Карельская сага. Роман о настоящей жизни

Игорек нехотя сошел с теплохода по мостику и пристани на берег. Кирилл пошел за ним. Дядя Саша суетился в сарае, перепрятывая куда-то папки и коробки с деталями. Волнение вдруг перекинулось и на спокойного до той минуты Игорька. Он неожиданно осознал, что в мастерской их всего четверо и в случае чего отпор дать будет затруднительно. Даже численное преимущество может оказаться не на их стороне. Игорек вытирал руки об штаны, зачем-то взглянул на часы, потом на бегающего туда-сюда дядю Сашу и испуганного Юру, топтавшегося на месте и решавшего, продолжать ли ему таскать кресла или это занятие более никому не нужно.

– Сюда поди, – грубо сказал Игорек Кириллу, предчувствовавшему нечто тревожное и не знавшему, куда себя деть.

В следующие несколько секунд Игорек, предварительно сплюнув, о чем-то эмоционально рассказывал Кириллу на ухо. Снова раздался автомобильный гудок, в ворота принялись стучать: «Долго ждать будем? Открывай, потолковать надо».

– Всё, давай бегом, там пролезешь через забор, – Игорек кивнул в сторону дыры в ограде, наспех заделанной фанерой и листом оцинкованного железа, снова сплюнул и стал искать в карманах сигареты.

Кирилл, отодвинув фанеру, вынырнул за территорию. Он бежал наверх, в горку, с трудом сохраняя дыхание. Он не видел и не мог слышать, как, перекрестившись, дядя Саша открыл скрипучие ворота, как на территорию въехал серый «Опель» с мятой водительской дверью, как из него вышли трое и, ухмыляясь, стали осматриваться. У того, лысого, с огромным брюхом, который был за рулем, во внутреннем кармане кожаной куртки лежал пистолет. Из-за того, что куртка была на размер или два больше, в месте внутреннего кармана она слегка топорщилась, и очертания пистолета угадывались с расстояния нескольких шагов. У Юры по спине бежали мурашки и ноги подкашивались. Игорек стоял спокойно, стараясь припомнить, где – в сарае или на теплоходе – он оставил сигареты. Дядя Саша побледнел, руки его дрожали, и говорил он тонким, чуть срывающимся голосом.

– Чего не открывал так долго?

– Так… работали… руки отмыл от масла…

– Пока стояли, ждали тебя, ссать захотелось, – откинув полы кожаной куртки назад, лысый спокойно расстегнул молнию на джинсах и пустил струю на скомканную старую паклю, лежавшую у забора.

Лысый мочился долго. От струи шел тяжелый сероватый пар. Сотвори подобное кто-нибудь из своих, дядя Саша закатил бы скандал и, схватив нарушителя за шиворот, потащил бы за сарай к туалету. А здесь он по-детски улыбался и подхихикивал. Двое таких же лысых стояли, опираясь на машину, и ржали.

– Инвайт, просто добавь воды, – произнес лысый, застегивая штаны.

– Да-да, – ответил дядя Саша и еще больше покраснел от страха.

– Ну, папаша, мы хотим десять процентов. И не крысятничать. Всё равно узнаю, сколько ты тут заколачиваешь бабла со своими пидорками. Десять процентов каждый месяц, десятого числа. Десять и десятого, любой идиот запомнит, десять десятого. Не слышу?

Лысый ждал, когда дядя Саша взвесит свое далеко не самое завидное положение и, поколебавшись, согласится. Правда, после этого ни о какой спокойной работе не могло и речи идти. Группировки запросто могли повысить ставку или попросить ее выплатить дважды, если требовались дополнительные деньги, а отказ или возмущения были чреваты самыми трагическими последствиями. К тому же волнение дяди Саши скрывало и другое обстоятельство: он давным-давно «ходил под крышей», с самого первого дня, как развернул деятельность своей мастерской. И ежемесячный откат там был куда более скромным. Во время первого визита этой компании дядя Саша особо не волновался, но второе их появление повергло его в ужас. Он усомнился в прочности своей «крыши», способности тех, кому он исправно платит, защитить его от мелких хулиганов, нацепивших кожанки и начавших играть в воров в законе.

– Так мы… мы это… это… под ментами работаем, – с трудом выговорил дядя Саша. – Мы уже… уже заняты, платим.

– Не лечи меня, папаша. Ходили б вы под ментами, они дали б о себе знать. Я тут прочесал почву, поговорил с людьми авторитетными. Не в курсе, что ты под ментами. Ничей ты. А территория тут моя, за всеми слежу, и все платят. А раз все платят, значит, должен платить и ты. Правильно?

– Правильно, по делу говоришь, – закивали двое лысых, стоявших позади.

– Вот, люди подтверждают, был разговор с тобой в первый раз, сейчас, так и быть, я приехал во второй. В третий раз уже не приезжают, потому что приезжать некуда. Порешим здесь и сейчас, при свидетелях. Я за разговор отвечаю, за своих ребят. В обиду не дадим, главное – плати, не крысятничай и не стучи никуда.

