Каирский дебют. Записки из синей тетради

– Не волнуйтесь, – отвечал он решительно, – мсье Блюм ждет вас у себя в кабинете.

И, открыв дверь, почти втолкнул барышню внутрь.

Кабинет мсье Блюма оказался обставлен довольно скупо. Светло-коричневый дубовый стол у окна, которое сейчас закрывали железные жалюзи, за столом – кожаное кресло в тон столу, на столе – терракотовый гроссбух, чернильный прибор, выкрашенное в золотой цвет пресс-папье и счеты. С другой стороны стола стоял стул с резной спинкой, у левой стены возвышался несгораемый шкаф, у правой – небольшой плюшевый диванчик для отдыха. На диване, составив ноги вместе, словно школьник, сидел сам хозяин магазина Леон Блюм. Он глядел на вошедших снизу вверх, запрокинув голову, широкая седеющая борода его смотрела почти параллельно полу.

– Здравствуйте, мсье Блюм, – проговорила несколько сбитая с толку мадемуазель Мари.

– Здравствуйте, мадемуазель, – закивал хозяин, при этом глаза его, быстрые как мыши, все время бегали по сторонам, так что разглядеть их было никак нельзя.

После этого он неожиданно ловко для человека уже немолодого вскочил с дивана и чмокнул руку барышне. Приказчик, стоявший за спиной мадемуазель Мари, улыбнулся как-то криво.

– Итак, наше дело, – проговорила гостья, решительно беря инициативу в свои руки.

– Да, да, дело, – снова закивал хозяин, и снова он не глядел на барышню, и снова глаза его бегали. Но все-таки он, кажется, наконец овладел собой и проговорил каким-то просительным тоном. – Я, к сожалению, вынужден уйти, но наш с вами договор исполнит мой работник.

И он вытянул шею вперед, как бы указывая бородой на приказчика, все еще стоявшего за спиной барышни. После этого случилось неожиданное: не говоря больше ни слова, Блюм опрометью кинулся к двери и выбежал вон. Приказчик немедленно закрыл за ним дверь. В руке у него блеснул ключ, и он два раза повернул его в замке.

– Что происходит? – изумленно проговорила Мари, голос ее задрожал то ли от страха, то ли от возбуждения.

– Нам нужно поговорить, – отвечал приказчик, указывая ей на диван, откуда только что позорно дезертировал мсье Блюм, а сам сел в кресло хозяина, прямо за дубовый стол.

– Говорить? О чем нам с вами говорить? – барышня, кажется, овладела собой, голос ее больше не дрожал.

– Я прошу вас присесть, воспитание не позволяет мне сидеть в присутствии дамы… – начал было приказчик, но она прервала его.

– Если так, тогда встаньте. И, к слову сказать, вы не представились.

Он поднялся и слегка поклонившись, произнес:

– Нестор Загорский, к вашим услугам.

Несколько секунд она глядела на него молча, потом неожиданно усмехнулась.

– Судя по имени, вы русский. Но что вы делаете в Марселе? Или вы перепутали ваш русский Ледовитый океан с нашим Средиземным морем?

Он улыбнулся и покачал головой: нет, он ничего не перепутал. И, кстати, не могла бы мадемуазель Мари снять вуаль, а то у него странное впечатление, что он участвует в комедии дель арте…[7 - Commedia dell'arte (ит.) – вид итальянского народного театра с участием актёров, одетых в маски.]

– Если кто и ломает здесь комедию, так это вы, – сурово отвечала она. – Сию же секунду откройте дверь и выпустите меня наружу.

Загорский покачал головой и с явным сожалением развел руками. Увы, он не может. Все дело в том, что он здесь по заданию директора полиции Каира господина Саада Сидки.

Услышав это, она вздрогнула.

– Ага, – сказал он, – вижу, это имя вам знакомо. Что ж, тем проще нам будет найти общий язык.

Она пожала плечами. Какое дело полиции Каира до скромной французской гражданки?

– До скромной французской гражданки – никакого, – отвечал он. – Зато полиция интересуется некой Элиз Леско, до недавнего времени – невестой сына Ибрагима-паши. Невестой, которая самым неожиданным образом сбежала из-под венца.

– В таком случае, какое дело полиции до семейных неприятностей Ибрагима-паши? – от лица ее, полускрытого вуалью, вяло сейчас ледяным холодом.

