Калифорния на Амуре

Сказано это было так, как будто отчество Шкодина представляло собой отдельное преступление, по которому полагалось бы по меньшей мере полгода тюремного заключения, а то и чего посерьезнее.

– Знаешь ли, кто перед тобой? – Николас говорил сейчас совершенно в духе тех чиновников, которых рисуют в своих сатирах Гоголь и Салтыков-Щедрин. Взор его пылал огнем, брови хмурились, казалось, что из уст его вот-вот вырвется что-нибудь вроде: «Размозжу! По мостовой раскатаю! На колени!»

Похоже, что это театральное представление штабс-ротмистр разыгрывал перед подозреваемыми не единожды, и всякий раз оно имело успех – больший или меньший, в зависимости от того, кто именно перед ним стоял. Люди образованного сословия держались более мужественно, а кто попроще, возможно, и в обморок падали.

Впрочем, в этот раз слишком далеко спектакль не зашел. Не дожидаясь ответа Шкодина, Назаров обошел его вокруг и, склонившись к розовому уху, спросил зловеще:

– Где червонцы?!

– Ка-какие червонцы? – побледнел Шкодин.

– Фальшивые, – неожиданное ласково отвечал жандарм.

От избытка чистосердечия Шкодин даже прижал толстенькие ручки к груди.

– Ваше сиятельство, – заговорил он горячо, – ни сном ни духом ни о каких червонцах, ей же ей, в первый раз слышу!

Назаров встал прямо перед мещанином и несколько секунд глядел на него чрезвычайно пристально. Потом заговорил тихо, словно змея.

– В первый раз, значит? Может, будешь утверждать, что и Забелина не ты убил?!

И саркастически улыбнулся, как бы давая понять, что все хитрости и уловки злоехидного Шкодина, о нравственном облике которого ясно говорит уже сама его фамилия, известны ему наперед.

– Никак нет, – в ужасе просипел хозяин дома, – как Бог свят – не я.

Тут, видя, что допрос заходит в тупик, в дело решил вступить надворный советник.

– Скажите, голубчик, – сказал он ласково, всем своим видом являя человеческое участие и доброту, – а не знаете ли вы, кто мог совершить это ужасное преступление?

Ободренный его участливым тоном, злополучный Иван Тимофеевич немедленно повернул к Загорскому толстенькое лицо свое.

– Не могу знать, – отвечал он, – поскольку как раз и отсутствовал: ходил в мелочную лавку.

Нестор Васильевич понимающе покивал: в самом деле, ходить в мелочную лавку законом не запрещено и преступлением не является. А как долго снимал комнату покойный Забелин и посещал ли его кто-то за это время?

Оказалось, Забелин квартировал у Шкодина с самого начала ярмарки, то есть уже больше недели. Что же касается посетителей, то, очевидно, какие-то люди приходили. Правда, сам Шкодин их ни разу не видел, поскольку всякий раз перед приходом гостей квартирант просил его удалиться – погулять или сходить куда-то по делам.

– И вам это не показалось подозрительным? – осведомился Нестор Васильевич.

Шкодину, по его словам, это подозрительным не показалось. Платил Забелин за комнату исправно, человек был серьезный, тверёзый, забот с ним никаких не возникало – поэтому просьбу его удалиться ненадолго Шкодин всякий раз исполнял с охотою.

При этих словах физиономия штабс-ротмистра скислилась. Нет, тут мы ничего не добьемся, как бы говорила эта физиономия, надо браться за дело совсем с другого конца. Однако Загорский не обратил внимание на Назарова, он сейчас смотрел только на Шкодина.

– Итак, вы ни разу не видели гостей Забелина и разговоров их тоже не слышали? – уточнил надворный советник.

Шкодин ответил не сразу, а как-то странно замялся.

– Ну-ну? – подбодрил его надворный советник.

Выяснилось, что все-таки нет, что один разговор слышал-таки достойнейший Иван Тимофеевич. Точнее, не весь разговор, а отрывок из него. В тот день то ли посетитель покойного Забелина припозднился, то ли сам Шкодин вернулся домой слишком рано, однако, когда он вошел в дом, из-за полуприкрытой двери услышал два мужских голоса. Один принадлежал его квартиранту, а второго он не знает.

– Так-так, – оживился штабс-ротмистр, – и о чем же они говорили?

