Оценить:
 Рейтинг: 0

Калифорния на Амуре

Год написания книги
2024
Теги
<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 >>
На страницу:
8 из 12
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Но здесь был другой случай. Медведь, стоявший возле пещеры, только недавно проснулся от зимней спячки и был очень голоден. Ягоды, которыми так любит лакомиться медвежье племя, еще не созрели, так что косолапому нечем было даже перекусить. Днем он пробовал охотиться на кабанов, но вожак стада, старый секач, перехитрил его и сумел увести сородичей от неминуемой гибели, топтыгину не досталось даже самого жалкого поросенка. Голод и неудача разозлили хищника, они гнали его все дальше и дальше – и вот, когда он почти уже отчаялся, ему повезло набрести на пещеру, где лежали два маленьких беззащитных тигренка. Конечно, это была не та добыча, о которой он мечтал, это было, что называется, на один укус, но все же лучше, чем ничего.

Однако в этот день судьба решила посмеяться над косолапым, она послала ему не закуску, а разъяренную мать-тигрицу. Не тратя времени на угрожающее рычание, та метнулась вперед и бросилась медведю прямо на загривок.

Это был крайне рискованный шаг. В прямом бою с медведем шансов у нее было немного. Первым атаковать топтыгина решился бы не всякий тигр-самец, при том, что тигры крупнее и сильнее тигриц. К тому же, Альма была ослаблена родами и долгим голоданием – она ведь несколько дней не отходила от тигрят ни на шаг. И надо же такому случиться, что медведь появился именно тогда, когда она ненадолго отлучилась утолить жажду, которая мучила ее несколько дней гораздо больше, чем голод!

Стоявший на дыбках медведь, ощутив на спине тигрицу, завертелся волчком, надеясь сбросить ее на землю, но Альма держалась крепко, впившись острыми своими зубами ему в загривок и вонзив когти в могучие плечи. Медведь рявкнул от злобы и повалился прямо на спину, стремясь всей своей чудовищной тушей придавить тигрицу к земле. Однако та ухитрилась извернуться и, разомкнув клыки, отскочила в сторону.

Медведь, несмотря на свои размеры и кажущуюся неуклюжесть, зверь очень ловкий. В один миг он перевернулся со спины на живот и проворно поднялся на дыбки. Эффект неожиданности был утрачен, Альме теперь предстояла тяжелая и опасная битва с непредсказуемым исходом. Она, конечно, могла убежать, косолапый при всем желании не догнал бы ее. Но если она побежит, тигрята останутся одни – что с ними сделает разъяренный, не знающий пощады хищник?

Но и вступать в открытый бой она не могла: даже если топтыгин не убьет ее, он наверняка тяжело ее ранит, и как же она тогда сможет выкормить тигрят? Если бы Альма была человеком, все эти мысли пронеслись бы у нее в голове с быстротой молнии, но не быстрее, чем медведь изготовился к бою. К счастью, она была диким зверем и следовала не размышлениям, а инстинкту – и он подсказал ей единственную правильную тактику. Пока хозяин тайги покачивался из стороны в сторону, прикидывая, как бы подобраться к ней поближе, она прыгнула прямо к нему. Оказавшись рядом с медвежьей мордой, тигрица полоснула когтями по мягкому уязвимому носу и тут же отскочила назад.

Медведь взвыл от боли, Альма ответила грозным рыком. Топтыгин переминался на задних лапах, покачиваясь, а она кружилась вокруг него, выискивая новую возможность атаковать. Медведь следил за ней злобными маленькими глазками, темная кровь вытекала из ран и пузырилась у него на морде. Ему теперь было не до тигрят, он понимал, что разъяренная мать скорее умрет, чем подпустит его к детенышам. Умрет и, может быть, так его изранит, что вскорости он и сам отправится на тот свет, на встречу с медвежьим богом.

