Черный Красавчик: история лошади, рассказанная ею самою

– Этого я не сумею тебе сказать. Что может лошадь знать об этом?

XXXIII. Джери Баркер

Я не встречал лучшего человека, чем мой хозяин Джери Баркер. Он был добр и любил правду во всем, не менее нашего славного Джона Манли; к тому же нрав у него был такой веселый и добродушный, что вряд ли кто мог с ним повздорить. Он очень любил напевать разные песенки. Я помню, в одной из них говорилось о том, чтобы отец и мать, сестра и брат – все члены семьи – принимались дружно за общее дело. И так поступала семья Джери Бартера. Гарри, сын его, знал уже конюшенное дело не хуже взрослого и всегда помогал отцу. Бывало, утром к нам являлись Полли и девочка; они чистили подушки и мягкие стенки коляски, протирали боковые стекла, между тем как Джери чистил и мыл нас на дворе, а Гарри приводил сбрую в порядок. Сколько было смеху и шуток в это время! Нам становилось весело, и мы готовы были гораздо лучше работать, чем если бы слышали брань и ссоры.

Джери терпеть не мог праздного шатания и напрасной траты времени; он дорого ценил ранние утренние часы, говоря, что потерянного утра потом во весь день не вернешь, как ни спеши. Поэтому ничто не раздражало его так, как требование седоков нагнать скорой ездой потерянное ими без всякой нужды время.

Один раз к нам подошли два молодых человека, которые вышли из трактира. Вид у них был странный, и они куда-то страшно торопились.

– Эй, извозчик! – крикнул один из них. – Мы запоздали, вези нас скорее на вокзал Виктории. Надо поспеть к часовому поезду. На чай получишь, если поддашь хорошенько пару.

– Пару поддавать я не стану, господа, – отвечал Джери, – а свезу вас, если угодно, обыкновенной рысью. На чай мне не нужно получать.

– Пожалуйте ко мне! – закричал сосед наш на бирже, извозчик Лари. – Уж я доставлю вас вовремя, не извольте беспокоиться.

Он поспешно отворил дверцы и посадил молодых людей в свой экипаж.

– Он считает грехом шибко ездить, – прибавил он, лукаво подмигнув в сторону Джери.

С этими словами Лари хлестнул свою заморенную лошадь и покатил во всю прыть. Джери потрепал мою шею, сказав:

– Деньгами такую езду не окупишь, Джек, мой старый друг, как ты думаешь?

Хотя вообще он и не допускал слишком быстрой езды, однако бывали случаи, когда и Джери отступал от своих правил. Так, например, я помню следующий случай: мы стояли на бирже, ожидая седока, как вдруг один господин с тяжелым дорожным мешком поскользнулся на апельсинной корке, валявшейся на мостовой, и упал со всего размаху.

Джери бросился к нему на помощь. Падение было такое сильное, что господина оглушило, и его с трудом отвели в соседнюю лавку.

Джери вернулся на биржу; но, когда его позвали к лавке минут через десять, он тотчас подъехал туда.

– Можете ли вы меня довезти до Юго-Восточного вокзала? – спросил молодой человек, которого Джери поднял с мостовой. – Такая досада, что я поскользнулся и расшибся, – продолжал он, – теперь, пожалуй, опоздаю на поезд, а мне крайне нужно попасть на него! Если можете доставить меня вовремя, я готов заплатить сверх таксы, что хотите.

– Если вы настолько поправились, что можете ехать, сударь, – отвечал Джери, – я постараюсь услужить вам, как могу.

Лицо молодого человека побледнело как полотно; видно было, что он чувствует себя дурно.

– Я должен ехать, – сказал он очень серьезно. – Отворите дверцы, пожалуйста, и поторопимся.

Джери вскочил на козлы и, весело свистнув мне, тронул вожжи.

– Ну-ка, Джек, старина, – сказал он, – покажем им, как мы можем бежать, когда необходимо.

Я понял его и приложил все свое старание. Быстрая езда в Лондоне в полдень – вещь очень трудная. Улицы загромождены всевозможными экипажами, но хорошая лошадь с опытным кучером могут выбраться из этого лабиринта.

Чувствительность моего рта много помогала в таких случаях. Я в одно мгновение понимал самое легкое подергивание узды и мог быстро переходить от тихого шага, вынужденного особенной сутолокой, к быстрому ходу, когда являлась возможность проскользнуть вперед. Приходилось перегонять длинные вереницы ломовых, тянувшихся черепашьим шагом, или вдруг осаживать, налетев на экипаж, который вдруг почему-либо останавливался. Иной раз, лавируя между колесами экипажей, омнибусов, подвод с кладями, мы так близко проезжали около них, что почти задевали колеса, но все-таки в следующую минуту нам удавалось благополучно выбраться на более свободное место, и я бежал изо всех сил. Да, это настоящее искусство – проехать днем по Лондону!

