Солнце на краю мира

– Это вряд ли, – сказал он, и я налил ему еще кофе.

*

Марк ответил на удивление быстро. Он тоже не стал разводить прелюдий, будто мы час назад трепались в буфете. Он помнил наш шифр и написал: «Как я тебе вчера и говорил», – что, разумеется, означало – «завтра».

Не подвел Марк! Значит, завтра у меня будет псионка! Необходимая для моего секретного опыта, моего главного, эпохального эксперимента, перед которым меркнут все предыдущие, даже сегодняшний залп и даже если бы сегодня обошлось без залпов. Деев, верное мое шило – и тот пока не посвящен в главную тайну.

Ни разу доселе не приходилось мне держать в руках псионку, расфасованную в пачки, будто спагетти! Если б Фрайд однажды ненароком не обмолвился, был бы я до сих пор убежден, что псионка неотделима от человека. Когда нашим ранним единомышленникам для острых ощущений требовалась псионная энергия, вызывался пси-лаборант; иных вариантов не существовало.

А единомышленники у нас были что надо! Команда мечты. Все – молодые ребята-ученые, бывшие мои коллеги-аналитики, бывшие Темины коллеги из SP и OpenMind, творили в свое удовольствие и проводили немыслимые эксперименты. Дух свободы и научно-технические соблазны вскружили Теме голову. Отделив Gateway от SP, он возжаждал потрясти мир и тотчас затеял целый букет побочных проектов, столь многообещающих, сколь и фентезийных… У Эджворта с Гроссштейном и псионные вихри летали, и шаровые молнии управляемые. Кейн, помню, для чего-то оптом скупал антигравитаторы от оверкаров, а пронюхавший об этом Шпиль бегал по курилкам и шептал, что они делают машину времени…

А потом настал черед собирать камни, и выяснилось, что ничегошеньки, кроме патентов на базовые прототипы, а то и просто на записанную на бумажке технологию, у них нет. Потому что часть экспериментов ни к чему не привела, а другая часть требовала на порядок большего финансирования, чего Деев выбить уже не мог.

Кто-то ушел сам, кого-то попросили. Год-полтора назад впервые пришли аудиторы, советовали «чистку костов» и разогнали последний из таких изобретательских проектов, который возглавлял Эджворт. Им всей командой удалось продаться в Jet-Helix, но, по слухам, они и там ввязались в какой-то стартап, где с деньгами не фонтан.

Было время!.. Тогда и я еще не возился с ассемблером, а был на чисто административной работе. Хотя, по-чесноку, отнюдь не всегда она была чистой. Для наших гениев мы с Деевым тогда делали много запретного в области снабжения. Он притаскивал откуда-то цельные золотые слитки, «в аренду с возможностью переплавки». Я через Фрайда сводил ребят с теми из OpenMind, кто мог без лишней волокиты приехать и собрать немного псионки. Добывали им на черном рынке редкие радиоактивные вещества, с Урала привозили отработанное ядерное топливо, откопанное из захоронений, Деев даже ездил в Китай за какими-то особо редкоземельными магнитами. В один прекрасный день в наш тихий омут запустил свои праведные пальцы Рустем, и это стало началом конца. Хорошо, до уголовных дел не дошло.

На специальный почтовый ящик Марк завтра вышлет сведения о том, куда подъехать за «товаром» и кто встретит на месте. Осталось лишь подготовить деньги. Наличными и много. Напрягу Деева, займу у него из сбережений… Да и у меня в сейфе наберется на часть требуемой суммы. Позже найдем способ возместить из денег компании.

*

Едва я убрал телефон и впрягся в рефакторинг – как говно под весенним снегом, объявилась по видеосвязи Виточка. Чем-то она была недовольна, хотела скандалить и сгоряча чуть не приперлась ко мне в кабинет. На полпути я перенаправил ее в переговорку и отправился туда сам, заперев кабинет на спецключ. В переговорке прямо с порога на меня обрушили килотонну негодования:

– Какого черта, Артурчик, ты возомнил себя царьком и командуешь моими подчиненными?! – верещала она. – Почему Платон целый день занимается какими-то дурацкими аккумуляторами, о которых я первый раз слышу? Я не одобряла эту задачу и Джордж тоже! У меня есть своя очередь задач, я сама выставляю приоритеты…

Пока она несла эту чушь, я молча наблюдал и думал: сообразит сама, что зарывается не в ту нору, или нет? Она была совершенно не похожа на себя обыкновенную. Лицо красное, губы подрагивают, запястья белые, как бумага. Волосы по-прежнему неприкаянно свисают на лицо, слипаясь в пряди, но она вовсе о них забыла и не убирает их за уши. Весь ее крик скорее напоминает отчаяние, чем властный гнев. Нутром я догадывался, что она отлично понимает свое положение и отдает себе отчет. Слова намеренно абсурдны, как в плохой комедии.

– Портман, – перебил я, – после сегодняшнего разговора с Дэвидсоном я борюсь с желанием написать в Ассамблею рапорт. Своими действиями ты саботируешь ключевой проект, в который, между прочим, вложены инвестиции Ассамблеи. Может, ты не знаешь, но из нашей компании за такое не увольняют с выговором, а сразу отдают под суд. Как говорится, это Стратос, детка.

Она замолкла, но выражение лица не изменилось. Выражение было тем, с каким обычно оплакивают собственное увольнение и просят о пощаде. Комедия не сработала.

– Под видом финального релиза вы отдали Дэвидсону непонятно что! Нарушение сроков – два месяца! Ложь в письмах начальству, – я загибал пальцы. – Бардак в задачах отдела…

Дверь переговорки осталась открытой. Пока я раскатывал Виточку, в дверях появился Деев, уткнувший нос в планшет.

