Много воздуха, или Не роман

Много воздуха, или Не роман
Анна Пумалайнен

Рассказ о любви. У творческих людей, всё не как у людей, даже это чувство, зато у них рождаются не только дети. Женщина, которая пишет стихи "для души" встречает профессионального музыканта, он предлагает ей сочинять песни вместе. Её захватывает эта игра больше, чем она могла представить в начале! Но как же трудно не влюбиться, среди гармонии звуков и слов…

Анна Пумалайнен

Много воздуха, или Не роман

Много воздуха, или Не роман.

Глава 1

Телефонный звонок взвыл внезапно, и Стэйс снова испытала чувство смятенья, увидев на экране имя из собственной телефонной книжки. Интересно, все женщины за сорок вздрагивают от звонка мужчины, который нравится? Она быстро пришла в себя, то есть в профессиональное состояние повышенной ответственности, и приняла вызов, как будто прыгнула в холодную воду.

– Привет, Стася, – ей скорее нравился его голос, он шёл из глубины, хотя потом почему-то внезапно умолкал, будто споткнувшись, в такой момент Стася кидалась на помощь, как боец, спешивший подхватить знамя из слабеющих рук командира.

– Привет! – её голос звучал беспричинно бодро. От тихой ненависти к себе, не освобождало знание, что большинство людей непроизвольно чуть меняют голос, отвечая по телефону. «Неужели я меняю голос даже с ним. Мне казалось, что мы так хорошо понимаем друг друга! Так зачем же эта подлая перемена?»

… Они познакомились восемь месяцев назад и между ними сложились отношения, которых раньше у Стэйс никогда ни с кем не было. Прошлым летом их представила друг другу одна общая подруга на вечеринке. Мартин был музыкантом и фотографом. Но если его музыкальная работа впечатлила Стэйс не меньше, чем подругу, то сам он сначала показался ей скорее каким-то бесцветным. Может быть, на этом их знакомство бы и закончилось, даже, скорее всего, именно так бы и случилось, но подруга, видимо желая поддержать общую беседу, сообщила, что «а вот Стэйс у нас тоже… рисует». Парень внезапно проявил интерес и предложил вместе поработать над клипом, чем смутил заявленную художницу, но она не подала виду и сказала, что-то вроде «а почему бы и нет…». Мартин и Стася обменялись телефонами, он позвонил через некоторое время, которого ей, кстати, хватило, что бы подзабыть о собственном обещании.

Был август. Небольшой приморский городок млел, переполненный солнцем, шумом листьев и общей беззаботностью. Завтраки тянулись до обеда, посиделки на верандах плавно переходили в прогулки и обратно. Хотелось любви, и жить вечно. Стэйс наслаждалась каждым днём своего отпуска, когда объявился Мартин, спросив, не хочет ли она порисовать для его клипа, вот только рисовать надо именно у него в съёмной маленькой даче, прямо на берегу моря, ведь не тащить же ему аппаратуру в другое место. Предложение скорее напрягало. Во-первых, Стэйс была «не такой» художницей. Нет, она, конечно, периодически рисовала что-то в подарок друзьям и родным, потом аккуратно вставляла рисунок в рамку и дарила, вызывая сдержанную похвалу, которой, впрочем, большого значения не придавала. Но рисовать клип? Она знала, что тут были нужны совсем другие навыки, о чём честно сказала Мартину. А уж как ему удалось уговорить её…? Ах, да, он не уговаривал. Он просто сказал загадочную фразу: «У тебя получится лучше, чем ты думаешь». Причины такой уверенности Стасе были совсем неизвестны, но слова, произнесённые спокойным голосом, внезапно подействовали, и ей захотелось попробовать. А заодно и закрыть эту тему в случае, если не получится: мол, ты же видел, я – бездарь, до свиданья!