Мы с Джери научились ему, и никто не мог обогнать нас, когда у нас была срочная езда. Во мне было много живости и смелости, а Джери соединял с большой сметливостью необыкновенное терпение. Он полагался на свою лошадь; лошадь же слепо верила ему. О биче не было и речи: я понимал по звуку его голоса, по движению вожжей, когда надо было поддавать ходу, когда задерживать его.

Итак, мы в тот день благополучно добрались до Чипсайда. В этом месте столпилось множество экипажей, проехать было невозможно и пришлось остановиться.

Наш седок высунулся из экипажа и сказал:

– Я лучше пойду дальше пешком, а так мы никогда не попадем на вокзал.

– Положитесь на меня, сударь, – отвечал Джери, – уж я все сделаю, что можно будет. Где же вам идти с таким багажом? Должно быть, остановка сейчас кончится.

В эту минуту воз, заграждавший нам дорогу, двинулся, и мы могли пробить себе дорогу. Наш экипаж засновал вправо и влево, объезжая другие экипажи, и, когда мы доехали до Лондонского моста, на нем, по счастью, было просторно и можно было очень быстро ехать благодаря тому, что все ехавшие, по-видимому, спешили в одном с нами направлении.

Стрелка на больших железнодорожных часах показывала без восьми двенадцать, когда мы со многими другими подкатили к подъезду станции.

– Слава богу, поспели! – воскликнул наш молодой человек, выходя из экипажа. – Спасибо вам и вашей доброй лошади! – сказал он Джери. – Вот вам полкроны за труды.

– Не нужно, сударь, – возразил Джери, – благодарю вас, но я лишнего с вас не возьму. Я так рад, что мы поспели. Поторапливайтесь, вот звонок. Эй, носильщик, возьмите вещи барина! На Дувр, двенадцатичасовой поезд!

Не дожидаясь ответа, Джери повернул меня, и мы отъехали в сторону, где стали дожидаться разъезда.

– Как я рад, что довез его вовремя! – говорил Джери дорогой. – Хотел бы я знать, зачем он так спешил, бедный.

Джери имел привычку вслух разговаривать сам с собою.

Когда мы вернулись на биржу, его стали дразнить тем, что он польстился на лишнюю плату за срочную езду, тогда как он всегда восставал против этого. Извозчики допытывались, сколько он получил.

– Гораздо больше того, что я получаю за такой конец, – отвечал Джери, лукаво посмеиваясь. – Полученного достанет мне на хорошее угощение в продолжение нескольких дней.

– Каково! – воскликнул кто-то.

– Видите, какой ханжа! – заметил другой. – Сам делает, а другим проповеди читает.

– Слушайте, товарищи! – сказал Джери. – Господин предложил мне полкроны сверх таксы, но я не взял. Я получил награду достаточную, увидав, как он обрадовался, что поспел на поезд. Что вам за дело, если нам с Джеком нравится иной раз хорошенько пробежаться.

– Ты никогда не будешь богат, это верно, – заметил Лари.

– Вероятно, нет, – сказал Джери, – но я не жалею об этом; богатство не сделало бы меня счастливее. Слыхал я не раз заповеди, и нигде не сказано: «Будь богат». А в Новом Завете есть такие речи о богатых, что я бы, пожалуй, и постыдился быть богачом.

– Если тебе суждено разбогатеть, – сказал хозяин Грей, – то ты, наверняка, заслужишь свою удачу: ты не найдешь проклятья для себя в деньгах. А ты, Лари, умрешь бедным, потому что ты слишком много тратишь на бечевку кнута.

– А что же мне делать, если лошадь без кнута не идет? – возражал Лари.

– Ты не даешь себе труда попробовать лошадь без того, чтобы ее не хлестать ежеминутно. Посмотришь, как у тебя рука то и дело взмахивает, можно подумать, что у тебя пляска святого Вита. Если ты не устаешь от этой работы, то лошадь твоя точно от нее страдает. Ты постоянно меняешь лошадей, – почему? Да потому, что они не видят у тебя ни поощрения, ни покоя.

– Просто незадача мне, – сказал Лари, – вот в чем дело.

– И не будет у тебя никогда удачи, – заметил Грей. – Удача выбирает человека с добрым сердцем и здравым смыслом. По крайней мере я сделал это наблюдение в жизни.

Хозяин Грей углубился после этого замечания в свою газету, а извозчики вернулись к своим экипажам.

XXXIV. Воскресная езда

Однажды утром к Джери пришел барин в то время, как меня закладывали.