Тысяча и один гром

Тысяча и один гром
Антон Алеев

Роман написан в не совсем обычном формате коротких рассказов, которые автор называет рассказиками. Это истории из детства и ранней юности главного героя, случившиеся в 70-80-е годы прошлого столетия. Дружба, рыбалка, спорт, дворовые игры, школа, творческие увлечения – всё перемешано в яркую мозаику воспоминаний о той эпохе. Повествование щедро пропитано иронией, юмором и теплой, иногда грустной ностальгией по тем романтическим временам.

Тысяча и один гром

Антон Алеев

моей маме Вере Никитичне

Алисе

…Впрочем, я никогда не знаю, как уложить в рюкзак колбасу и сапоги, что должно лежать внизу, а что сверху.

Вроде бы надо сунуть вниз сапоги – до болот доберёмся еще не скоро, сапоги пока не понадобятся, а колбаса всегда уместна. Но, с другой стороны, колбасу надо экономить. Вовсе не обязательно съедать её в первый день, можно купить на станции пирожков. Значит, колбаса снизу, сапоги сверху. Но ведь пирожков на станции может не оказаться, где ж тогда быть колбасе?

– Да сунь ты её в сапоги, – сказал фотограф-профессионал…

    Ю. Коваль,
    Самая легкая лодка в мире

Хоть все рассказики и основаны на реальных событиях, имена некоторых персонажей в них, на всякий случай, изменены

© Антон Алеев, 2019

ISBN 978-5-4496-3144-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Однажды, когда у меня было хорошее настроение – ведь моя любимая хоккейная команда, наконец, выиграла – я пообещал Алисе, что как-нибудь напишу смешной рассказ про то, как я рыбачил в детстве.

Или даже два рассказа, самонадеянно заявил тогда я, прикинув всю масштабность произошедших со мной в юности событий.

И, разумеется, на следующий же день благополучно забыл о данном обещании.

Но об этом не забыла Алиса. И, раз за разом, она осуждающе смотрела на меня в этом смысле, пусть ничего и не говоря вслух, но ясно давая понять, о чём именно она сейчас молчит.

Поэтому, чтобы прекратить эту мысленную пытку, я, собрав волю в кулак, сел за компьютер и написал-таки требуемый рассказ. Потом ещё один. И, наконец, к большому своему удивлению, ещё несколько…

Так получился этот сборник, который, впрочем, нельзя назвать полноценным сборником рассказов, потому что это не рассказы, а рассказики.

Это истории из моего детства и юности, о которых мне случилось вспомнить и про которые захотелось рассказать. Они и о рыбалке, и не только о ней, и совсем не о ней. О моих друзьях, о семидесятых-восьмидесятых, о нашем маленьком мире, в котором мы тогда жили, и о котором вспоминаем теперь с особенной грустью. Если прочитать эти рассказы внимательно, то можно обнаружить, что написаны они словно бы разными людьми: некоторые истории очень-очень простые, некоторые почему-то философски задумчивые, а некоторые и вовсе не поймёшь о чём, всё свалено в них в одну кучу. Но как ни странно, всё это написал для вас всего лишь один автор, то есть я. Почему рассказики получились такими разношёрстными, автор не имеет никакого понятия, да и, честно говоря, не хочет разбираться. Потому что в этих рассказиках важна не форма, а то настроение, которым они пропитаны.

Возможно, и даже, скорее всего, эти истории будут интересны в наше время далеко не всем. Ведь в них нет рецептов, как стать успешным, обманув максимальное количество своих друзей, или как заработать миллион прямо завтра, не выходя из дома. В них совсем другое – рассветы у реки, трескучий ночной костёр, проливной дождь, который застаёт тебя в поле и ещё много всего неосязаемого на первый взгляд, но наполняющего душу чем-то неведомым, тем, от чего там, на душе, становится тепло.

И чтобы сейчас не говорили, но это было наше светлое прошлое, время, когда дети могли гулять во дворе одни, без присмотра, а в автоматах за три копейки можно было выпить целый стакан вкуснейшей газированной воды.

Вот, собственно, и всё, о чём я хотел сказать в этом импровизированном предисловии.

И теперь уже ничто не мешает нам с головой окунуться в воспоминания…

МОЯ ПЕРВАЯ РЫБА

Мы шли на рыбалку втроём – отец, я и мой друг Саня Ломовой. Одновременно Шурик являлся мне ещё и одноклассником. Вышли затемно, потому что до воды предстояло идти километра четыре, а самый клёв, как вы понимаете, на рассвете. Мы шли в темноте вдоль покрытой не так давно асфальтом дороги и разговаривали о рыбах, которые, по нашему общему мнению, давно заждались появления у реки таких удачливых рыбаков. Я уже довольно продолжительное время разглагольствовал о ближайшем будущем. Оно представлялось мне блистательным: развёрнутые на пустынном берегу «закидушки»[1 - Рыболовная снасть, широко используемая в 70-80-х годах прошлого столетия. Представляла собой леску длиной 20—40м., намотанную на самодельное мотовильце. Оснащалась мощным свинцовым грузилом и несколькими крючками на поводках. Закидывалась в водоём посредством раскручивания над головой по типу лассо и зашвыривания подальше в воду. При зашвыривании оной неопытными начинающими рыбаками, грузило могло полететь в любую сторону, поэтому, находящимся неподалёку людям, необходимо было всегда быть начеку.], тёплый ласковый ветерок, безостановочный клёв, поиски дополнительной тары для выловленных трофеев – так как их будет скоро некуда складывать – и так далее и тому подобное. Как, вдруг, Саня пропал. То есть в самом буквальном смысле. Ещё несколько секунд назад он согласно хмыкал, кхыкал и сопел рядом, а тут его не стало. Надо сказать, что темнота окутывала нас полнейшая, никакой луны не было и в помине. Сделав по инерции ещё несколько шагов, я нащупал и схватил за куртку отца, шедшего от меня с другой стороны. Мы остановились.