Альма между тем все кружилась вокруг него, делала ложные выпады, отступала и вновь приближалась. Улучив момент, она приподнялась на задних лапах и ударила врага по морде могучей когтистой лапой – прямо по раненому носу, который и без того был сгустком боли. От удара топтыгин шарахнулся в сторону, упал на все четыре лапы и жалобно взревев, кинулся прочь…

Издав вслед ему торжествующее рычание, которое разнеслось на всю долину, тигрица, пошатываясь от усталости, вошла в пещеру, легла рядом с тигрятами и стала бережно вылизывать их слабые и такие родные тельца.

* * *

Тигрица чуть приоткрыла глаза. Что-то тревожило ее, что-то не давало полностью уйти в мир грез и воспоминаний. Она нервно застучала хвостом: люди рядом с клеткой устроили перебранку. Это была не простая ссора, этот шум таил в себе ненависть, на которой всходила настоящая опасность… За долгие месяцы жизни с людьми тигрица научилась разбираться в их настроениях. В пьяном угаре двуногие способны выхватить ножи или даже начать стрелять, а пуля не разбирает цели и летит куда попало – это она усвоила хорошо.

Альма не ошиблась. Между старателями и труппой китайских гимнастов действительно разгоралась ссора. Несколько старателей уже напились до положения риз, и теперь один, который все смотрел на девушку-гимнастку жадными глазами, решил, наконец, на ощупь определить, точно ли у нее такие тугие бедра, как ему показалось вприглядку.

Девчонка, однако, не стала терпеть его домогательств, отпихнула похабника так, что тот еле удержался на ногах. Старатель – маленький, чернявый, тип карлика-переростка – злобно сверкнул на нее глазами.

– Ну, курва, полегче, – сказал он заплетающимся языком. – Даю сто рублей. Покажи, как любить умеешь.

И снова потянул к девушке руки. Но тут его остановил вожак труппы – кряжистый, крепкий китаец лет сорока. Он легко отвел руку бесстыдника и примирительно заговорил, смешно коверкая русские слова.

– Господин, мы плостые алтисты. Никому зла не делаем. Тут зывет доблый и сплаведливый налод, никто и никогда нас тут не обидел. Сказэте спасибо за наш тлуд, мы и лады, а нет – так мы не в обиде.

И слегка поклонился, приложив руку к груди.

Однако чернявому не понравилась такая манера. Он скрипнул зубами, дыхнул перегаром.

– Ты, чёртушка китайский, будешь меня на моей желтугинской земле учить? – сказал он, сжимая кулаки.

Гимнаст отвечал, что никого они не учат, а просто веселят почтенную публику – и снова закланялся.

В предвкушении зрелища возле циркачей стала собираться толпа.

– Ты меня не учишь, так я тебя поучу, – отвечал чернявый. В руке его блеснул длинный острый нож и точно так же, длинно и опасно, сверкнули во рту злобной улыбкой железные зубы каторжника.

Противник его слегка побледнел. Он был крепче и сильнее врага, однако нож в умелых руках – оружие страшное, смертельное, и даже самые крепкие мышцы тут не спасут. Тем не менее, гимнаст не отступил перед опасностью даже на шаг. Девушка, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, чуть попятилась, а двое оставшихся гимнастов замерли по обе стороны от нее, по-видимому, ожидая дальнейшего развития событий.

Толпа зашумела – то ли восторженно, то ли осуждающе.

– Кончай, Васюха, – раздался откуда-то солидный рассудительный бас. – У людей работа, а ты им ножичком грозишь!

– Точно, – поддержал бас ехидный тенорок, – неужто не найдешь себе бабу? Поезжай вон в Игнашину, там тебе любая за сто рублей даст – да хоть даже бабка Медведиха. Ей сто лет в обед, вот оно за каждый год по рублю и выйдет.

Толпа хохотнула. Нет, бабка Медведиха за сто не даст, не меньше, чем за двести…

– Болтай, – небрежно бросил чернявый, и нож в его руке неторопливо и страшно загулял, и весь он сделался похож на какого-то жуткого ядовитого паука. – Плевать на бабу, он мне уважения не оказал. А за такое отвечать надобно.

