В доме на берегу

Одышливый катер.

Учкуевка там, в стороне,
Жарой воспаленной,
И солнце играет в волне —
Зеленой, зеленой!

Подросток, черна и худа,
И кисть винограда
В руке зелена, как вода,
Вкусна, как прохлада.

Мотора усталого гул,
Подружки в обнимку,
И розовость мыса Лукулл —
Туманной картинкой,

И палуба – крепкая твердь,
И бездны не видно,
И так далека еще смерть —
И так безобидна!

Тамань

Тамань. Туман. Безжалостный обрыв —
Под ним судов чуть видимые снасти
И контуры, размытые ненастьем,
А значит, море – и его мотив
В ушах неотделим от тишины,
И тень слепца проскальзывает мимо —
Он под скалой с таинственной ундиной,
Чьи косы влажны и расплетены.
Туман стоит в невидящих глазах,
Слух – поводырь поэта и слепого:
Скользни по склону меж колючих трав
За ним, нырни в незримое за словом.
Туман, туман… Не разглядеть под ним,
Что так влечет к неведомому краю —
К тому, кто в лодке, еле различим,
И к той, у скал, чей хрупкий контур тает.
Родня туману – обветшалый дом,
Печь без огня, ночлег неприхотливый,
И эти тени, свившие гнездо,
Как ласточки, у самого обрыва.
Тьма. Плеск весла. Слепого долгий всхлип.
Сквозь облако луна следит за ними:
О, как безлюден этот край земли!
Заплачет ветер – будто сердце вынет.
Поднимут парус – белый, как платок,
И мимо кораблей пройдут в тумане.
Фонарь мигает в море, одинок,
У равнодушных берегов Тамани.

Баллада о городе С.

В тех широтах, где я никогда не жила,
Над стеклянной водой наклонилась ветла
И луна заплетает ей косы.
Будто сторож она этих призрачных мест:
Возле старой каплицы рассохшийся крест
Наклоняется знаком вопроса.

Край увяз в тишине, загустевшей, как мед,
Лишь на станции колокол редко вздохнет
И надолго заглохнет в тумане, —
Он, спустившись к утру, голубым обволок
Сосны, розы костелов, полынь синагог, —
Что здесь ищет вельможная пани?

Ничего не найдется, ты видишь – одни
Огороды, сараи, косые плетни,
Травы сизые, топи да гати,
Семинарии густо-багровый кирпич.
Паровозный гудок, гулко ухает сыч,
Шепот речки ленив и невнятен.

Или так шелестит облетающий лес?
Что ты можешь искать в сонном городе С.?
Скрип телеги? Ворчанье собаки?
Или память ты ищешь? – Немая зима,
Керосином облитые, тают дома,
Превратившись в пылающий факел.
Пепел вьется до неба, до блеклых высот,
Пани ищет тот дом? Что здесь пани найдет?
Остов печи? Крючки-шпингалеты?
Ветер воет в ветвях отдаленных ракит,
А разбуженный лес шелестит, шелестит,
Темным тающим снегом одетый.

Стон деревьев, костелов, дворов, синагог
Заплетается слезной струной в кровоток,
Оттесняя гекзаметры моря,
И придушенный плач неумолчной струны
Вьется даже сквозь яростный грохот волны,
В резонанс попадая и вторя.

Слышишь? Горькая нота звучит в забытьи.
Мой венок опускаю на воды твои —
Омывается память, струится,
И несет ее тихая эта вода