– Да под ментами мы ходим, – дядя Саша набрался смелости и принялся возражать. В этот момент он взглянул на Игорька, обнаружил отсутствие Кирилла, снова посмотрел на Игорька, и тот ему подмигнул. – Под ментами.

Лысый подошел к машине и пнул колесо. Один из лысых перестал жевать жвачку и насторожился:

– У нас времени мало, люди ждут.

– Подожди ты, не кипишись, – цыкнул на него главный, очевидно, продумывая какой-то очень весомый аргумент.

Аргумент нашелся: лысый постучал себя по груди, отогнул куртку, сунул руку в карман и достал пистолет. Пистолет был направлен то на дядю Сашу, то на Игорька. Лысый толком не доставал пистолет, а водил им из-под куртки, желая то ли соблюсти приличие, то ли опасаясь посторонних глаз, которые могли заметить неладное. У дяди Саши от волнения окончательно пересохло во рту, и, собираясь произнести очередное оправдание, он закашлялся. Один из стоявших позади, лысый с жвачкой, отошел от машины и заглянул в сарай:

– Слышь, Гладкий, а тут никого, трое на трое.

– Десять процентов, я не уступлю, папаша, порешим миром, не торгуйся со мной, иначе узнаю, где ты живешь, кто живет с тобой, буду приходить к тебе на квартирку, проверять, платишь ли квартплату, не жалуются ли на тебя соседи, – лысый заржал и сунул пистолет обратно в карман. – Да, кстати, первые десять процентов, за этот месяц, мы хотим заиметь прямо сейчас.

– У меня нет денег.

– Брешешь, как пить дать.

– Да клянусь, нет денег, еще не сдали заказчику и…

– Это твои проблемы. И к ним еще прибавятся другие, если не согласишься. Под какими ментами ты ходишь? Я бы давно знал, нужные человечки бы всё доложили, слухами земля полнится. Непорядок, работаешь здесь, а за тобой никто не присматривает, злые языки говорят, ты вздумал расширяться, сейчас самый сезон.

Дядя Саша засопел носом и через силу улыбнулся.

– Да некуда расширяться, как ремонтировали один в…

– Заткнись, деньги давай, – лысый снова потянулся за пистолетом и, глядя в глаза дяде Саше, принялся потряхивать бортом кожаной куртке.

У Юры сердце ушло в пятки. В воображении он проигрывал сценарий того, что может произойти. Дядя Саша не согласится, лысый выстрелит, тогда прощай и дядя Саша, и работа, и планы купить двухкассетник летом, и всё остальное. Как он после этого сможет спокойно смотреть в глаза жене дяди Саши? Как он вообще сможет спокойно смотреть на себя, скажем, в зеркало? А что, если вслед за дядей Сашей лысый и его с Игорьком пристрелит? Выходит, они ненужные свидетели, могут кому-нибудь что-нибудь сболтнуть, в милицию пойти. Машина приметная, сам лысый и его ребята тоже приметные. Допустят они это? Вряд ли. Да и другим в районе наука будет, все будут знать, что с этим лысым шутки плохи. «А Кирюха куда подевался? Сбежал? Сбежал! – погруженный в фантазии одну страшнее и трагичнее другой, Юра успел забыть, как видел суету Кирилла, его разговор с Игорьком и поспешное удаление назад, за сарай. – Или на корабле прячется? Нет, не прячется, давно бы вышел. Значит, все-таки сбежал, трус. Тот лысый правильно сказал, нас всего трое на трое, численного преимущества никакого».

Дядя Саша рассыпался в оправданиях и уверениях, Игорек стоял бледный как смерть, Юра обливался холодным потом, когда возле открытых ворот остановился милицейский «воронок», перегородив «Опелю» путь к отступлению. Из «воронка» выпрыгнул толстый раскрасневшийся милиционер и, поправляя на ходу съезжающую фуражку, быстрым шагом направился к дяде Саше. Тот его даже не сразу приметил: ему показалось, что к бандитам на подмогу пришла братия и теперь ему точно не поздоровится.

– Саня, здорово, как жизнь? Гости у тебя, вижу.

Лысый попятился, двое других пулей забрались обратно в машину и подняли стекла на окнах. Их почти профессиональное рэкетирское чутье подсказывало, что нужно убираться, а все пути к отступлению оказались отрезанными.

– Говорил же! – вздохнул дядя Саша.

– Так, господа, нам надо пошептаться, – милиционер открыл дверь «Опеля», силой втолкнул туда лысого, захлопнул дверь, обошел машину с другой стороны и, кряхтя, уселся на переднее сиденье.