Так она и отправилась к нему в первый раз, напряжённая как перед собеседованием, но давно привыкшая скрывать свои сильные чувства. И только та самая подруга, смерив её насмешливым взглядом, сказала: «Да ты никак нарядилась! Смотри… а вдруг он маньяк? Мы ведь в сущности ничего не знаем о нём». «Почему? Ты же знаешь, где он живёт…». И Стэйс отправилась в свой маленький поход, совсем как Красная Шапочка всё дальше от маминого дома по нагретым солнцем лесным хвойным тропинкам. На плече у неё висела небрежная сумка художника, которая подчёркивала унисекс истинного творца, но босоножки , перевивавшие изящными чёрными ремешками нежные щиколотки – явно с ней спорили… Вот и домики на берегу, скромные дачки, ещё с советских времён, внутри которых из удобств была лишь романтика, остальное – во дворе. Мартин вышел ей навстречу:

– Ну что, куда пойдём?

– Я не знаю, веди, ты же хозяин, – боевито и насмешливо ответила Стэйс.

– Хочешь, я покажу тебе, как монтирую видео?

И она прошла за ним в маленькую комнатку, почти сплошь заваленную проводами и приборами неизвестного назначения, оставался лишь небольшой пятачок на деревянном столе, служившем и для еды, и для работы. На полках по стенам кое-как были расставлены старомодные чемоданчики, обитые по углам железом, в основном тоже раскрытые в беспорядке. Она увидела кровать, настолько маленькую, что трудно было представить, как он вообще на ней помещался. Обстановка не оставляла сомнений в чистоте намерений хозяина, ибо только безумная преданность искусству могла объяснить такое равнодушие к комфорту, не говоря о полном отсутствии подготовки к визиту дамы. Стася тихо села на край стула и стала ждать развития событий.

– Кофе хочешь?

– Ну, можно…

– Давай тогда попьём, а потом я тебе всё покажу тут.

Он взял турку и, сполоснув её от вчерашней гущи, засыпал новую порцию коричневого порошка, а затем поставил на электроплитку. Солнечные лучи проходили в дверь, у которой располагалась долговязая фигура Мартина, его движения были скорее медленными, но Стасе нравилось солнечное безделье, это напоминало игру. Разговор шёл легко. Стэйс вспомнила, что была раньше в этом месте, как и в других частях городка, где провела всё детство, она немного рассказала о школе, расположенной тут же, не далеко. Хозяин внимательно слушал, он не торопил ей рассказ и даже задавал вопросы. Потом и сам, к слову, рассказал о своём детстве и юности, прошедших за сотни километров отсюда. Когда кофе был готов, они взяли чашки и пошли на камни у берега. Песок сыпался Стасе в босоножки, ветер натягивал рубашку на широкой груди Мартина, вода блестела под солнцем как огни мерцающего салюта, а они всё болтали и болтали обо всём подряд. «Ну что, пошли, поработаем?» Он так и сказал: «поработаем», хотя в её представлении всё это мало напоминало работу. Какая может быть работа здесь, в этом маленьком раю?! Госучреждение, неизбывная тоска коридоров и кабинетов, где, не глянув в окно, невозможно было понять какое сейчас время года, гулкий стук каблуков по серым ступеням этажей, рабочий стол, как дыба, распинавшая усталые локти перед монитором и бесконечное: «Проходите… Здравствуйте… Слушаю вас…» – такой была Стасина работа. Она поднялась с тёплого камня и эхом ответила: «Пошли».

Глава 2

В трубке что-то шуршало, в мужской голос приходилось вслушиваться.

– Тебе сегодня случайно не нужно в Санаторск по делам?

– Случайно – нет. Но я могу приехать специально. Я буду рада. – Как всегда в случаях сильного волнения, в Стасе просыпалась, невесть откуда взявшаяся, наглость. «Боже, что я несу?! Могла бы хоть немного «набить цену»!» – ругала она себя.

– Приезжай… такая тоска сегодня…

О! Тут он попал в яблочко, ничто не могло так мотивировать Стэйс, как чужое горе-несчастье и тоска! При этих словах, что-то щёлкало в её головке и, будто на ходу мысленно закинув через плечо белую сумку с красным крестом, она вылетела на помощь.

