Каирский дебют. Записки из синей тетради

Магазин господина Блюма с простым, но недвусмысленным названием «Дьяма?н»[6 - Diamant (фр.) – бриллиант.] был не самым блестящим и даже не самым крупным из ювелирных магазинов Марселя, но, пожалуй, самым известным в городе. Известность эту снискали ему широкие взгляды приказчиков и самого хозяина, Леона Блюма. Здесь не только можно было купить любую вещь, от дешевого серебряного колечка до брильянтовой диадемы, которой не побрезговала бы украситься сама королева Виктория, но и продать или заложить под щадящий процент любое почти ювелирное изделие. При этом никаких документов от собственников не требовалось, и никто не удивлялся и не устраивал некрасивых допросов, когда какой-нибудь пропойца, по виду простой моряк, вдруг приносил на продажу необыкновенной красоты рубиновые сережки или изумрудное колье. В конце концов, Великая французская революция случилась уже давно, и лозунг «Свобода, равенство, братство» был вполне усвоен обществом. И если бабушка какого-нибудь барона оставляла ему в наследство драгоценностей на сто тысяч, почему такая же щедрая бабушка не могла быть и у французского моряка, или рабочего, или уж сами решайте, у кого?

Именно поэтому в магазине мсье Блюма появлялись как вполне почтенные персоны, так и несколько двусмысленные фигуры, которым, казалось, совершенно нечего было делать в подобном заведении. Большое помещение, ярко освещенное в центре, имело, однако, множество достаточно темных углов, в которых регулярно совершались таинственные и, чего греха таить, не вполне законные сделки. Однако, как уже где-то было сказано, кто сам без греха, пусть кинет в грешников драгоценный камень.

У дверей заведения входящих встречали расторопные приказчики в черных брюках, черных жилетках и белоснежных сорочках, и, наметанным глазом определив характер и потребности клиента, вели либо под сияющие люстры на правую сторону зала, либо отводили в сумрачную левую часть, где никто не мог не только рассмотреть их, но даже и услышать, о чем они говорят.

Когда в дверь вошла прилично одетая молодая блондинка в шляпке фиалкового цвета и с такой же фиалковой вуалью на лице, одетая в элегантное прогулочное платье с контрастным поясом и пышными рукавами, казалось бы, ее должны были отвести к солидным клиентам под сверкающие люстры. Однако ничего подобного не произошло: ближайший приказчик встретил ее с обворожительной улыбкой на лице и безошибочно определил в ней человека, которого следует вести во тьму, налево. Что и было проделано незамедлительно.

Для начала, как и положено, приказчик представился барышне. Его звали Анри. Это был молодой брюнет с улиточными усиками, набриолиненную прическу его рассекал прямой пробор, под рукавами белой сорочки перекатывались крепкие мускулы.

– Сударыня, – сказал Анри, услужливо наклоняясь к барышне через прилавок, – чем могу служить?

Та смотрела на него несколько секунд, а потом вдруг неожиданно заплакала. Усики приказчика даже не шелохнулись, он глядел на барышню с выражением бесконечного терпения на загорелом лице. Она, впрочем, перестала плакать так же внезапно, как и начала.

– Вам нехорошо? – участливо осведомился приказчик.

– Да, – сдавленно отвечала девушка, лица ее нельзя было разглядеть под вуалью, – мне очень плохо. Со мной случилась трагедия.

Молодой человек в жилетке немедленно состроил сочувственную физиономию.

– Я, видите ли, должна была выйти замуж, – продолжала блондинка. – Но свадьба моя… она… она расстроилась!

И она снова зарыдала, негромко, но чрезвычайно жалобно. Учтивый приказчик предложил ей носовой платок, но она лишь махнула ручкой и вытащила из изящной смарагдовой сумочки свой собственный. Осторожно утерев слезы – так, чтобы не размазать тушь, – она спрятала платок и голосом гораздо более деловым сказала, что ее зовут мадемуазель Мари, и что, раз ей не суждено пойти под венец, она хотела бы продать приготовленные ей на случай свадьбы украшения. Сама она не из Марселя, но магазин господина Блюма ей рекомендовали знающие люди.

– Прекрасно, – кивнул приказчик, – вас не обманули. Репутация нашего торгового дома заслужена нами целиком и полностью.

И он выжидательно уставился на мадемуазель Мари.

Та приоткрыла сумочку и, сунув внутрь руку, вытащила крупный брильянт. В неярком свете левой половины зала он сиял необыкновенно загадочно, словно был не просто брильянтом, а упавшей с неба звездой.

– О! – воскликнул приказчик. – Если судить по размеру, камень не рядовой. Позвольте, я взгляну поподробнее.

Он подкрутил фитиль в лампе, стоявшей на витрине, так что вокруг них стало гораздо светлее, положил брильянт на бархатную салфетку, вооружился лупой и стал внимательно разглядывать камень. Брильянт оказался не только крупным, но и чистой воды.

– Неплохо, очень неплохо, – подытожил свое исследование мсье Анри. – Так вы хотите продать его или заложить?