Шкодин только руками развел: говорили негромко, да он и не посмел подслушивать, хотя и очень хотелось – господин жандарм, конечно, его понимает. Так вот, говорили негромко, и хозяин дома, перед тем, как ретироваться на улицу, отчетливо расслышал одно только слово: «желтуха».

– Как? – изумился Назаров.

– Желтуха, – повторил Шкодин.

Лицо надворного советника, до сего момента бесстрастное, вдруг озарилось легкой улыбкой.

– Прекрасно, – сказал он. – Благодарим вас, любезный Иван Тимофеевич, и не смеем больше задерживать.

Он позвал унтера и тот, явившись из сеней, немедленно увел Шкодина из комнаты. Загорский же пришел в такое одушевление, что, к удивлению Николаса, негромко запел себе под нос «Куплеты Мефистофеля».

– На земле-е… весь ро-од людской…

Назаров только плечами пожал.

– Чему ты так радуешься? – спросил он недовольно. – Тому, что подтверждается твоя теория о больной печени убийцы? Ну, предположим, болел он желтухой – и что дальше?

Нестор Васильевич отвечал, что печень тут вовсе не при чем. Желтуха, или, иначе, Желтуга – это большой и богатый Желтугинский золотой прииск. И расположен он как раз рядом со станицей Игнашиной, к которой приписан покойник Забелин.

– Ну, и что? – не понимал Назаров. – Как это может быть связано с фальшивыми червонцами?

Надворный советник улыбнулся. Особенность Желтуги состоит в том, что она – экстерриториальна.

– Экс… – вопросительно начал Назаров.

– …территориальна, – закончил надворный советник. – То есть не подпадает под местное законодательство. Дело в том, что находится она в Приамурье, но не с нашей стороны, а с китайской. Да ты газеты, что ли, не читаешь? Два с лишним года назад об этом много писали.

Николас пробурчал, что читает газеты только по служебной необходимости, поскольку все газеты все равно не перечесть, хоть ты тресни.

И тогда надворный советник рассказал своему давнему приятелю, что два с половиной года назад некий орочон Ванька случайно обнаружил на берегу китайской речушки Мохэ?, которую у нас зовут Желтой или Желтугой, золотое месторождение. Он рассказал об этом знакомому русскому купцу и золотопромышленнику Середкину, тот послал людей на разведку и выяснилось, что месторождение обширно и очень богато. На берега Желтуги потекли толпы золотоискателей – в первую очередь, конечно, русских и китайских. Правда, была тут одна трудность – месторождение находилось на китайской территории. То есть по закону промысловикам надо было бы испрашивать разрешение на разработку у властей Срединной империи.

– И как же решили все дело? – полюбопытствовал штабс-ротмистр.

– Как обычно – в обход закона, – отвечал Нестор Васильевич. – На китайские законы золотодобытчики просто плюнули. Моральное основание состояло в том, что, как известно, границы России нигде не заканчиваются, особенно если речь идет о выгоде. Поначалу на Желтугинском прииске царила анархия и разбойная вольница – среди тамошних золотодобытчиков много было лихих людей и даже просто беглых каторжников. Вся эта публика не соблюдала ни человеческих, ни Божьих законов: не так добывала золото, как воровала, грабила и убивала за это самое золото. Позже там общим собранием установили так называемую Желтугинскую республику со своими законами и стало поспокойнее.

– Но при чем же тут червонцы? – не унимался штабс-ротмистр.

– Червонцы при том, что Желтуги не достигает ни русский закон, ни китайский, – объяснил Загорский. – В таком месте легче легкого организовать производство и сбыт фальшивых денег. Понимаешь теперь, откуда могут расти ноги во всей этой истории?

– Так ты думаешь, что покойный Забелин прямо из Желтуги к нам припожаловал? – после некоторой паузы поинтересовался штабс-ротмистр.

– Полагаю, что так, – кивнул Загорский. – Скорее всего, он отправился туда за золотом, но на месте познакомился с фальшивомонетчиками, которые и завлекли его в свои сети. Он вероятно, покупал здесь что-то для своих друзей-революционеров и одновременно сбывал фальшивые деньги. Дело прибыльное и чистое – если, конечно, тебя не возьмут с поличным. Качество фальшивок прекрасное, денежное достоинство билетов, напротив, невысокое, что почти гарантирует легкую проходимость их через руки и распространение по всей России.

Загорский умолк. Молчал и Николас, как-то вопросительно глядя на надворного советника.