Несмотря на уговоры, никто, однако по-настоящему не спешил остановить чернявого. Видя, что перебранкой дело не ограничится, циркач, стоявший напротив Васюхи, чуть присел, наклонил тело вперед и слегка растопырил руки, как будто собираясь ловить какого-то диковинного зверя.

– Ты гляди, Васюха, поаккуратнее, акробат-то этот, поди, мужик ловкий, – предупредили чернявого. – Как скрутит сальто, как даст стрекача, голова-то у тебя закружится и хлопнешься наземь со всего маху…

Толпа загоготала, а Васюха неожиданно сделал выпад – почти невидимый взгляду, быстрый, как бросок змеи. Акробат, однако, был начеку. Подставив правое предплечье, он остановил удар, левой рукой захватил локоть врага, вывернул его и, продолжая движение, швырнул чернявого себе за спину. Нож упал на землю, Васюха покатился по мерзлой, белесой от инея земле. Секунду он лежал неподвижно лицом к небу, словно мертвый. Толпа умолкла. Стало видно, что акробат все-таки поранился о нож, из узкой длинной царапины на руке сочилась кровь. Девушка бросила ему платок, товарищи помогли замотать руку.

Толпа на миг застыла, не понимая, чего ждать дальше. Стоявший в некотором отдалении китаец в теплой охотничьей куртке зевнул и сказал:

– Ну, вот и все. Представление закончено, можно расходиться.

Высокий черноволосый господин рядом с ним озабоченно покачал головой.

– Не торопись с выводами, Ганцзалин. Я думаю, все только начинается.

Загорский – а это, разумеется, был он – оказался прав.

Васюха, с полминуты лежавший на земле без движения, вдруг приподнял голову и тягучим, необыкновенно противным голосом закричал:

– Православные, ратуйте! Китайские демоны русских людей убивают!

С какой стати он зачислил простых циркачей в категорию демонов, понять было трудно. Однако крик его, взывавший к потаенной сути русского человека – к патриотизму, нашел отклик в сердцах многих насельников Желтуги.

Толпа загудела и пошла на акробатов. Те попятились, но отступать было некуда: со всех сторон их окружали старатели. Только что добродушные, любопытные как дети, в одну секунду они вызверились и готовы были растерзать врага, словно стая диких псов.

Видя, что дело приняло нешуточный оборот, циркачи образовали круг, внутрь которого поместили девушку. Чуть впереди стоял старший, по обе стороны от него – гимнасты помоложе. Все четверо, включая девушку, были невысокими, черноволосыми, с выраженными монгольскими скулами, и глядели теперь настороженно. Однако страха в их глазах не было – возможно, они не понимали всей серьезности положения.

Толпа, ворча, как рассерженный зверь, медленно надвигалась на циркачей. И хотя кое-где раздавались еще примирительные крики, но большинство старателей горело жаждой мести и не прислушивалось уже к голосу разума.

Торговцы, сразу понявшие, к чему идет дело, быстро развернули свои повозки и попрятались за них. Старший акробат повернулся к девушке и что-то сказал ей по-китайски. Она быстро отступила на несколько шагов и попыталась ускользнуть от толпы. Но толпа уже полностью окружила акробатов, и маневр этот не удался. Тогда циркачка хладнокровно вернулась назад, под защиту акробатов.

– Любопытная барышня, – задумчиво заметил надворный советник. – Похоже, она совершенно не боится, а ведь речь идет о жизни и смерти.

Толпа тем временем надвинулась еще ближе. Маленький кружок акробатов, защищавший девушку, заколебался.

– Глупо так стоять, – нетерпеливо заметил Ганцзалин, вместе с господином наблюдавший за этой драмой, – надо прорываться.

Надворный советник кивнул: надо бы, конечно, вот только куда? Китаец окинул быстрым взглядом окрестности, взгляд его остановился на могучих кораблях пустыни.

– Прыгнуть на верблюдов – и давай Бог ноги, – сообщил он.

– Во-первых, верблюдом надо еще уметь управлять, во-вторых, все равно догонят, – отвечал Нестор Васильевич.

– Покалечить могут, – сказал Ганцзалин.

<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 >>
На страницу:
8 из 12