Хроники Омура

Наемник сходу сообразил, что нужно сделать в первую очередь и, махнув рукой ир Ресу, поманил оторопелого гнома за собой.

Не найдя причины для отказа, Рем послушно потопал за ир Озароном, катя впереди себя тележку с драгоценной поклажей, кляня про себя тот день, когда ему взбрело в голову отправится в путешествие. И чего дома не сиделось?! А желающие разгадать имя клинка всегда бы нашлись, и уже не Карделл искал бы будущего хозяина, а наоборот!

То, куда привел его Вайолл, заставило Баламута возмущенно хмыкнуть. Покосившийся домишко на окраине с растрескавшейся вывеской, оповещающей народ, что, дескать, здесь таверна с говорящим названием «Зайди и вымри».

– Не удивляйся, – бросил через плечо ир Озарон. – Просто доверься!

– Что же еще остается! – буркнул Рем, на всякий случай опуская ладонь на рукоять своего короткого меча. Тележку предусмотрительно оставил у двери, а вот творение свое другой рукой прижал к сердцу. Вайолл понимающе усмехнулся, но комментировать поведение своего напарника не стал, а толкнул скрипучую дверку.

В полумраке светился десяток магических светлячков, внося в обстановку зала таинственность. Веселье же шло полным ходом: велись пьяные разговоры, лились разудалые песни, доносился смех. Общительные подавальщицы помогали посетителям избавляться от звонких монет. Где-то в углу кто-то тренькал на лютне, нещадно терзая несчастный инструмент. Даже Рем, у которого отродясь не было музыкального слуха, болезненно поморщился. Вайолл тем временем твердо двигался к стойке, где сходу что-то зашептал хозяину. И тот, понятливо кивнув, поманил ир Озарона куда-то за шторку. Отправившись следом, гном обнаружил неприметную дверцу, а за ней полутемную комнатушку, в которой располагался десяток людей самого что ни на есть плутовского и воровского вида. Не сложно было понять, кем все они приходятся! Сложнее догадаться, зачем его сюда привел Вайолл, в предательство этого человека верить не хотелось! Однако, Рем замер у двери, настороженно рассматривая собравшихся, а они, в свою очередь вовсю таращились на него.

– Кто тут у нас?! – со стула поднялся настоящий великан, разулыбался, глядя на ир Озарона, а когда тот подошел, хлопнул по плечу. После обратил все свое внимание на Рема:

– Входи! Друзья Безымянного Всадника – наши друзья!

Не то, чтобы Баламут сразу расслабился и принял приглашение, но стало как-то легче дышать, особенно опираясь спиной о деревянную поверхность, зная, что за ней путь отступления.

– Присоединяйся! – настаивал великан, и Рему волей-неволей пришлось отойти от двери и шагнуть в комнатку.

Ничего ужасного с ним не случилось, просто ир Озарон, мгновенно придумавший нужный план, не потрудился сообщить своему спутнику, что желает пообщаться с членами своей гильдии, дабы узнать у них подробности похищения княжны и понять, а не причастны ли парни к этой пропаже.

Оказалось, что нет, не причастны! Сами ищут девчонку, надеясь получить вознаграждение.

– 

А давай-ка, Всадник, поговорим начистоту! – вожак стал серьезен. – Тебе-то что за дело?

– 

А мне, Камень, дело это важное! Если не спасу девчонку – болтаться мне на виселице! – откровенно признался Вайолл.

– 

Слыха-али-и, – протянул кто-то из сидящих мужчин, а великан указал на Рема:

– 

Новый напарник?

– 

Да, – ир Озарон не стал выдавать тайну гнома, и тот был безмерно благодарен ему за это.

На лицах собравшихся мелькнули тени недоверия, однако, никто из наемников вслух высказываться не стал. Более того, в следующее мгновение Баламут сильно удивился, ибо все его представления о коварстве людей, основанные на сплетнях, были разом разбиты. Представители гильдии наемников не нарушили законов братства и ради спасения своего товарища готовы были пожертвовать многим. Именно они поделились с Ремом и Вайоллом всеми сведениями, что им удалось собрать.

Не мешкая, как только рассвело, ир Озарон, а вместе с ним и Карделл отправились на восток. Осень вовсю отвоевывала свои права у лета, и оно сдавалось на ее милость. Глядя на лес, теряющий листву, Рем подумал о том, как же он задержался в своем путешествии, родители, наверное, с ног сбились, беспокойно гадая, когда вернется их непутевый сын. По возвращению, конечно, начнут расспрашивать, что, да как, вот только, о чем сможет поведать им Баламут? Рассказывать, собственно, не о чем! Все пошло не так с самого начала! Тут Карделл улыбнулся: «Зато есть, о чем вспомнить в старости, сидя у камелька, раскуривая трубку, да внукам будет, что рассказать!»

Наблюдая за гномом, Вайолл догадался, о чем тот думает, и кивнул своим мыслям. Все мастера, как дети, а иначе им нельзя, потому что только так они могут творить! Неважно, какой инструмент держит в своих руках творец – перо, кисть, кузнечный молот, или что-то другое, главное – фантазия, та, что заставляет детей верить в сказки и мечтать! Взрослея, многие теряют веру в мечту, живут одним днем, не ждут чуда, суетятся, пытаясь заработать и потратить деньги, потому не могут уйти от реальности, не умеют творить, погружаясь в выдуманный мир. Только повседневные дела и ничего больше!

