом предвижу я, как перекинется он в синеглазого профессора филологии и примется по салонам рассуждать об ущербности и вторичности русского фольклора. С него станется!

Змей на битве

Змей, вообще и в частности, был пацифистом. Еще в академии он отчаянно зевал на семинарах по тактике и стратегии, а уж практические занятия по столь любимым молодыми драконами хвостобиению, запусканию когтей и пылканью огнем беззаботно прогуливал. Во взрослой же жизни битв чуждался и даже, можно сказать, всеми силами избегал.

Но случилась и с ним закавыка. Произошло это в ту пору, когда влюбился он без памяти во всех соловьих, а так как не мог соревноваться с соловьями в пении, решил покорить сердца сереньких красавиц рыцарским поведением. Засел за книги и выяснил, что рыцари относились к дамам галантно. Но галантностей его соловьихи почему-то не замечали, а, наоборот, попискивали неодобрительно и косились сердито. Тогда Змей решил копнуть глубже и выяснил, что дамам сердца очень нравится, когда рыцарь вызывает кого-нибудь на поединок и побеждает его в честном бою.

Кого же вызвать? Леших? Лешие при драках привыкли орудовать здоровенными суковатыми дубинами, что Змею не нравилось. Можно было, конечно, ввиду деревянной сущности леших, попалить их огнем, но смутно подозревал Змей, что такой бой никак не может быть признан честным.

Водяного? Так утечет же, сукин сын, сквозь лапы в ближайшее озерцо.

Бабу-ягу вызывать нельзя, хотя она и была бы достойным противником – рыцари с женщинами не дерутся.

Кощей! Вот славный поединщик!

И полетел Змей в тридевятое царство.

Прилетевши, с удовлетворением огладел настоящий семибашенный замок, в котором жил бессмертный старик, и постучал в кованные железом ворота. Кощей, в парчовом халате и турецких, шитых золотом, туфлях вышел на стук и вопросительно посмотрел на Змея.

– Желаю биться-рататься во славу соловьих! – заявил тот гордо.

Старик, по-прежнему молча, скрылся в воротах и появился через полчаса, уже закованный в латы, сработанные оружейниками славного города Толедо, в шишаке, украшенном страусиными перьями, вооруженный копьем, мечом и булавой.

– Если я правильно понял, – вежливым ехидным голосом сказал Кощей, – вы, молодой человек, вызвали меня на битву?

– Да, – не сробел Змей.

– Тогда, по всем правилам рыцарского кодекса, мне полагается выбрать оружие и нанести первый удар, – заявил Кощей.

– Наверное так, – смутился Змей, с опаской поглядывая на острый наконечник копья.

– Не собираюсь вас обманывать, молодой человек, никаким способом в этом поединке вы одолеть меня не сможете. Смерть моя, как известно, таится на конце иглы, а игла та в яйце, а яйцо в утке, а утка в зайце, а заяц в сундуке. И висит тот сундук на вершине высокого дыба, а дуб тот я пущще собственного глаза стерегу, – с явным удовольствием процитировал Кощей.

Змей от такого обилия информации совсем потерялся.

– Так как я был с Вами откровенен, молодой человек, – продолжал хитроумный старик, – ответьте и вы мне по правде-совести, где Ваша смерть обретается.

И тут Змей сел. Такого вопроса он никак предположить не мог и ответа на него не знал. "Может, – подумал он, – смерть моя тоже в яйце? Ведь когда-то и я весь был в яйце, возможно, я вылупился, а она в скорлупе осталась?"

"Или, – продолжал он, – таится моя погибель в землянике-ягоде, потому что я смерть, как ее люблю?"