– Да, приеду. Сейчас посмотрю расписание, жди, перезвоню, – нажав отбой, она ругала себя не долго, ведь за окном стояла чудесная погода, и её спасательский подвиг обещал всё же яркую весеннюю прогулку. «Да нет, никакая я не спасательница, просто погода хорошая сегодня и весна!» И одна часть Стэйс в это искренне верила. Но другая – выбирала наряд… Это придирчивое переодевание не оставляло в ней самой никакого сомнения: ей хотелось, что бы это было свидание! Что же надеть? Что-то повседневное, как бы небрежное, но соблазнительное. Видимо даром тратила она время на днях, читая паблик строгих стилистов о том, что женщине за сорок не пристало носить облегающее и привлекать внимание к своей фигуре, что следует делать ставку на ухоженность лица, стильную стрижку и безупречный маникюр, ведь только это и выдаёт уверенную состоявшуюся личность. Эти шипящие змеи сумели ужалить в самое больное место, кто только придумывает им фразы типа: «чтобы не выглядеть как отчаянно молодящаяся…», и что-то там ещё, не менее мерзкое. Но настроение взяло верх над напрасными стараниями работников стиля: узкие джинсы, сапожки на каблучках, какой-то свитерок… волосы лучше распустить… нет, лучше собрать… нет, всё же распустить… .

– Алло, у меня электричка в шестнадцать тридцать. Да, позвоню, когда буду подъезжать, – отчеканила Стейс.

Скоростная электричка навевала праздничное настроение голубой обивкой новых кресел и простором вагона. А видом проводника, толкающего вперёд боксы с напитками, она напоминала самолёт. Мест почти не было, пришлось сесть рядом с девушкой, которая ёрзала и всем своим видом обнаруживала радостное нетерпение:

– Я в первый раз еду на такой… Не знаете, они по карте продадут кофе? Или только за наличку?

– Думаю, продадут по карте, – лучезарно улыбнувшись, ответила Стэйс, её хорошее настроение так и стремилось излиться на ближнего.

– Я впервые еду на этом направлении, а Вы? – продолжала общительная девушка.

– А я здесь живу, – зачем-то с гордостью соврала Стася, уже лет двадцать как прочно переехавшая в город. Настроение у неё было прекрасное! В сумке лежали маркеры и скетчбук, «возможно будем рисовать, как тогда…»

… В тот августовский день на берегу время летело быстро. Было так хорошо, что хотелось и совсем не пускать стрелки часов вперёд. Мартин усадил Стасю за деревянный стол во дворе, она положила перед собой большой лист бумаги, и не спеша принялась делать наброски к словам песни, которую он дал ей послушать заранее. Выходило не очень убедительно, но она почему-то не смущалась, ей придавала уверенность серьёзная сосредоточенность Мартина, склоняющегося над камерой с отрешённым видом колдуна. Он будто и не рассматривал её, не говорил, что надо делать, и в то же время ни минуты не оставался в покое, переходя вокруг, меняя ракурс, казалось, что он сам строит свой фильм, не ожидая от неё никаких особых действий. Иногда Стэйс поднимала глаза, чаще уходила в рисунок, и оператора, кажется, всё устраивало. И вновь они сидели в его комнате, было тихо, она смотрела в дверной проём на солнце, он подключил камеру к компьютеру и, сосредоточенно глядя в экран, нажимал на кнопки.

– И, кстати, песня тоже пока не дописана. Что-то ничего на ум не приходит, у меня есть пара поэтов на примете, но они пишут в своём стиле, это не совсем то… – задумчиво сообщил Мартин.

– Я могу попробовать, думаю, стихи у меня лучше получаются, чем рисунки, – отозвалась Стэйс.

– Может, попробуем прямо сейчас? Давай! Попробуй уложить слова в такой ритм: «трИд-цать вО-семь сО-рок дЕ-вять».

Стася легко подхватила игру, будто всю жизнь только и занималась подбором слов в ритмическую основу. Она ненадолго ушла в себя, глядя на блестящее в дали море, на зависающих в потоках ветра чаек и покачивание сосновых веток: «Я сижу у края моря, день проходит, год проходит, ветер волны хороводит…». Слова были записаны на клочке бумаги и переданы мастеру, а он тут же включил музыку и напел их в микрофон. «Ну вот, что-то получилось. Я смонтирую и послушаем, мне нужно минут десять». Не то, что бы она очень ждала, Стася была уверена, что получилась какая-то ерунда, да и своим рисунком она была не довольна. А к съёмке крупным планом она вовсе не была готова. Уже лет пятнадцать. Ну, что ж, что будет то и будет, всё равно было интересно… Но когда Мартин включил наконец видео, и комнату наполнила нежная мелодия, Стэйс посмотрела на экран и увидела как чудесно преобразилось всё, что они делали. Камера внимательно следовала за жизнью на бумаге, а линия маркера вдруг оказалась живой, пульсирующей. Её руки с длинными пальцами, казалось, взлетали и приземлялись на лист, совсем как птицы. Золотые струйки солнечного света стекали с волос, и, хотя, её лицо нельзя было назвать безупречным, она не помнила, что бы когда-нибудь была красивее. Музыка наполняла всё особым смыслом. Кажется, никогда Стэйс так не удивлялась. Этот человек на её глазах сотворил целый мир. Их чего? Из воздуха…