– Я к тебе, у тебя заперто, – сказал он, когда я закончил. – Вы тут как раз ссоритесь, да?

– Нету никакого бардака у меня в отделе, – спорила Виточка упавшим голосом. – Джордж следит за задачами, я – курирую…

Деев, не отрывая носа от экрана, громогласно перебил ее:

– Вита, какого хрена?! Что ты наплела этим костюмчикам сегодня? Я битый день отвечаю на их идиотские письма про «харасмент»! Если у тебя чешется твой «харасмент», то попомни, как при свидетелях ты сегодня приставала к своему стажеру, а еще раньше – к Дэвидсону, а еще раньше – ко мне! Твоя рука на моей заднице запечатлена камерой наблюдения!

В ответ Виточка покраснела гуще и взбесилась:

– Что-о? – зашипела она. – А ты сегодня ремнем своим… что это был за цирк такой?! При моем новом стажере! Ты клоун!.. Ты думал, я буду сидеть молча?

Деев отложил планшет на стол и с уверенностью опытного лжеца возразил:

– Это был акт возмездия. Я проявил рукоприкладство… ремнеприкладство за твою безобразную работу. За то, что я бью сотрудников по жопе, меня нужно пожурить, ай-яй-яй. У меня неклассические методы мотивации. К сексуальному домогательству это не имеет никакого отношения, лупил я тебя не по гендерному признаку.

– Будет интересно, как ты докажешь это в суде, – парировала Виточка.

– …а вот за ложное обвинение в «харасменте», клевету и саботаж ты у меня сядешь! – закончил Деев.

– Перестаньте, вы оба, – сказал я. – Портман, не советую тебе рассчитывать на эту линию защиты. Тема, при всей его любви паясничать, выиграет. Такое с ним уже бывало. Просто не советую.

– Вы мне угрожаете? – тихо спросила Вита.

– Да ты дура, что ли?! – заревел Деев, но я пнул его локтем и он заткнулся.

– Мы делаем тебе внушение, – сказал я. – И насчет рапорта – я серьезно. Твой гадюшник – первое, о чем я доложу после презентации. На следующий же день! – я ткнул пальцем ей в лицо.

Вита задрожала сильнее и, наконец, залилась слезами. Плакала несравненная совсем не по-светски, с некрасивой гримасой. Желания жалеть ее у меня не возникло, а Деев и вовсе потерял интерес, забрал со стола планшет и снова упер в него нос.

Дав ей повыть, я спросил:

– Не надо рапорт?

Она беззвучно помотала головой.

– Тогда иди и вникни в задачи, которые ребята должны доделать к десяти часам, – сказал я. – Только не смей им мешать! За срок отвечаешь ты, своей головой, раз уж ты руководитель. Если завтра утром у нашего Кена опять что-нибудь перегреется – я тебя сгною! Вопросы есть?

Она лихорадочно затрясла головой: вопросов нет, она согласна и благодарна за снисхождение. Заправив волосы за уши и смахивая слезы со щек, она бодро помаршировала на выход.

– При таком подъеме мотивации я даже был бы готов ей доверять, – одобрительно хмыкнул Деев. – У тебя как дела? Рассказываем про твой эксперимент или нет?..

Тут он запнулся и вдруг залился хохотом, выкатив глаза и тыча пальцем мне в грудь. Довел его до исступления собственный потрясающий пиджак, в котором я так и остался щеголять с обеда. Я окатил его укоризненным взглядом и потащил к себе в кабинет.

Почти все готово, почти отладил, говорю, а сам отпираю дверь. Деев заходит, присвистывает и замирает под дырой, задрав башку. Хихикает. «Отладил, говоришь?..»

Забавно наблюдать, как по-разному каждый из сегодняшних визитеров осматривает мою комнату-миномет. Дееву, в отличие от Дженнифер, было наплевать на клубящийся под ногами порошок, по-моему, он его даже не заметил. Не интересовали его и вопросы ущерба и предстоящего ремонта. Он принялся с педантичностью детектива разглядывать мой искривитель, проделанную им шахту, даже сунул нос в «свалку». Закончив анализ, спросил:

– И теперь ты не можешь узнать, что туда улетело, да?

Все-таки я очень рад, что мой ближайший соратник в нашей компании – именно Тема. Он сразу все понял и настроился на мою волну. С ним легко. Он приходит и дарит тебе жизненную силу, пока остальные высасывают ее из тебя. Я бросился к терминалу показывать фотку, которую привез Гарри.

Рассказываю взахлеб, что, сам видишь, объект копируется, и я даже нашел, что выбрасывает его вверх. Рассказываю про проблему с переполнением регистров. Он хватается за голову и стенает, почему лучшие кадры всегда устраивают такие безумные подлянки. Вот есть сотрудник, посредственность, идиот, но – предсказуемый. Все это знают, поэтому за ним десять человек доделывают, и получается сносно. А есть блестящий сотрудник, звезда и умница, девяносто восемь процентов времени работает идеально, а два процента – как тот предсказуемый идиот. Но когда случатся эти два процента – как распознать?..

– Мне осталось рефакторинга на час-два, – перебиваю я его рассуждения. – Допилю за сегодня и протестирую на чем-нибудь маленьком, – и добавляю вполголоса: – А завтра привезут псионку. И если и с ней все получится…

У Деева округляются глаза.

– Что-о?!.. Как тебе такое в голову пришло? Да нас всех в один миг повяжут! OpenMind детектирует неположенную псионку в момент, к тому же ты полздания снесешь, если опять какой-нибудь регистр переполнится…

– Расслабься, ничего не переполнится. Сказал же – протестирую на маленьком объекте.

– Мне расслабиться? Да ты оптимист… У тебя скоро появится перманентная улыбка, как у Виточкиного Кеши…