Обещанная медведю. Вернуть ведьму

– Запомнишь меня тварью – легче будет забыть, – вздернула ведьма бровь.

– Я тебя разочарую – мы все с тобой успеем. Поэтому не стоит выполнять пятилетний план по доведению меня до озверения за одну ночь.

– Высшим плевать на твое звериное право, – даже с каким-то сожалением возразила она. – Твоя брачная метка ничего не значит.

– А куда ты тогда собиралась сегодня ночью? – оперся я локтями на стол перед ней.

– Сбежать, конечно, – пожала она плечами. – На черта мне эта свадьба? Подай варенье, будь добр. Я ходить не могу. Ты – зверь, Горький… Отодрать меня так перед бракосочетанием!

Вот коза! А я же повелся, что она и правда хотела замуж! Сложно было не подать виду, что меня отпустило, но я расслабленно усмехнулся, отворачиваясь к разделочному столу за банкой.

– То есть твоя семейка думает, что ты где-то ночуешь в ожидании счастливого дня? – вернулся я и поставил перед ней банку.

– Открой, – глянула она на меня, посасывая чайную ложку.

– Слав, выключай сердцеедку, – усмехнулся я зло и крутанул плотную крышку. – Во мне уже нечего жрать…

– Давид, я хочу тебя раздражать, – улыбнулась она и запустила ложку в варенье. – Может, ты, конечно, привык, что девчонки всегда хотят тебе понравиться…

– Может. Но ты не хотела. Ты хотела сбежать, как только я закрыл за тобой двери своего кабинета в первую встречу.

– Хотела, – посерьезнела она и опустила взгляд. – Не представляешь, как я жалею, что ты тогда вышел из кабинета раньше, чем я решилась бросить мать одну расхлебывать все…

– Ты дашь против нее показания, – припечатал я.

– Нет, – мотнула она головой.

Но слабину я почувствовал. Видимо, перспектива ее где-то очень глубоко грела. Но было страшно. Ладно, не все сразу.

– А что там за жених?

– Тебе не по зубам, – отрезала она. – Тебе вообще все не по зубам, Горький. Поэтому давай еще пару раз… и беги. Потому что за мою попорченную шкурку тебя четвертуют. – Я вздернул бровь и усмехнулся. Она правда переживала за меня. – Ну что ты ухмыляешься? – разозлилась Слава, бросая ложку на стол. – Я серьезно! Мой будущий муж – глава межведомственной инспекции!

– Вот как? – оскалился я. – Слава, даже не знаю, хорошо или плохо, что ты всю жизнь ходишь по ту сторону закона и не имеешь с ним дел…

– Ну удиви меня, – сложила она руки на груди.

– Делать мне нечего больше в четыре утра, – нахмурился я. – Могу только выдать спойлер – ты не денешься от меня никуда.

Она пристально посмотрела мне в глаза и вдруг подалась вперед, понижая голос:

– Может, уедем вместе?

Настоящая, прежняя… уязвимая и испуганная.

– Нет, – отрезал я безжалостно.

– Гордость?

– Привычка встречать трудности лицом к лицу. Не все они настолько непреодолимы, чтобы от них бежать, Слава.

Ведьма растерянно заморгала, выпрямляясь. А я понял, что снова не могу терпеть. И не буду. Я шагнул к ней, сгреб в руки и понес в спальню. Хочу, чтобы и там все пахло сексом с ней. Хочу, чтобы каждый уголок в доме зазвенел от моего вожделения и ее крика.

Я бросил ее в центр кровати и сдернул с нее полотенце, оставляя ее голой и беззащитной. Похудела. Но стала еще соблазнительнее. От мысли, что кто-то ее трахал, срывало с катушек.

– Я убить тебя хочу, – склонился к ней. – За то, что не вернулась. За то, что позволяла пользоваться собой… Сколько мужиков у тебя было после меня?

– Ты правда хочешь знать? – обхватила она меня за шею.

– Нет.

И я схватил ее за горло и вцепился зубами в метку, вынуждая ведьму дрогнуть и испуганно задергаться подо мной. Приходилось себе напоминать, что она не планировала попадать снова в мои руки. Что не считала себя принадлежащей мне, а я не успел еще ничего потребовать. Да, ставил метки, но не присваивал. Если признаваться себе до конца, то я надеялся, что меня отпустит. Это страшно, когда женщина так нравится и сводит зверя с ума, вынуждая желать всего. Я рассчитывал насытиться и уж потом решать, что делать с ведьмой.

Но я выучил урок. Придется и ей.

В этот раз я смотрел ей в глаза. Медленно заполнил ее, глядя ей в глаза, и только потом позволил запрокинуть голову и подставить мне шею. Я не спешил больше. Не было необходимости. Будет время объяснить ей, кому она теперь принадлежит и с кем теперь будет спать. Мне нравилось, как ведьма кусает губы, пытаясь сдержать стон, как впивается пальцами в простынь и как дрожат ее ресницы.

Я быстро вынудил ее сдаться. Уселся рядом и, подхватив под бедра, насадил ее на себя. О да! Как же я скучал по ее крику в моей спальне! А обрывки моего имени с ее обезвоженных губ и сжатые колени на плечах – лучшее, что со мной здесь происходило! Хотелось помучить Славу, заставить умолять и выпрашивать большего… Но я не стал. Как только по ее животу прошла первая дрожь, добавил ласки пальцами, и она сжала ноги сильнее, послушно пульсируя и проливаясь мне на руку. Заканчивать пришлось практически без ее участия. Вымотал я ведьму качественно.

– Не могу больше, – только и смогла промычать она, когда я выпустил ее бедра.

По коже прошла волна мурашек, и ведьма съежилась, подтягивая колени к груди.

– Хочешь чего-нибудь?

– Чай там остыл…

Я протер лицо и поднялся с кровати:

– Замерзла?

– Я же не медведь, Горький, – тихо язвила Слава.

Пока она допивала чай, я вытащил из шкафа плед. Вид замотанной в кокон ведьмы пустил, наконец, по телу забытое тепло. Кажется, она уснула сразу же, а я забрал чашку с пола, отнес в кухню и перевел взгляд на стол. На губы выползла усмешка. Настоящая Слава была даже лучше той, которой она пыталась казаться год назад.

– Кумкват, – покачал я головой и протянул руку к тарелке.

Стоило его разжевать, язык защипало от непривычной смеси сладкого эфирного масла и кислой сердцевины. Необычно. А у моей ведьмы причудливый вкус! И действительно – вкусно было запивать это все горячим чаем. Не знаю, сколько я так простоял в кухне с чашкой и кумкватом.

За окном уже посветлело, когда издалека донесся шум приближавшегося автомобиля. Я тихо прошел в спальню, надел джинсы и вышел на крыльцо как раз, когда у калитки раздались стук двери и шаги. Двигатель заглушили.

Забор у меня был не то чтобы низкий, но высоким людям и нелюдям несложно встать на цыпочки и увидеть то, что происходит на веранде. Пришелица, а это была именно «она», судя по парфюму, долетевшему до меня прежде, чем над забором показалась ее светлая макушка, увидела меня, и ее ноздри гневно затрепетали:

– Открывай!

Требовательный тон позабавил.

– Ты кто? – усмехнулся я.