Невольно Вайолл вспомнил о собственном семействе. Его брат когда-то был превосходным художником, а потом увлекся оружием. Даже пробовал сделать пару метательных кинжалов, взяв в руки кузнечный молот. Из кузницы Найтела выгнала жена, сударыня рода благородного, княжеского, сказав, что негоже дворянину, владельцу имения самому бить молотом о наковальню. Влюбленный Найтел послушался, вызывая гнев отца и недоумение брата. «Влюбишься в женщину – поймешь!» – просто сказал он Вайоллу, но оружием интересоваться не перестал. Клинков у Найтела насчитывалось великое множество, не то, что у Вайолла! У младшего ир Озарона был один-единственный меч – верный товарищ, не раз спасавший его жизнь в различных походах! Замечая удивление старшего брата, Вайолл всегда отвечал: «Влюбишься в меч – поймешь!» Воспоминания о доме и Найтеле, заставили светловолосого мужчину немного погрустить. Жаль, что на день рождения брата он таки не успел! Эх! Чтобы не впасть в уныние, а заодно и Карделла расшевелить, ир Озарон твердо изрек:

– Давай-ка, друг, вспомним и сопоставим все, что нам известно!

– Я уразумел, что девиц и до княжны похищали, только местные дознаватели ничего не обнаружили!

– Да не скажи! Кое-что все-таки было! Не зря парни встревожились, да и князь всю Номию с ног на голову поставил, чтобы дочку вернуть!

– Черные? Если они замешаны в этом, то нам с тобой надеяться не на что! Принесли княжну в жертву, и дело с концом!

– Погоди! Не привык я так легко сдаваться, да и ты, судя по всему, готов биться до победного! Так что давай доберемся до места, ребята и карту примерную нарисовали!

– Согласен! Вот устроим привал, посидим, раскурим трубочку, поразмыслим! – предложил гном, и, видя, как вскинулся наемник, прибавил. – Тут спешка ни к чему! Согласен?

– Давай! Тихий вечер благоволит долгим беседам!

Вечерок, опустившийся на Омур, оказался на удивление приятным. Ветер стих, перестав остервенело обрывать листву с деревьев, и только отдельные листочки, кружились в темном воздухе, опадая на землю. Обе луны, окруженные хороводом сверкающих звезд, игриво смотрели на полянку, где в свете костерка два искателя приключений вглядывались в карту.

– Вот смотри! – ир Озарон настроился на нужный лад. – Именно в этих местах – они обведены красными чернилами – были похищены все девицы, а вот тут – отмечено черным – исчезла княжна. И о чем это говорит нам?

Рем понятливо кивнул:

– Лишь о том, что тут, – Баламут взял в руку огрызок карандаша и указал им точку на карте, – все линии, которые мы проведем, сойдутся!

– Верно мыслишь, друг! – воодушевился Вайолл, вскакивая на ноги от переизбытка охвативших его эмоций.

– Погоди! – охладил его пыл Карделл. – Ты уверен, что мы сладим с черными?

– А ты уверен, что в похищениях замешены они? Парни вот сомневались!

– Если есть такие подозрения, то я бы не стал сбрасывать их со счетов!

– Не трусь! С тобой Безымянный Всадник! – самодовольно ухмыльнулся ир Озарон, но Рем остался непреклонен, и Вайолл был вынужден сказать следующее:

– Разве у нас есть иной выход? Если мы не попытаемся спасти княжну, то все равно погибнем! А по мне, лучше умереть в бою, чем на виселице!

Карделл только невесело хмыкнул, но вынужден был кивнуть.

Наутро два отдохнувших всадника вновь выдвинулись в путь, причем гном, ехавший позади человека, долгое время оглядывался, пока полянка не скрылась за новым поворотом. Причина тому была серьезная, отправляясь, как он думал на верную смерть, Рем взял с собой только свой собственный короткий меч, а тот, что был сделан его руками, остался под кустом. Разумеется, Баламут тщательно прикрыл свое творение от посторонних глаз, надеясь, что ежели он сам сгинет, боги выведут к клинку будущего хозяина. Отдавать драгоценный меч черным Карделл не собирался!

***

Нужного места они достигли уже после полудня, когда сгущались сумерки, а с неба грозил закапать дождь. Стылый ветер, поднявшийся внезапно, выл среди крепких стволов деревьев, гнул к земле кусты, срывал разноцветную листву, точно сама природа желала остановить храбрецов, уговаривала их бежать без оглядки. Кутаясь в непромокаемые плащи, Рем и Вайолл упрямо двигались дальше. Коней путешественники были вынуждены оставить в укромном месте – небольшом охотничьем домишке, скрыв их от непогоды и лихих людей, потому как скакуны отказывались идти дальше.

– Черные чары! – мрачно оповестил ир Озарон, жалея, что ни он, ни спутник не владеют магическим даром. Этак и мимо черных можно пройти, известно, колдуны умеют прятаться от врагов.

– Будем ориентироваться исключительно на свои чувства! Черное колдовство чуждо нам, потому, чем страшнее станет, тем ближе мы подойдем к нужному месту! – дополнил свою предыдущую реплику Вайолл, а Рему опять ничего не оставалось, кроме как кивнуть.

Лес, по которому они пробирались, становился все более и более дремучим, стонали в вышине деревья, скрипели их ветви, а под ногами хлюпала грязь. И в этих звуках чудилось Баламуту нечто зловещее, будто невидимое глазу чудище готовилось напасть на неосторожных путников.