Жизнь – что простокваша

Не дождавшись ответа, «несознательные» ввалились в райком партии. Их не смогли выпроводить, и препирательства продолжились.

– Какие вы комсомольцы? Вы просто несознательные элементы, что погнались за длинными рублями!

– Ах ты, шкура, я тебе покажу «несознательные элементы»!

– Говори, да не заговаривайся!

– Неделю со снегом и морозом! В холодной палатке, бумажная твоя душа!

– Мы завшивелись, гнида! Понимаешь ты это?

– Поезжай, гад, сам! На морозе хотя бы день поживи – посмотрим, как заговоришь!

– Тоже станет «несознательным».

Вперёд выступил целинник постарше:

– Я такой же член партии, как и ты, и заявляю ответственно: если сегодня не решится вопрос с подвозом горячей еды и вывозом после рабочего дня в тёплые бригады, вопрос о твоём членстве в партии будет стоять завтра перед краевым комитетом.

Исходы таких инцидентов не всегда заканчивались мирно, доходило до мордобоя. Суды были завалены исковыми заявлениями на «хулиганские» действия целинников – местные им сочувствовали.

Через год-полтора ряды целинников резко поредели. Они были готовы к трудностям, но не к равнодушию. То, что ими жертвовали во имя идеи, было для большинства неожиданностью.

Через пять лет их число уже легко поддавалось счёту. Оставались те, кому посчастливилось получить жильё, и те, кто встретил здесь свою любовь. Навсегда связали свою судьбу с суровым краем избранники моих двоюродных сестёр: Маши, Лили и Алмы. Первые годы молодые ютились в скромных домиках вместе с родителями жён. Прошли десятилетия, прежде чем они смогли построить свои жилища.

К освоению целинных земель относились неоднозначно – находились и сторонники, и противники. Последние отмечали малоурожайность, исчезновение ковыля и летних пастбищ. И всё-таки целинная эпопея сыграла свою положительную роль – всколыхнула сонное пространство Сибири, вдохнув в неё свежую, новую струю.

Выпускной вечер

Позади выпускные экзамены, месяц напряжённой работы. В светлом ситцевом платьице, которое так идёт к моим тёмным волосам, я с чувством собственного достоинства иду на выпускной вечер по центральной улице этаким ночным фонарём. Навстречу мило улыбается импозантная дама.

– Ты на выпускной? – останавливает она меня.

– Да, – ответно улыбаюсь я.

– Что-то я раньше тебя не встречала.

– Я не местная.

– А откуда?

– Из Степного Совхоза.

– Я там многих знаю – чья ты?..

– Мы в совхозе недавно – всего два года.

– И всё же – чья?

– Да вы не знаете! – ухожу я от ответа: боюсь реакции на нерусскую фамилию.

– Это тайна? Ты чего-то боишься?

– Да нет, Шнайдер – моя фамилия.

Она убирает улыбку и мрачнеет:

– Нет, не знаю… Немка?

– Да… А что?

– Да – так… – и, потеряв интерес, отворачивается.

Неожиданная и презрительная реакция так огорчает, что солнечное настроение исчезает и в школу захожу мрачная.

В большом просторном классе накрыты составленные буквой «Е» столы. На них белоснежные скатерти, непривычные кушанья и фрукты. Большинство из нас вкуса их ещё не знает. Атрибуты взрослости: водка и пиво – для многих тоже в новинку.

С Шурой Логиновым – мы единственные выпускники Степнокучукской семилетней школы.

– Это нас собираются спаивать? – смеётся он.

– Спаивать – нет, но… будьте начеку: важные гости ожидаются, – оглядывая стол и наводя порядок, предупреждает Эрика Георгиевна.

– А можно узнать – какие?

– Первый секретарь райкома партии, секретарь райисполкома, секретарь райкома комсомола и из НКВД будут, – хитро стреляет она в мою сторону, – так что много не пейте.

– Не волнуйтесь, лично я и в рот ещё не брал, не напьюсь.

– Я не о вас. 16-летних из выпуска вас всего двое, так что вы не в счёт. Остальные значительно старше, и спиртное, наверное, пробовали. Волнуюсь за них – предупредите, чтоб много не пили.

Шура её успокаивает:

– В нашем классе, Эрика Георгиевна, любителей спиртного нет. Это точно. Может, в «а» или «б» классах?

– За них я не в ответе.

Праздничная суета и ожидание самого праздника отодвигают встречу с незнакомкой и связанный с нею неприятный осадок.

В ожидании гостей у стен просторного зала толпится шестьдесят выпускников. Как бледно смотрятся они в сравнении с важными гостями! Гусаками в наглаженных костюмах проходят мужья, за ними дамы в шикарных платьях с красивыми причёсками. Учителя встречают и провожают их, как швейцары, в учительскую.

Большинство выпускников – местные. Из «а» и «6» классов. Они предупредительно подбегают к гостям: «Здравствуйте, Василий Григорьевич!», «Здравствуйте, Елена Петровна, очень приятно! Давно вас не видел», «Приятно вас видеть, Иван Васильевич, здравствуйте!», «Здравствуйте, Александр Иваныч, с выздоровлением!»

На приветствия реагируют по-разному: иногда просто «Здравствуй» или «А-а-а, Мишенька? Здравствуй!», «Здравствуй, Саша», «А-а-а, это ты, Володя? Поздравляю с окончанием!»

Довольные знакомством со столь важными персонами, счастливчики, вид которых выражает гордость и высокомерие, возвращаются к нам, периферийным, робко подпирающим стены. Потрясённые непривычными манерами, мы потерянно переглядываемся. Но вскоре наше внимание переключается на гостей:

– Смотри, платье-то какое! Таких в магазине нет!