О чем они говорили, никто из работников мастерской так и не узнал. Стекла в машине были подняты, милиционер говорил тихо, изредка похлопывая своей заплывшей жиром рукой лысого по кожаной куртке, где в кармане лежал пистолет. Лысый, покачивая головой, показывал пальцем то на дядю Сашу, то на стоявший на ремонте теплоход. Всё это напоминало сцены из фильмов про полицейских и бандитов, которые Кирилл так любил смотреть в видеосалоне. Сам он, посидев немного в «воронке» и расспросив водителя, испуганного молодого милиционера, о том, сколько топлива сжирает «уазик» и часто ли требует ремонта, вышел, потянулся и помахал дяде Саше рукой. В ответ дядя Саша ухмыльнулся, а рукой принялся размахивать Юра, зачем-то при этом даже подпрыгивая.

– …и сюда попрошу больше не соваться, иначе выйду на территорию, расспрошу всех под протокол, и тебе головная боль, и мне работа, – сказал милиционер, вылезая из «Опеля». – Ну, бывай! Жора, освободи дорогу, дай господам уехать.

Милицейский «уазик», чихая, завелся и отъехал метров на десять вперед. Скрипя тормозами, «Опель» развернулся и с бешеной скоростью скрылся. Видимо, так, в давлении на педаль газа, лысый выражал свое разочарование произошедшим и раздражение от встречи с ментами, которые, вопреки его сведениям, оказались как раз-таки при делах.

– Чего хотели, Саня? Трясли?

– Трясли.

– Больше трясти не будут. Не пойму, откуда эти взялись. Урки какие-то, совсем не в курсе, – милиционер снял фуражку и поправил растрепанные волосы. – А так, если что, обращайся. И не забудь, недельки через две как обычно. Всё, хорошо с вами, да у меня дел выше крыше, проверку из Москвы ждем.

– Не забуду! – крикнул ему вдогонку дядя Саша.

Кирилл закрыл за милицейским «воронком» ворота. Все смотрели друг на друга, улыбались и молчали. Юра радовался, что худшие его прогнозы не оправдались, дядя Саша – что не пришлось платить неизвестным бандитам огромные деньги, Кирилл – что успел добежать до опорного пункта милиции и застать там человека, фамилию которого ему назвал Игорек. А по Игорьку было трудно понять, радуется он или нет. На его лице была обычная ухмылка, перемешанная с попытками все-таки вспомнить, где он оставил сигареты.

– Молодец, Кирюха, спас старика, быстро бегаешь, будем тебя за водкой посылать, если что, ждать не придется, – пробурчал дядя Саша и сразу же сменил тон на более привычный: – Так, дармоеды, завтра заказчики приедут, а у нас ни шиша не готово. Если из-за вас меня разведут на зеленые, готовьтесь, никому не заплачу. Времени сколько потеряли! Игорек, иди крути болты, а вы, малышня, таскайте кресла. Или мне предлагаете таскать? Кому я плачу? Я уже свое натаскался. Ну-ка, марш!

Работать пришлось до позднего вечера, пока последнее кресло не было прикручено, а пол салона не вымыт несколько раз с порошком. Приняв работу, дядя Саша пригласил всех троих в сарай. На рабочем столе, расчищенном от бумаг и деталей, была расстелена газета. На ней лежали четыре бутерброда с колбасой, стояла бутылка водки и три стопки.

– И за здоровье выпейте, мне нельзя, меня старуха домой не пустит, если выхлоп учует, да и за рулем, вас по домам развезу, – потирал руки дядя Саша, отсчитывая каждому его дневной заработок.

Кирилл с Юрой пытались было отказаться от водки, но тут дядя Саша выругался так, что им стало не по себе, а Игорек принялся поддакивать: мол, взяли, дядя Саша, на работу молокососов, им и от кефира хорошо, лучше на работу нормальных мужиков брать. Кирилл выпил водку залпом, понимая, что отказываться невежливо, хоть и дан был Алексеичу зарок держаться от спиртного подальше. Водка показалась Кириллу невкусной, от нее больно кольнуло где-то в животе. Юра долго решался и, наконец выпив, едва не поперхнулся.

– Заешь хлебцем, вот так, умница, – по-отечески заботливо приговаривал дядя Саша, держа в руке кружку с чаем. – Бегать от бандитов все герои, а герои должны и уметь выпивать. Вот, молодежь, зарубите себе на носу, нельзя связываться с бандитами, что бы ни случилось. Им верить нельзя, да и произойдет у них передел, выйдет с зоны еще братва, и откат за крышу вообще неподъемным станет. Поди каждому машину купи, на баб, на рестораны. И всё это за счет таких честных тружеников, как мы. С милицией куда спокойнее, да и дешевле в разы. Люди понимающие, если что, помогут, поспособствуют. М-да, дела делаем, ребятам завтра расскажу, не поверят. А вы все цыц, язык за зубами держать. Ты, Игорек, человек проверенный, а вот вы, пацаны, чтобы никому ни слова. Я вас и взял, считай, по знакомству, чтобы ни одна живая душа не знала, чем мы тут занимаемся. Не ахти какой бизнес, а всякий рэкет копошится.