– Да, – сказала барышня, но тут же поправилась. – То есть нет. Я не хочу его закладывать, я хочу продать. И не только его.

– Имеются ли у вас подобные брильянты еще? – ей показалось, что он спросил с каким-то веселым удивлением.

Она подтвердила, что имеются. Есть такие же, и даже крупнее.

– Сколько же у вас всего таких камней? – приказчик глядел на нее очень внимательно.

– Двадцать… или даже чуть больше, – как-то неуверенно отвечала мадемуазель Мари.

– И они все при вас?

– Да. Все они при мне.

Приказчик бросил быстрый взгляд в глубину зала.

– Но… – сказал он негромко, – как же вы не боитесь ходить одна с камнями такой ценности?

Сквозь вуаль было видно, как улыбнулась барышня. У нее есть охрана. Она оставила ее за дверями заведения, но, случись чего, ее люди по первому зову придут ей на помощь. Приказчик заверил ее, что необходимости в этом не возникнет: их заведение прекрасно охраняется.

В этот миг он бросил случайный взгляд за спину барышни, и лицо его переменилось. За спиной мадемуазель Мари маячил сгорбленный, дурно одетый старик. Впрочем, приказчики папаши Блюма видели и не такое, здесь привыкли не доверять первому впечатлению, однако странно было, что старец шатается по магазину совершенно неприкаянный.

– Что вам угодно, любезнейший? – белозубая улыбка приказчика чуть не ослепила старика и он, кажется, не успел даже разглядеть лежащий на бархатной салфетке брильянт, который был немедленно накрыт носовым платком.

– Имею, – прохрипел старик, лицо которого частично находилось в тени, видна была только острая и кривая, как дьявольский рог, седая борода, – имею предложить вашему заведению приличный гешефт…

– Одно мгновение!

Приказчик щелкнул пальцами, от двери к нему поспешил охранник и быстро увел старика, который недовольно хрипел что-то себе под нос.

Барышня проводила старика глазами, потом повернулась к мсье Анри.

– Итак, что вы скажете о моем предложении?

Приказчик ослепительно улыбнулся. Предложение весьма заманчивое. Однако это весьма серьезное дело, и сам он не полномочен его решать, он должен доложить хозяину, мсье Блюму.

– Так доложите, – велела она, нетерпеливо топнув ножкой.

Анри отправился докладывать мсье Блюму. Он отсутствовал минут пятнадцать, так что барышня стала нервно поглядывать в сторону выхода. Когда она почти совсем уже потеряла терпение и собиралась уйти, приказчик возвратился в сопровождении хозяина магазина. Леон Блюм оказался невысоким коренастым стариком лет шестидесяти с широкой седеющей бородой и быстрыми, как мыши, глазами.

Блюм осмотрел камни, принесенные барышней, с одного взгляда оценил качество и выразил желание приобрести их все – если, разумеется, они сойдутся в цене с прекрасной мадемуазель. Мадемуазель Мари не стала слишком дорожиться, и они довольно быстро ударили по рукам. Хозяин магазина был явно доволен, а барышня так и просто не скрывала своей радости. Однако тут же выяснилась небольшая загвоздка. Все дело в том, что у мсье Блюма не было сейчас на руках такого количества наличности. Он предложил выписать чек, но барышня непременно хотела наличных.

– В таком случае, – сказал мсье Блюм, проницательно поглядывая на мадемуазель Мари из-под нависших бровей, – приходите со своими камнями завтра. Сейчас уже вечер, но завтра к утру у меня на руках будет требуемая сумма.

На том и порешили.

* * *

На следующее утро, часов около десяти, мадемуазель Мари, теперь уже в платье оливкового цвета и в шляпке, подобранной в тон ему, решительно переступила порог магазина «Дьяман». Сквозь светло-зеленую вуаль лицо ее различалось гораздо лучше, чем накануне, и стало ясно, что девушка – совершенно очаровательна.

Прямо на пороге барышню встретил молодой приказчик – тоже брюнет, хоть и не такой атлетически сложенный, как вчерашний, и без усиков, но весьма интересный. Он поклонился ей приветливо и в то же время с достоинством.

– Мадемуазель Мари, – в голосе его не было вопроса, он, кажется, сразу и без всяких сомнений распознал гостью, – вас ждут.

И повел ее в привычную уже левую часть магазина, где в дальнем сумеречном углу видна была небольшая дверь.

– А где мсье Анри? – спросила она, придерживая свою смарагдовую сумочку маленькой ручкой – ей вдруг почему-то сделалось очень тревожно, и захотелось оказаться на улице, где ждала ее надежная охрана.

Новый приказчик отвечал, что мсье Анри будет позже, но это ничего, он им не нужен, потому что ею займется сам мсье Блюм. Эти слова немного успокоили барышню, и в дверь она нырнула весьма решительно. За ней последовал и приказчик.

За дверью был небольшой темноватый коридорчик в три шага, в конце его – еще одна дверь. Мадемуазель Мари оглянулась на провожатого. Тот улыбнулся ей, но в полутьме улыбка эта почему-то показалась ей зловещей.

– Куда вы меня ведете? – пробормотала она. – Я не хочу…