– Семейные неприятности тут не при чем, – отвечал Загорский. – Полицию интересуют брильянты, украденные из магазина достопочтенного Рахмани. Брильянты эти были заказаны для вашей свадьбы с сыном Ибрагима-паши, Анваром Сидки. Однако, как вы, конечно, знаете, они не понадобились, поскольку свадьба расстроилась.

Мадемуазель Мари – она же Элиз Леско – усмехнулась и присела, наконец, на диван, крепко держась за свою смарагдовую сумочку.

– Тот факт, что я передумала вступать в брак с Анваром – это мое личное дело, – сказала она гневно. – И я не могу за это преследоваться ни по каким законам – ни по египетским, ни, тем более, по французским.

Загорский с сожалением развел руками. Кажется, мадемуазель Мари не слишком внимательно его слушала. Или, может быть, он сам не слишком ясно выразился. Все дело в том, что ее подозревают в краже брильянтов на миллион франков. Точнее сказать, подозревали. Потому что, если заглянуть в ее сумочку, там как раз обнаружатся эти самые украденные брильянты. И подозрение, таким образом, станет непреложным фактом.

– Это не те брильянты, – быстро сказала Мари.

– А где те? – так же быстро спросил молодой человек.

Некоторое время она молча глядела на него сквозь вуаль, потом сказала с досадой:

– Вот дьявол, откуда вы только взялись на мою голову?!

Загорский улыбнулся. Сказать по чести, в число подозреваемых пропавшая невеста попала последней. Среди подозреваемых был негр-нубиец, приказчик Валид, даже сам хозяин магазина достопочтенный Рахмани. И в самом деле, согласитесь, большой соблазн – украсть камни у себя самого, а потом получить за них миллионную страховку. Вот только оказалось, что Рахмани не успел застраховать камни а, следовательно, никакой выгоды, кроме убытков, от всей этой истории не получил.

Загорский заподозрил даже Ибрагима-пашу, который так удачно заказал большую партию брильянтов, что они попали в магазин незадолго до того, как его ограбили, а потом не пришел за ними. Однако оказалось, что Ибрагим-паша не пришел за брильянтами только потому, что свадьба его сына расстроилась и брильянты были уже не нужны. Таким образом, чтобы отыскать похитителей, осталось выяснить, по чьей именно вине расстроилась свадьба…

– Кстати, – перебил сам себя Загорский, – вот чего я не могу понять. Если вы – охотница за деньгами, почему бы вам было просто не выйти замуж за Анвара Сидки? Не сомневаюсь, что он окружил бы вас необыкновенной роскошью, вы бы не знали отказа ни в чем.

– Почему я не вышла замуж? – она в негодовании сдернула шляпку вместе с вуалью, золотые волосы рассыпались у нее по плечам, в зеленых глазах плескался яростный огонь. – Как, по-вашему, выглядит замужество в Египте, особенно, если речь идет о человеке столь богатом, как Анвар Сидки?

– Вы имеете в виду… – начал было Загорский.

– Я имею в виду, что это не западная свадьба. Египет – это мусульманский Восток, и девушка, выйдя замуж, попадает не в семью жениха, а в гарем, где полно таких же, с позволения сказать, счастливых избранниц. Да ни одна уважающая себя европейская женщина не пошла бы на такое.

Загорский понятливо кивнул: уважающая себя женщина вместо этого решила провернуть крупную аферу и ограбить ювелирный магазин. Обидно видеть, что такая красивая девушка встала на кривую стезю воровства.

– Боже мой, – засмеялась она, – красивая девушка! Уж не собираетесь ли вы сделать мне предложение прямо тут?

И так улыбнулась молодому человеку, что тот покраснел.

– Нет, – сказал он с легкой досадой, – я здесь не за этим.

Смех ее оборвался, она глядела серьезно. Ну, раз уж разговор у них пошел такой откровенный, пусть хотя бы объяснит, как он ее выследил. После того, как мадемуазель Мари сбежала от сына паши, она была очень осторожна, но ни разу не заметила никакой слежки.

Загорский кивнул: это было совсем непросто, ведь ее окружали сообщники, однако ему это удалось. Он в юности играл в домашнем театре и приобрел некоторые навыки перевоплощения. У него был целый набор образов, которые он регулярно менял, чтобы не вызвать ее подозрения.

– Постойте, – сказала она, как будто что-то вспоминая, – значит, чопорный англичанин на пароходе из Суэца – это вы?

Загорский наклонил голову, и в глазах его зажегся озорной огонь.

– И тощая монахиня-бенедиктинка в гостинице рядом со мной – тоже вы?

Загорский кивнул.