– А где Саня-то? – спросил я, бесполезно озираясь в темноте.

– Он же с нами пошёл, – сказал отец очевидную, в общем-то, вещь.

Я на всякий случай растопырил руки и пошарил в той стороне, где теоретически должен был находиться Саня. В одной руке у меня была бамбуковая удочка-двухколенка[2 - Бамбуковая штекерная удочка, состоящая из двух «колен» с соединительными втулками.], перевязанная изолентой для удобства транспортировки. Поэтому радиус поискового охвата этой руки был существенно выше и составляя два метра. Однако и на этом расстоянии Саня не прощупывался. Я пошарил под ногами. Там был асфальт.

– Вперёд, что ли, ушёл? – предположил отец будничным голосом.

Однако, я не мог оставаться таким спокойным.

– Саня! – довольно громко позвал я в темноту.

Но ночь поглотила мой крик, окутывая остановившихся путников зловещей тишиной.

Какое-то время мы перетаптывались на месте, находясь в дурацком положении – с одной стороны надо было торопиться занимать клеевые места на берегу, а с другой – без Шуры занимать было уже как-то неудобно.

Я начал вспоминать таинственные случаи исчезновения людей, о которых читал в журнале «Техника молодёжи», и тут во тьме раздалось какое-то копошение, а потом донёсся приглушённый звук, который я бы идентифицировал, как «Ыы».

Мы с отцом насторожились.

Вскоре ситуация прояснилась. Саня появился рядом с нами, материализуясь прямо из темноты. Он по-прежнему был малоразговорчив, а только шипел и энергично тёр рукой лоб.

Разгадка оказалась банальной. Покрыв дорогу асфальтом, соответствующие службы вкопали кое-где большие металлические столбы-опоры для монтажа на них электросети. И вот в один из таких столбов Саня, очевидно, заслушавшись меня, в темноте на полном ходу угодил лбом. Он сразу же вырубился на несколько секунд, в то время как мы с отцом, не заметив потери бойца, продолжали уходить в сумрак.

На месте катастрофы у Сани образовалась огромная фиолетовая шишка. Впрочем, такие травмы в этом возрасте не были делом столь уж экстраординарным, поэтому мы отнеслись к повреждению хоть и с сочувствием, но без особой паники.

Но на этом, как оказалось, история ещё не закончилась. Когда мы возвращались, естественно, уже под ярко светящим солнцем, и проходили мимо этого места, у меня началась настоящая истерика. Я уронил удочку и принялся смеяться, согнувшись пополам. Я смеялся, смеялся и никак не мог остановиться. На злополучном столбе, как раз в месте пересечения с ним траектории движения Саниного лба, красовалась внушительная вмятина в толстенном металле. Складывалось впечатление, что Александр повредил своим лбом столб. У меня выступили слёзы от смеха. Разумеется, вмятина образовалась от другого повода – вероятно, какой-то автомобиль влетел туда ещё раньше моего друга – но настолько уж было уморительным это совпадение! Шурик стоял рядом, шипел и тёр шишку.

Зато потом, проходя или проезжая мимо, Саня всегда хвастался, что это он помял столб своим лбом. Собеседники смотрели на него с уважением.

В тот раз, кстати, мы не поймали ни одной рыбы.

Но, так как рассказ называется «моя первая рыба», надо ведь упомянуть о чём-то и по этой теме. Если честно, то я точно не помню, что я поймал в первый раз. Вернее помню, но это сложно назвать рыбой. Ну, в самом деле, разве так бывает, чтобы какой-нибудь матёрый путешественник начинал свои рассказы с заявления, что его первой выловленной рыбой был озёрный гольян. Засмеют же. Но если придерживаться фактов, то деваться некуда – пятисантиметровый монстр, чуть больше крючка, во время оно, доставил мне ощутимое удовольствие и навсегда прописал меня во всемирный клуб любителей рыбалки. А вот что же я поймал в первый раз более-менее похожее на улов рыбака, вспомнить уже не могу. Скорее всего, это был чебак, серебристая бойкая рыбка, во множестве населявшая воды родного Иртыша. Кстати, чебак был в те времена другой, не чета нынешнему. Конечно, многие знают, что раньше была зеленее трава и красивее девушки, но почти никто не догадывается насчёт чебака. Поэтому моя следующая история, в том числе, и об этом.

РОКОВАЯ КОЛБАСА

Зелёный – красивый цвет. Это цвет лета, он приносит какое-то странное умиротворение, которое ты испытываешь кратковременно, лишь для того, чтобы через несколько секунд снова вскочить и помчаться к удочке. На песчаной косе, где мы ловили с отцом чебака, уже успели появиться пучки тонкой изумрудной травы, лето было в самом разгаре. Странно, но я почему-то уверен, что у тех чебаков была спинка с бирюзовым отливом. Впрочем, может это была просто игра света, отразившийся от зелёной травы луч.

Чебаки были здоровенные и жирнющие.

Что любопытно, клевали они исключительно на тесто. Очень редко хватали на хлеб. А на шарик из теста брали – будь здоров! Условия для ловли были просто идеальные. Бухта на внутренней части косы, слабенькое течение, безветрие. Самый обычный поплавок. Уверенная поклёвка и отчаянная борьба, как будто на крючке не двести-триста-граммовая рыбка, а внушительный трофей.