Сомнамбула

Настроение шефа показалось странным. Эраст Сергеевич не прикоснулся к поданным бумагам, бродил по кабинету и будто испытывал физические муки, то и дело дергая галстук и манжеты. Директор пребывал в крайней степени раздражения, если не сказать расстройства. Причины Войтову были неясны, а потому вызывали интерес. Зволянский махнул рукой, что означало «проси!», и заставил себя сесть за стол.

Ванзаров вошел и сдержанно поклонился. Ему указали на стул, который был приставлен к резному краю стола. Чиновник сыска сел и молча уставился на директора, будто желал только усложнить задачу, над решением которой Эраст Сергеевич бился со вчерашнего дня и не был уверен, что нашел нужные слова.

– Докладывайте, – резко бросил он и принялся перекладывать бумаги перед собой.

– Прошу простить, о чем?

И ведь понимает, стервец, что от него требуется. Так ведь нарочно мучает!.. Доводы рассудка Зволянский оставил при себе.

– Доложите об успехах ваших розысков за последние два дня, начиная с утра 27 октября.

– Успехов нет, – ответил Ванзаров, не опустив взгляда.

Эраст Сергеевич ощутил прилив уверенности.

– А что же так? Столько усилий приложили. И в гостинице «Виктория» опрашивали обслугу и портье, и в доме на Гороховой дворника терзали. И в Литовский замок не поленились наведаться. И даже в больницу умалишенных. И никаких результатов? Удивляете, господин Ванзаров, так непохоже на вас…

– В Литовском замке мне отказали в проведении розыска. В больнице ординатор сообщил, что мадам Иртемьева пребывает в каталепсии.

– Надо же! – Зволянский всплеснул руками. – Какой провал! И у кого? У самого бесподобного Родиона Георгиевича Ванзарова… Подумать только…

Ванзаров сидел не шелохнувшись. Даже глазом не моргнув. Зволянский ощутил новый прилив сил. Он встал и строжайшим образом стукнул кулачком по столешнице.

– Отдавая дань вашим талантам, хочу напомнить, что вы – чиновник полиции, – повышая голос, начал Эраст Сергеевич. – То есть обязаны выполнять приказы, а не заниматься самодеятельными розысками. Вам было дано подобное поручение?

– Никак нет.

– Вот именно! Более того, пристав Вильчевский установил, что смерти в гостинице «Виктория» и на Гороховой имеют естественную причину. Почему посмели действовать против фактов?

– Потому что это убийства.

– Выбросить из головы эту глупость! – Зволянский сорвал голос и закашлял. – Это приказ…

Ванзаров встал.

– Слушаюсь.

– Нос не совать ни в Литовский замок, ни в больницу.

– Так точно. Могу идти?

И хоть Ванзаров не был великаном, Зволянскому показалось, что его сейчас схватят, завяжут узлом и выбросят в Фонтанку. Такая сила исходила от внешне сдержанного чиновника сыска.

Эраст Сергеевич нервно замахал рукой, указывая, чтобы Ванзаров сел. Тот подчинился. Зволянский и сам плюхнулся в кресло.

– Запомните: никаких дел не было и нет.

– Так точно.

– Да хватит вам! – обиделся Эраст Сергеевич. – Что вы заладили… Изображаете служаку… Не понимаете, какую кашу заварили?

Ни один волосок усов Ванзарова не дрогнул.

– Прошу простить, никак нет, – ответил он.

– Эх, Родион Георгиевич… Сделали одно доброе, но частное дело, а главное-то упустили!

– Поэтому позволили себе…

– Да не о том речь! – директор выразил искреннее раздражение. – Как могли упустить machina terroris? Как позволили, чтобы аппарат исчез и теперь неизвестно в чьих руках находится? Как с вашим умом совершили такую непростительную оплошность?

Бесполезно напоминать, что ничего подобного от Ванзарова не требовали. Ну, почти не требовали.

– Эраст Сергеевич, позвольте говорить напрямик? – спросил он.

Ему позволили.

– Обязан разъяснить: machina terroris не существует. Это выдумка, а вернее, большая ошибка господина Иртемьева, в которую он верил и поплатился за это. Все прочее – пустые фантазии.

Зволянский удовлетворенно кивнул.

– Фантазии? А как же погибшие, причину смерти которых вам не удалось установить? Как быть с ними?

Ванзаров промолчал.

– Так вот, драгоценный Родион Георгиевич, у нас имеются неопровержимые факты, что machina terroris – не выдумка, а настоящее. Более того, поисками этого аппарата заняты чрезвычайно опасные личности.

– Желаете, чтобы я продолжил розыск? – спросил Ванзаров.

Эраст Сергеевич величественно взмахнул рукой.

– Нет! Уже не желаю! Вы опоздали, Ванзаров! С вашей хваленой логикой и сообразительностью сели в лужу, опростоволосились, дали маху, проворонили, нет, хуже того – вы ошиблись! И теперь на вас несмываемое пятно позора! Был у нас в полиции единственный сыщик, не знавший поражений, да весь вышел. Все, конец. Раз не верите, что аппарат, который может натворить неисчислимые бедствия, существует, то и спросу с вас нет. Возвращайтесь в сыск, занимайтесь кражами в бакалейных лавках. Там вам самое место. А machina terroris будут искать другие, настоящие таланты. И с Божьей помощью сыщут… Все, более не задерживаю.

– Благодарю за откровенность, – сказал Ванзаров, поклонился и вышел.

Оставив дверь кабинета широко распахнутой, а чиновника Войтова в сомнениях: что-то не похоже, чтобы после обещания должности счастливчик вылетал в эдаком ледяном бешенстве. А различать эмоции Войтов умел. Все-таки в департаменте полиции служит, не в посудной лавке.

6

Екатерининский канал

Октябрь кончается. Не пройдет и двух недель, как каналы и речки столицы встанут во льду. А еще через недельку Нева оденется в белый панцирь. Сезон перевозок окончен. Уже такие волны, что на большую воду сунуться боязно, не то что пассажиров везти или поклажу.

Лодочник Портнягин привязал канат к причальному кольцу, вделанному в гранит канала, и с тоской подумал, что заработать до зимнего безделья уже не придется. Лодчонка его отслужила и этот год, с апреля таская на себе мелкие грузы и господ, желающих приятно провести время, качаясь на волнах. Да только платят мало, а речная полиция чуть что – требует патент. Откуда у Портнягина патенту взяться. Только и живет, что с мелкого извоза. Кому бочку перевезти, кому мешки с капустой. Мечтал построить большую лодку, чтобы под парусом катать веселые компании в Финском заливе. Там и заработок другой, и уважение. Да только мечты остались мечтами. Летом некогда, а зимой руки не доходят: то свою лодку законопатить, то приятелям с мелким ремонтом помочь.

По добру, Портнягину уже давно пора было браться за весла, плыть на Васильевский, вытаскивать лодку на берег и волочь в зимний сарай. Да только все надеялся заработать лишний рубль. Тут, на канале, о заработке и думать нечего. Кто захочет кататься по вонючей канаве, да еще в осеннюю непогодь. Умом Портнягин понимал, но еще на что-то надеялся. Как надеется русский человек на удачу, несмотря ни на что.

Ветер задул крепко. До печенок пробирает. И вода стоит низко, всю сдуло. Значит, скоро наводнение. Это уж обязательно. Портнягин оглянулся. Сверху на него смотрели гранитные блоки и чугунная решетка набережной. Ни одной живой души…