– Ты хочешь есть? – голос Мартина, вернул её в реальность, – Мы можем сходить в магазин, здесь недалеко.

– Давай, – не сразу, будто проснувшись, ответила Стася.

Она совсем не хотела есть, но, кажется, пошла бы с ним сейчас даже копать картошку. Идти рядом вдоль берега моря, мимо прогретых розоватых стволов сосен, одуряюще пахнущего черничника, слушать, слушать неспешние рассказы своего спутника о разном, это всё что ей было нужно сейчас… А потом был вечер, и большая серебристая Луна висела над его домом, а они сидели во дворе и Мартин запекал что-то на мангале. В какой-то момент гостья передавала ему еду, и большая ладонь на мгновение скользнула по её кисти, вызвав волну нежности. Была ли тому виной Луна, но Стася захотела обнять его и прижаться… Природная робость удержала её на месте. Потом он проводил её домой, где и оставил наедине с давно забытым зарождающимся чувством.

Глава 3

Электричка летела, пронизанная молодыми потоками солнечного света. «Нынче, вырвалась, будто из плена, весна…» – лучше не скажешь, Владимир Семёнович! Месяцы тьмы и холода в этих краях длились вечность, так долго, что внезапный щедрый свет, разлитый в тёплом воздухе, вызывал подобие опьянения у всех уставших во время зимы людей.

Стася вспоминала. За месяцы знакомства они виделись всего раз пять, и каждый раз это были странные встречи. Однажды – снова у подруги, он был там по делу: давал мастер класс по музыке её дочери. Не смотря на это, Стася уже ждала его, а он смотрел на неё так, что на миг показалось, будто из его глаз к ней тянулись яркие лучи. Когда его работа закончилась, она неожиданно для самой себя вызвалась проводить его до угла улицы, а затем они гуляли до самой ночи, пока в конце он не отвёл её обратно к дому, так трудно было расстаться. До этого много дней шли ещё тёплые дожди, и всё вокруг было мокрым как губка: деревья, асфальт, дома… Стася шла рядом, балансируя на каблуках по поребрикам и выбоинам в асфальте.

– Возьми меня под руку, так будет удобнее – почти раздражённо сказал Мартин.

«А ведь и правда! Какая же я всё-таки…! Наверно он считает меня полоумной. Это моё вечное стеснение! Эй, Её Величество, моя внутренняя Царица, ну где вас носит?!» – пронеслось в голове Стаси.

Они знали, что между годами рождения в их паспортах помещается несколько лет, и её дата шла раньше. Женщину смущал не сам этот факт, а то, что она чувствовала себя скорее младше него и, как всегда, ужасно робко. «Боже, когда же пройдёт моя неуверенность, это вообще лечится?!» – думала она. А что думал об этом Март, оставалось только догадываться. Подходя снова к дверям её дома, они на пару мгновений повернулись друг к другу лицом, стоя совсем близко. «Интересно… – пронеслось у Стаси в голове – что он сделает?»

– В общем, я предлагаю тогда писать песни вместе. У тебя классно получается, – так и сказал, серьёзно глядя ей в глаза.

Стэйс автоматически протянула ему ладонь, которую он пожал… Если бы она собиралась создать рейтинг самых странных прощаний в своей жизни, то это заняло бы все три призовых места разом.

Кажется через день или два, Стася решилась написать Мартину сообщение без какой-то особенной цели. Это действие потребовало от неё немалой решительности, потому что она и сама не любила бесцельной болтовни, а предлога не находила.